— Это нормально, я ведь уже «того», — беспечно пожал он плечами, покрутив пальцем у виска.

— Я имею ввиду, что мы всё видели. Всё то, что происходило полчаса назад в том подвале и… Это ужасно. Вы с Кодой… Да нет, Кода не стал бы драться с тобой, если бы ты не попытался перейти ему дорогу. Он ведь даже и не думал бежать вперёд таймера и спасать именно Эда! Он хотел решить всё мирно, а ты… бросился на него, как на врага. Этого не должно было случиться…

— Дай угадаю: даже если бы мы попытались решить всё спокойно, Эдисон всё равно поступил бы также? Потому что «рыба гниёт с головы». Полиция — рыба, Эд — голова. И если бы он дал Томо умереть, то это подтвердило бы слова Первого — а я уверен, что те слова принадлежали именно ему. Разговор об этом вы ведь тоже слышали? Ну, так что, я прав? Тогда какая разница, как мы пришли к тому, что имеем сейчас, если бы мы в любом случае не пришли бы ни к чему другому? — на одном дыхании равнодушно рассуждал Сора, разглядывая свои кеды, запачканные чужой кровью; железных, копов, Эда — намешано за этот день очень много.

— Да пошёл ты, — разочарованно выплюнула Трейн, непроизвольно морщась при одном только взгляде на беловолосого. Его невозможно узнать. Он и раньше пугал девушку, но тогда она была в нём уверена, знала, что он себя контролирует, и чувствовала, что хочет помогать ему, но теперь… Теперь она просто его боялась и кроме этого больше ничего не испытывала. — Я не буду продолжать свою работу, пока ты здесь. Уходи.

— Меня ждёт Скай?

— Мне всё равно, иди куда хочешь.

Сора пожал плечами, отбросил скальпель на стол и покинул лабораторию. Со знанием, что Томо в порядке и придёт в себя, парню стало значительно легче, поэтому он даже не обращал внимания на обозлившихся на него копов, потерянных и огорчённых смертью Эдисона. Охотники толпились в коридорах, на лестничных площадках и в специально отведённых палатах для раненных, делясь своими мнениями о произошедшем, и пусть некоторые спорили и придерживались разных сторон, все они были ужасно расстроены и сбиты с толку. Вот только Ямарута этого не замечал ни в погрустневших взглядах, опущенных в пол, ни в ссутулившихся фигурах, сидящих на скамейках и прячущих лица в собственных ладонях. Единственный, кто хоть сколько-то привлёк его внимание, это Кода. Сивый сидел в центре коридора прямо на полу, упёршись спиной в стену, согнув ноги в коленях и сложив на них руки, и смотрел ничего не выражающим взглядом куда-то перед собой. Его глаза исполосовали красные ниточки капилляров, губы были искусаны до крови, а пальцы заметно тряслись.

Сора замедлил шаг, приближаясь к парню, и осторожно присел рядом с ним в точно такую же позу. Он хотел сказать что-нибудь, но понимал, что едва ли найдутся слова, которые успокоят или приободрят Коду. Поэтому он решил хотя бы извиниться:

— Мне стыдно за то, что я набросился на тебя, прости.

— Тебе не стыдно, — тихо ответил сивый.

— Нет, мне правда…

— Ты ведь теперь не такой. Тебе знакомо чувство стыда, но сейчас ты его не испытываешь, я же вижу. Да и не надо. Если бы у меня так помутнел рассудок, то я бы, наверное, тоже так поступил, — перебил Кода, говоря с абсолютно иной, незнакомой Соре интонацией: не ледяной, но в то же время совершенно безэмоциональной.

— За это тоже прости. За то, что я так очевидно лгу тебе. Просто… краем сознания я всё ещё способен отличать правильное от неправильного. А то, что я попытался убить тебя, определённо неправильно. И то, что Эдисон погиб, тоже… — выдохнул беловолосый, только теперь расстроившись, но его состояние даже нельзя было сравнить с тем, что испытывали Охотники, а тем более Кода. — Сейчас я говорю искренне. Всего этого не должно было быть, и мне, правда, очень жаль, что так вышло. Ты можешь винить во всём меня, если захочешь, я пойму.

Сивый отчего-то едва заметно улыбнулся и вяло пробормотал:

— Это устроил не ты, а Бессмертный. Он — причина, по которой Эд… умер. Если попробовать рассуждать логически, то именно Первый убил Эдисона, а не ты, я или Томо. Мы были лишь инструментами для этого, и Первый точно знал, кто уйдёт из той школы живым. Виноват именно он, а не ты. Мне не за что тебя винить, да я и не хочу, ведь всё понимаю, несмотря ни на что. Слышишь? Я не хочу тебя винить, — повторил Кода и плавно перевёл на Сору опустошённый взгляд, а после сказал так прямолинейно, как умел только он:

— Но я виню.

У Ямаруты даже воздух из лёгких вышибло, а по телу прошла лёгкая дрожь. Парень оцепенел на минуту, продолжая смотреть на Коду даже когда тот вновь уставился куда-то вперёд, и, придя в себя и отвернувшись, тихо вздохнул, так и не найдя нужных слов для ответа. Он и представить не мог, что обычно рассудительный и спокойный Кода когда-нибудь станет его в чём-то винить, испытывая к нему холодную ярость. Это оказалось неожиданностью для обоих.

Сора был достаточно адекватен, чтобы понимать, что после случившегося постоянно просить прощения — всё равно мало, но очередного пустого извинения от него и не ждут, потому что оно абсолютно не искреннее, бессмысленное и ничего не изменит. Но и бездумно сидеть рядом с сивым, пытаясь хотя бы этим выразить моральную поддержку, беловолосый тоже не собирался. Он уже услышал всё, что должен был.

Ямарута оставил Коду наедине с его тревожными мыслями и стал спускаться на первый этаж по лестнице. В перелётах между этажами, так же, как и в коридорах, стояли Охотники и тихо разговаривали, а стоило Соре пройти мимо — кидали на него косые взгляды и замолкали. Парень видел, но не придавал особого значения тем, кто сидел на ступеньках, уткнувшись лицом в колени, как и тем, кто, прислонившись к стене, судорожно выдыхал, глотая подкативший к горлу ком. Аура подавленных и сломленных полицейских его никоим образом не задевала.

Сора смотрел себе под ноги, спускаясь, и удивлённо хмыкнул, когда вдруг кто-то взял его за локоть и заставил остановиться. Железный поднял взгляд и слегка напрягся, поняв, что столкнулся со Скаем, но почти сразу расслабился, потому что министр не выглядел злым или расстроенным, но и спокойным его назвать нельзя было. Он казался скорее уж отстранённым и хмурым.

— Поговорить? — предположил Ямарута после недолгого молчания.

— Нет, — к его удивлению, ответил Скай. — Я только… — он запнулся, решив сказать что-то иное, и вздохнул. — В другой раз сделай так, чтобы не пришлось кем-то жертвовать. Не отвечай, свободен. Иди куда шёл, — спешно пробормотал Дайлер, отпустил руку Ямаруты и в пару широких и быстрых шагов преодолел расстояние до следующего этажа.

Сора мотнул головой, выбрасывая из неё непривычный образ разбитого сложившейся ситуацией Дайлера, и продолжил спускаться вниз, мысленно сказав себе, что больше не хочет видеть такого абсурда, как опечаленный Скай.

— Да, он только что пришёл в себя. Это всё благодаря крови Соры; из-за своего состава она действует на организм человека как адреналин. Но ему нужно будет отдохнуть, его организм измотан как физически, так и психологически, — объяснила Грин, собирая волосы в высокий хвост повторно, ибо вскоре ей предстояла работа с трупами.

— Понимаю. Я поговорю с ним буквально пару минут, — кивнул Скай, заходя в палату к Томо. Тот сидел на небольшой кровати, зарывшись пальцами протеза в свои волосы, и, услышав тихие осторожные шаги, вздёрнул голову. Дайлер сел на стул рядом с парнем, окидывая его оценивающим взглядом. — Как себя чувствуешь?

— Как будто час назад мне обе руки чуть не оторвали, а так, в принципе, лучше, чем могло бы быть, — съязвил брюнет, фыркнув. — А ты?

«Мне бы твою сдержанность, Томо, цены бы мне не было», — мысленно усмехнулся министр, видя, что брюнет даже сейчас продолжает сохранять поразительное хладнокровие, хотя в его голове наверняка творится сплошной хаос.

— Всё ещё не застрелился, как видишь, — пожал он плечами и резко съехал с темы:

— Ямаруте ведь недолго жить осталось, верно?

Томо уже давно не был уверен в том, знал ли Скай о продолжительности жизни этого железного, поэтому скрывать это и дальше не стал: