— Сора, его надо найти! Прямо сейчас!

— Как?! Как ты хочешь, чтобы я его нашёл? Я не знаю, где искать этого ублюдка!

— Учти, Сора, — продолжал тем временем Бессмертный, — с каждым разом я всё ближе подбираюсь к тому, кто тебе дороже всего.

— Томо?.. — непроизвольно выдохнул Ямарута, получив ещё один впечатляющий разряд страха, прошивший всё его тело насквозь.

— Но сейчас — она. Почему? Хочу выяснить, знаешь ли ты один поразительный факт о псевдожелезных вроде тебя, — зелёные перевёрнутые скобки, имитирующие весёлый взгляд, превратились в полуовальные фигурки, выражающие серьёзный настрой парня. — Уличных бродяг вроде вас находили очень легко, но для создания хороших «железных», — Бессмертный театрально изобразил кавычки в воздухе, — требовались дети. Молодой организм лучше всего справляется с приобретёнными частями тела и новыми органами вроде искусственных нервов, а риск отторжения сводится к минимуму, поэтому дети — идеальный вариант. Но в какой-то момент дети среди отбросов общества закончились, а это означало, что проект приостановят. Никто из учёных этого не хотел, а потому детей стали воровать прямо из детских садов. Все же помнят тот период, когда смертность среди детей сотрясала весь Тэрроз на протяжении многих лет? Кто-то догадывался или даже знал, что происходит на самом деле, но никто ничего не мог с этим поделать. Не мог. Или не хотел. Так вот, детей стали воровать. И здесь начинается самое интересное: Сора, а ты знал, что для создания железного требуется два ребёнка?

На Ямаруту словно ведро ледяной воды обрушили.

— Ерунда какая-то… — просипел он. — Это неправда! — перешёл парень на крик. — Что значит «два ребёнка»? Как это вообще возможно?!

— Полагаю, стоит объяснить, если ты всё-таки этого не знаешь, — невозмутимо продолжил Первый, медленно обходя девочку по кругу. — Нервы, которые учёные выращивали официально, плохо подходили для псевдожелезных: движения пластин и хвостов были не столь быстрыми, связь между мозгом и устройством в позвоночнике была просто отвратительная. К тому же, всё это очень быстро умирало и начинало гнить, вследствие чего подопытные гибли. Первые псевдожелезные стали жертвами тех доработок и экспериментов, но следующие… Следующих скрещивали с нервами, взятыми у детей от трёх до шести лет. Этих малюток убивали точным ударом ножа в сердце — прям скотобойня! — а затем проводилась операция по пересадке их нервных стволов в устройство, находящееся в искусственных позвонках, с заранее созданными благоприятными для роста нейронов условиями. После, эти позвонки вживляли в тело подопытного, который в итоге должен был либо умереть из-за отторжения, либо стать «железным».

Сора рефлекторно скрестил ладони чуть выше своей поясницы, почувствовал под кожей костяшки позвонков и нервно усмехнулся. Смешок получился жалким и напуганным.

— Ты понимаешь? Понимаешь, Сора? Ради того, чтобы сделать из тебя псведожелезного, убили кого-то другого! Ты жив лишь потому, что какой-то ребёнок стал твоим донором! Разве это не весело?! — Бессмертный захохотал, запрокинув голову назад. У цифровых глаз, снова отражающих веселье, теперь выступили такие же зелёные слезинки.

— Он врёт, не слушай его! — спохватился Роши, пытаясь вытащить парня из шокового состояния, хотя и сам находится на грани оного.

То, о чём говорит Бессмертный, уму не постижимо. Учёные убивали детей, чтобы создать железных… Нет, дело даже не в этом. Сора в шоке явно не из-за факта убийства тысяч детей, а из-за осознания того, что в его собственном теле всегда находилась и жила часть другого ребёнка. Саму жизнь Соры всегда поддерживало только это, ведь смерть искусственных нервов означает смерть носителя, и теперь он знает это. А ведь никто никогда ни слова не говорил о подобном в центре исследований…

— У меня в спине… часть другого человека? Всё это время? — выдавил Ямарута, а затем, словно узнав, что внутри него бомба, стал раздирать короткими ногтями кожу на своей спине, панически мечась по комнате.

— Сора, перестань!

— ВНУТРИ МЕНЯ, БЛЯТЬ, НЕРВНЫЕ КЛЕТКИ ДРУГОГО РЕБЁНКА! — проорал Сора. — Я… я жил с этим почти двадцать лет! Блять… Я же не знал, что… Блять! — зашипел железный, посмотрев на свои трясущиеся ладони, и запустил пальцы в волосы, сжимая их и лихорадочно бегая взглядом по комнате.

— Надеюсь, ты смог переварить эту информацию, Сора, потому что я хочу рассказать кое-что ещё. Об этом знали только те дети, которых использовали как доноров, и работники того центра, — продолжил монолог Бессмертный после паузы, сделанной специально, чтобы дать Ямаруте время осознать всю серьёзность происходящего. — Маленьких доноров было в два раза больше, чем всех потенциальных железных, а потому их расходовали постепенно и с умом. Чьи-то органы позже продавали на чёрном рынке, но речь не об этом… Детей содержали, кормили, им даже давали игрушки и включали мультики, но они всё равно не могли чувствовать себя спокойно и даже пришли к неутешительному выводу: они больше никогда не увидят своих родителей. Кто-то сболтнул детям про «жутких железных тварей», и доноры восприняли это не совсем верно. Точнее… они так впечатлились, что даже сочинили песенку. Обычную детскую песенку про железных. Они пели её каждый раз, когда кого-то из детей забирали, ведь тот, кого уводил за собой мужчина в белом халате, никогда не возвращался назад.

— Я не понимаю, зачем ему всё это?! Раз он столько всего знает и может, раз мы не в силах найти его прямо сейчас, разве это не значит, что у него есть определённая власть в этом городе? Неужели такому, как он, нужно что-то ещё?! — недоумённо воскликнул Роши, на самом деле беспокоясь сейчас только за свою сестру. Зачем-то же Бессмертный забрал её. Именно её. — Он же не мог участвовать в зачистке вместе с вами и в тюрьме он не сидел, так почему он стал таким ненормальным?!

— Этот сукин сын родился двинутым, — прорычал Сора, пытаясь остыть и начать мыслить трезво.

— Ни ты, ни кто-либо ещё, скорее всего, больше никогда не возвращались в ту тюрьму, а ведь именно в ней продолжали проводить опыты всё время, что вы были там заточены. Опыты проводились уже не такие масштабные, как до этого, но всё-таки... Я пришёл в эти развалины, и оказалось, что там сохранились записи со времён Донорства тех детей. Я просмотрел каждую… Именно так я и узнал обо всём этом. Я даже смог послушать ту самую песню мёртвых детей. И дал послушать её этой девочке… — интонация парня стала вдохновлённо-весёлой, а голос тихим, обманчиво ласковым. Он снова погладил Мию по голове и снял с её лица повязки. Девочка поморщилась из-за яркого света, направленного прямо на неё, и всхлипнула. Её глаза покраснели и опухли из-за долгих рыданий, но сейчас она молчала и подавляла любые свои порывы закричать от страха. — Милая, ты помнишь, о чём мы договаривались?

— Угу, — кивнула Мия.

— Сора, она споёт тебе эту прелестную песню. Ох, подумать только, как быстро развиваются дети в наше время, в столь юном возрасте сочинять такое… Ну да ладно, — цифровые глаза из весёлых снова стали серьёзными. — Учти: как только песня закончится, я перережу девочке глотку.

Из-под мантии Первого показался железный хвост. Он медленно обвил шею девочки и застыл, остановившись остриём лезвия гарпуна рядом с горлом ребёнка. В этот же момент в комнату Ямаруты ввалились Тод, Грин, Анемон и двое Охотников, выполняющих роль защитников хозяина заведения. Все они были бледные и сбитые с толку, но Трейн всё же озвучила то, что понял абсолютно каждый:

— Сора, это же самый настоящий таймер…

Парня как ветром сдуло. Вот только прежде чем вылететь из комнаты, он разрубил свой ноутбук пополам, а затем, оказавшись в зале, рубанул хвостом и по телевизору, на экране которого блистала та же ужасающая картина. Дыхание Соры участилось, каждый вдох отдавался тупой болью в груди. Озноб прошил всё его тело, а во взгляде застыла настоящая паника. По одному-единственному вопросу Грин железный понял, что трансляция запустилась не только на ноутбуке. Она теперь везде. На каждом экране Тэрроза. И все люди в этом городе слышат то, что говорит Бессмертный, видят это и понимают, что во всём происходящем виноват только один человек.