— О боже… Он один из нас… Он ведь один из нас, да?! Один из тех, кто за этот год стал близок Соре, верно?!

Но андроид замолчал, предоставив парня самому себе.

— Не делай этого, не…

Сора мог поклясться, что слышал, как Эд прошептал: «Не заставляй меня стрелять».

— По-другому не получится, — хмуро бросил Томо, не собираясь отступать в сторону. Да — глупо жертвовать обоими. Да — лучше лишиться одного из них, чем сразу обоих. Но… но в чью пользу сделать выбор? И кто этот выбор должен совершать? Как не довести эту ситуацию до новой резни, в которой в итоге погибнут все? Поэтому Томо ни за что не ушёл бы. Но главная причина, почему он не стал бы в буквальном смысле жертвовать Эдом, чтобы спастись самому, это их давний уговор.

В безымянной полиции этот уговор гулял среди всех копов и заключался он также со всеми. Суть его такова: жизнь лидера Охотников превыше всего, поэтому в любой ситуации его должны ставить в приоритет. Без своего начальника эта полиция — просто сборище обыкновенных убийц, организовать которых во что-то большее и стоящее было бы одной из самых проблематичных задач. Но дело в том, что правила уговора, да и сама идея о нём, были предложены самими подчинёнными, а не Эдисоном. Согласившись, он обязал себя делать всё для того, чтобы жить дольше, чем кто-либо из его работников, направлять их и использовать по максимуму ради достижения цели. Если кто-то предаст его, решив поставить свою жизнь выше жизни Эда, то этого человека попросту убьют другие копы, несмотря на наказание, которое за этим обязательно последует.

Подчинённые Эдисона объясняли свою позицию так: они готовы жертвовать своими жизнями ради него, чтобы он мог направлять остальных, пусть и по трупам, но добираясь до цели. Но если он сам нарушит правила, поставив жизнь своей «пешки» превыше собственной, то это будет предательством, неуважением к уже погибшим ради него Охотникам. Если он поступит таким образом, то автоматически оставит всю безымянную полицию без себя, достойного лидера — ведь он должен будет уйти, — и тогда работа копов уже не будет такой эффективной, как до этого, а смертей станет лишь больше. Нарушение условий этого договора — предательство.

Пару минут назад Эд сказал о том, что собирается предать своего подчинённого.

— Ты такой предсказуемый.

— Но я не уйду.

— Я знаю…

Эд до странного мягко улыбнулся, смотря Томо в глаза и, видя в них испуг и желание остановить его, направил дуло пистолета на целое плечо копа и произвёл лишь один точный выстрел экспансивной пулей. Та взорвалась, врезавшись в плоть копа и разодрав мышцы и кости, а несильная, но достаточно мощная взрывная волна отбросила его назад, столкнув с нажимной плиты на пол коридора. Мгновенно прогремел второй взрыв, в несколько раз превосходящий предыдущий по мощности. Была короткая яркая вспышка, оглушающий грохот треснувших каменных плит и отчаянный вопль Коды.

Перед выстрелом никто не успел и слова сказать. А после — даже глаза открывать было страшно.

Первым посмотреть на последствия решился Сора. Он медленно выпрямился, скользя взглядом широко раскрытых глаз по окроплённому кровью помещению. На месте, где минуту назад стоял Эд, нажимная плита треснула, разделившись на несколько маленьких частей камня, и разлетелась в стороны. Часть тела осталась цела и рухнула ближе к коридору, рядом с котором Эдисон находился. Одежда местами была порвана и уже пропиталась кровью. Ошмётки, бывшие внутренними органами, мышцами или целыми частями тела, которые разорвало на части, валялись теперь везде. Огромные багровые брызги попали даже на потолок, а самое главное — на троих выживших. Сора перевёл взгляд на шокированного Коду, сидящего на полу и закрывающего голову руками. На его кожу, одежду и светлые волосы так же попала кровь начальника безымянной полиции. Парня сильно трясло, а его сорванное дыхание было единственным, что нарушало напряжённую тишину.

Сивый стал еле слышно бормотать что-то, всхлипывая, а, когда неохотно поднял голову, закричал, увидев то же, что и Сора. Парень вцепился пальцами в волосы и уткнулся лбом в собственные колени, рыдая навзрыд от резко сдавившей его грудь боли и сдавленно бормоча только одно:

— Нет-нет-нет-нет-нет, господи, нет, пожалуйста…

И, только когда это тихое жалобное шептание донеслось до брюнета, тот смог позволить себе судорожно выдохнуть и, попытавшись сесть, открыть глаза. Теперь и второе его плечо находилось в отвратительном состоянии и болело так сильно, что хотелось выть сквозь зубы, но парень удивительно легко абстрагировался от этого, разглядывая кровавые ошмётки на полу и вспоминая эту невозможную улыбку, застывшую на лице Эда перед тем, как он выстрелил. То ли начальник попросил прощения, то ли сам простил — улыбнулся и, как истинный лидер, сам сделал выбор. «Всё хорошо».

— Блять, Эд… — прошипел брюнет сквозь зубы, вцепившись во второе плечо, вспыхнувшее болью с новой силой. Парень зажмурился, глотая подкативший к горлу рвотный ком и слёзы. Нет, он не может сорваться сейчас. Только не сейчас. Пусть вместо него плачет Кода, пусть он даст волю эмоциям. Соре, кажется, вообще наплевать, он просто не знает, куда себя деть в такой ситуации. Он даже, похоже, понимает, что нужно торопиться и уходить, но не хочет делать это сию секунду, боясь напороться на что-нибудь похуже чужой истерики, вызванной произошедшим.

— Надо уходить, — констатировал Ямарута ледяным тоном, присев перед Томо на корточки. — Сможешь идти?

«Нет».

Вслух брюнет только раздражённо фыркнул, пытаясь подняться не без помощи Соры. Тот взял его под руку и развернул в сторону выхода, глянув на Коду, всё ещё сидящего на полу, плачущего и тихо скулящего.

— Кода, идём, — позвал его беловолосый.

— Н-нет… Он же… Я не могу…

— Можешь, пошли. Я понимаю тебя, но сейчас не время, чтобы…

— Понимаешь? — тут же ощетинился сивый, повернувшись и испепелив парней взглядом. — И как много ты понимаешь, Сора?

— Прости, ты прав. Я не должен был так говорить, — Ямарута сделал вид, что сник, чтобы всё-таки заставить парня отправиться в участок. — Но, правда, сейчас отсюда нужно убираться. Пойдём, двоих я вас на руках не унесу.

Соре и не пришлось. Кода всё-таки пошёл следом, но плёлся медленно и постоянно вытирал градом стекающую по его щекам влагу, всхлипывал и то и дело вот-вот должен был снова разрыдаться в голос, но каким-то чудом держался. На улице уже спустя минуту подъехали Охотники, без лишних расспросов забрали парней и повезли в участок. Кто-то сочувствующе провёл ладонью по плечу Коды, и тот сильно вздрогнул, озираясь по сторонам и практически не соображая, что происходит и где он находится.

Замученного истекающего кровью Томо сразу же отвели к Грин, где он, почувствовав себя в безопасности, моментально отключился. Учёный лишь постаралась сделать всё возможное, что сохранить парню обе руки, и с явным недовольством попросила Сору перелить свою кровь брюнету. Осколки костей последнего рассосались на полезные вещества, которые затем вернулись вместе с кровью Соры и сформировались в цельные кости, а благодаря составу крови железного залечились рваные раны и заново отрасли недостающие части мышц и кожи.

— С ним всё будет нормально, но ему придётся денёк, как минимум, отлежаться. Его организм измотан, а теперь ещё и отравлен твоими таблетками. Как бы ни была мала доза, она всё равно пагубно влияет на нормальный человеческий мозг и тело, — хмыкнула девушка, взирая на беловолосого. Тот вальяжно расселся на её стуле, закинув ноги на стол, и с хирургической точностью срезал заусенцы со своих пальцев с помощью скальпеля. — Эй, ты вообще слушаешь?!

Сора кивнул, не отвлекаясь от своего занятия.

— Да что с тобой?! А, ладно… Нет смысла спрашивать… Уж точно не у тебя самого.

— Что-то не так? — вздёрнул бровь парень, искоса глянув на Грин. Ту передёрнуло от его острого взгляда.

— Ничего. Разве что тобой и твоими поступками, и поведением, все недовольны. Ты всех пугаешь!