Однако то, что произошло этой ночью, случилось слишком рано. Видно, всё-таки придётся в этом адском предательском спектакле сыграть ещё одно действие: терять доверие жены ему сейчас было никак нельзя. Было до зубного скрежета, до мерзкого металлического привкуса во рту противно вновь надевать привычную маску любящего мужа, тем более, когда демон внутри уже почувствовал вкус свободы. «Потерпи хотя бы месяц, иначе эта дура наплетёт своему дядюшке невесть что, когда он приедет», — повторял Стефан, обращаясь к самому себе.

Когда Сальваторе дёрнул за ручку двери детской и понял, что комната закрыта, ему стало ясно, что исправлять ситуацию нужно как можно скорее: Елену он, по крайней мере, сильно напугал. Он знал её так хорошо, как её не знал ни один человек в её окружении, поэтому был уверен: Елена точно не попытается сбежать и не станет вызывать полицию — по крайней мере, сейчас. Но на всякий случай он несколько минут, пытаясь дышать как можно тише, прислушивался к звукам, доносившимся из комнаты и, услышав, как девушка ворочается в постели, понял, что всё под контролем. Наскоро собравшись, Стефан вышел из дома и направился к ближайшему цветочному магазину. В груди невыносимо жгло от одной мысли о том, что придётся дарить цветы и вымаливать прощение у той, в чьих жилах текла кровь человека, превратившего его жизнь в ад.

Когда он вспоминал события прошедшей ночи, то, как Елена, словно маленький, загнанный в угол зверёк, дрожала, глядя на него испуганными большими карими глазами, в сознании Стефана возникали картины двенадцатилетней давности, и в них он сам себе чем-то напоминал Елену: с таким же невероятно сильным страхом в душе, ничего не понимающий, отчаянно желающий вернуть всё назад шестнадцатилетний подросток.

— Куда намылился? — Стефан хотел незаметно ускользнуть из дома, но сделать это под пристальным наблюдением Джона, мужа его тёти Миранды, было практически невозможно. По голосу парень понял: дядя снова пьян.

— На тренировку, — буркнул Сальваторе, накинув на плечи рюкзак, и постарался пройти к выходу, но на его пути тотчас же возник Джон и преградил ему путь так, что племянник чуть не врезался ему в грудь.

— Никуда ты не пойдёшь.

— Почему?

— Потому, что сегодня у тебя по расписанию посиделки с Мэри, — с гадкой самодовольной усмешкой ответил мужчина.

— С какой стати? — изумился Стефан. — Ты обещал Миранде сам посидеть с ней.

— У меня с друзьями сегодня футбол, и мне абсолютно срать, что я ей там обещал. Раз уж так получилось, что её сестричка с муженьком подохли, оставив нам прицеп в виде тебя и твоей Ребекки, то пусть от вас будет хоть какая-то польза в доме, а то взглянешь и не поймёшь: люди вы или так, обычная биомасса.

Джон снова ухмыльнулся, и Стефан почувствовал, как от злобы начинает трястись.

— Ни слова про моих родителей, — сжав кулаки, сквозь зубы процедил он.

— Ути какие мы грозные, — сложив губы трубочкой, наклонившись к парню, прощебетал Джон. — А то что? Побьёшь меня? Ну давай, попробуй, — улыбнулся он, разведя руки в стороны.

— Пропусти, — стараясь держать себя в руках, проговорил парень и задел его плечом, попытавшись выйти, но дядя с силой оттолкнул его так, что он чуть не потерял равновесие.

— Попридержи пыл, сосунок! — крикнул он, уже перестав улыбаться. — Ты живёшь в моём доме, жрёшь на мои деньги, следовательно, будешь делать то, что я говорю.

— Мы с Ребеккой на протяжении месяца сидели с твоими детьми, пока ты бухал, не просыхая, а Миранда целыми днями пропадала на работе, — с нескрываемым отвращением ответил Стефан. — Мы ничего тебе не обязаны.

— Да? — Джон склонил голову набок и подошёл к Стефану вплотную. — А вот так?

С этими словами мужчина, воспользовавшись ослабленным вниманием и без того неравного противника, ударил кулаком ему в живот так сильно, что на мгновение у Стефана потемнело в глазах, на которых, кажется, даже выступили слёзы, и он рефлекторно схватился руками за живот, что-то промычав.

— Ты что творишь? — через несколько секунд прохрипел Сальваторе, не в силах даже подняться и дать сдачи.

— Воспитываю никчёмное поколение, — закатав рукава, выплюнул Джон. — Тебе ещё дать? Или с первого раза понял, кто в доме хозяин?

Наконец Стефан, превозмогая дикую боль, выпрямился и схватил дядю за грудки, но тот в два счёта высвободился и заломил одну из его рук так, что он даже вскрикнул.

— Щенок, — с лютой ненавистью прошипел Джон. — Даже не вздумай выпендриваться: вылетишь отсюда со скоростью звука, выблядок. Привыкай, твоих маменьки и папеньки тут нет. Ты здесь никто. Безродная шавка, — с явным наслаждением, чётко проговаривая каждую букву, сказал он, крепко держа племянника, который сейчас был абсолютно обессилен и беззащитен, хоть и находился в неплохой физической форме.

— Заткнись, — пытаясь отдышаться, прошептал Стефан, исподлобья из-за плеча смотря в его пьяные глаза.

— Тявкай-тявкай, — с усмешкой отозвался Джон, отпустив его и направившись к выходу. — Сестренке своей передай, кстати, чтобы перестала одеваться, как последняя блядь: надоело лицезреть её задницу каждое утро.

С этими словам Джон вышел из дома и закрыл его на ключ.

Именно таким был первый месяц жизни с семьёй тёти. Жизнь постепенно превращалась в подобие какого-то кошмарного сна, но Стефан, от природы добрый и доверчивый, выросший в семье, в которой всегда царило взаимопонимание, отказывался до конца верить в то, что дядя будет вести себя так всегда.

— Миранда, я дома, — крикнул Стефан, кинув рюкзак на диван и положив ключи на ближайший столик, но ответа не последовало.

«Странно, она вроде бы уже должна была вернуться с работы», — подумал про себя о и, сняв верхнюю одежду и обувь, прошёл в глубь особняка. Парень увидел, что дверь в гостевую была открыта, поэтому на автомате зашёл в неё, думая, что, может быть, тётя там. Однако в этот момент его глазам была совершенно иная картинка: в расправленной постели вместе с какой-то совсем молоденькой девчонкой, укрытый с ней одним одеялом, лежал Джон.

— Господи, Джон, кто это? — взвизгнула блондинка, рефлекторно натянув одеяло до ключиц.

Тот засуетился и начал бормотать какой-то несусветный бред, а Стефан несколько секунд стоял в ступоре, не зная, как реагировать, будто бы его на время выключили из реальности.

— Я, похоже, не вовремя, — наконец пролепетал он и поспешил выйти из гостевой.

Джон был вне себя от ярости. Ненавистный племянник постоянно появлялся в тот момент, когда это было совсем не нужно, и теперь дело могло принять серьёзные обороты, ведь Стефан мог просто-напросто рассказать Миранде о том, что муж ей изменяет. Не помня себя, делая всё на автомате, Джон оделся и наскоро выпроводил спутницу. Стефан всё это время находился в своей комнате, но, захотев пить, прошёл на кухню, где в это время с бутылкой виски сидел Джон.

— Явился… Имбицил, — выплюнул он. — Дегенерат, млять! Кто тебе разрешал входить? — прорычал Джон, встав из-за стола и подойдя к племяннику.

— Да откуда я знал, — едва пробормотал он, но закончить фразу не успел, потому что в следующее мгновение Джон обхватил руками его шею, и Стефан, почувствовав, что дыхание наполовину перекрыто, захрипел.

Джон от неимоверной злости покраснел и затрясся.

— Скажешь Миранде, я тебя прикончу собственными руками, понял? — глядя в глаза Стефану, сквозь зубы процедил он.

— Отпусти! — из последних сил испуганно прокричал тот, чувствуя, как воздух покидает лёгкие.

Однако Джон схватил его еще крепче и впечатал в стену так сильно, что парень сильно ударился затылком.

— Блядский выродок! — проорал он и отпихнул его от себя.

— Ты псих, — пробормотал Стефан, жадно хватая ртом воздух и потирая шею.

В этот момент Джон, словно обезумевший, схватил со стола бутылку виски и со всей силы пустил её в стену — прямо туда, где стоял Стефан. Парень чудом успел увернуться, и звон тяжёлого стекла раздался буквально в паре сантиметрах от него.