Я молча иду дальше.

– Мы не слышим ответ…

Я не отвечаю, иду дальше, на перекрёсток выходит моя старшая сестра Эльвира, которая училась уже во втором классе. Эльвира спрашивает:

– Саша! У тебя тоже было четыре урока?

– Да.

– А я тебя искала, мы разминулись, наверное, с тобой…

Мальчишки:

– О! Да ты ещё с девчатами дружишь? – послышался смех.

Эльвира:

– Эй, вы, это мой младший брат! Саша! Они к тебе приставали?

– Эй, ты, девчонка, мы тебя тоже не знаем, это наша улица, мы тебе запрещаем здесь ходить!

– Кто вы такие? Моллюски!

– Что ты сказала?

Было слышно, как они приближаются к нам, моя сестра развернулась:

– Что вы хотите от нас?!

Они набросились на мою сестру; во мне, где-то внутри, вспыхнула злость, я бросил портфель и ввязался в драку. Это была настоящая драка детей, после которой один из мальчиков остался лежать в луже, а другой убежал…

Моя сестра победно кричала им вслед:

– Если ещё раз вы попытаетесь что-то сделать, получите ещё больше!!

Через полчаса незнакомая женщина пришла к нам и, показывая куртку своего сына, разговаривала с нашей мамой, до нас доносится их разговор:

– Смотрите, что ваши дети моему сыну сделали!

Мама:

– Извиняюсь за моих детей; если они виноваты, то накажу их, а куртку… Оставьте, я постираю!

– Спасибо, не надо, я сама.

Это был первый бой в моей жизни. И хотя у нас с сестрой возникали стычки между собой при выяснении отношений, но до такого не доходило.

Обычно утром в 5.30 мы с сестрой просыпались. Мы всегда слышали, как в соседней комнате звонит будильник для мамы: она вставала, доила корову, выгоняла её в стадо, а мы в это время умывались, одевались и ожидали в зале её прихода.

Мама:

– Вы опять уже поднялись, что вам не спится? Я бы на вашем месте с удовольствием ещё поспала бы – вы же самые первые приходите в школу, потом ждёте ещё полчаса, когда вам класс откроют! Какой интерес стоять и ждать там, когда вы могли бы ещё в койках поваляться?

Эльвира:

– Нам не спится, и к тому же мы с Марией и Катей идём вместе в школу. Их школа ведь дальше находится, и около нашей школы мы расходимся, а им ещё километр идти… Вы же, мама, не захотели нас отдать в школу имени Горького, считаете, что два километра в один конец – далеко, но зато это средняя школа, а у нас – неполная средняя, и там лучше учат.

– Я вас пожалела, к тому же, все ваши сверстники с нашего края ходят в вашу школу, с некоторыми вы уже успели подраться, когда должны были, наоборот, дружить между собой…

Эльвира, помогая маме готовить завтрак:

– Но, мама! Они живут выше нас, мы их не знаем…

– Узнаете. Человек не может всю жизнь прожить в изоляции, приходит время, когда он выходит в общество, это время для вас настало, вы должны учиться контактировать с другими детьми, не закрываться, а, наоборот, открываться, учиться дружить…

Мы внимательно слушали её, потом Эльвира, убирая посуду в раковину, сказала:

– Саша! Вчера вечером я мыла посуду, теперь ты моешь, а я – вытираю…

– Конечно, Эльвира, я помню.

Мы всегда с удовольствием помогали нашей маме, в нас горело желание облегчить ей жизнь.

Придя в школу, как всегда, на полчаса раньше, мы стояли в коридоре в ожидании, когда откроют класс, но сегодня у меня был особенный день – что-то внутри не давало мне покоя: я ожидал вчерашних мальчиков и раздумывал, что будет? Их двое, а я один, один выше меня, другой – с меня ростом. Да… Вижу, вдалеке идёт группа ребят, приближаются ближе, я узнаю среди них наших вчерашних обидчиков:

– Это он…

Из группы выходит вперёд мальчик, как мне показалось, их предводитель:

– Так, это ты, с твоей сестрой, Вовку вчера обидел? Они окружили меня. Не знаю почему, но во мне не было страха перед ними:

– Да, я!

Он протягивает мне руку:

– Сергей!

Я в ответ протягиваю свою, мы пожимаем друг другу руки:

– Саша!

– Саня! Значит, мы не будем тебе ничего делать, так как ты из нашего края, «Берлинского», мы должны вместе держаться. Будем дружить?

Я зачем-то огляделся по сторонам:

– Да, будем…

Мы, как взрослые, все перездоровались, каждый назвал своё имя, и началась моя «мужская» жизнь: я больше времени проводил уже с мальчиками, на переменах мы собирались группами, общались, рассказывали друг другу байки и играли в «казаки-разбойники», постепенно становясь настоящими друзьями с невидимой связью… Уже по дороге в школу, если позади шли мои одноклассники, слышались свистки: «Санёк!».

Я прощался со своими девочками и ждал мальчишек, тем самым давая возможность моей сестре пообщаться наедине с подружками.

Я же утопал в общении со своими друзьями и мы всегда находили темы – о чём поговорить. Домой шли вместе, вразвалочку, беседуя кто с кем; кто-то где-нибудь остановится, разглядывая что-то, затем догоняет нас.

Так, в одном месте, выбежал из дома маленький щенок чёрного цвета с белыми пятнами и – прямо мне под ноги: ластится, изгибаясь, подпрыгивает, скулит! Я нагнулся, взял его на руки, обнял…

Ребята опешили:

– Саня! Да это же сучка, отпусти её, зачем она тебе?

– Она мне нравиться!

Выходит из дома мужчина:

– А-а, вот ты где, «Кукла»…

Я, глядя на мужика своими детскими глазами, протягиваю щенка ему в руки. Он улыбается:

– Что, понравилась малышка? Есть где держать? Можешь взять себе!

Я благодарно киваю, прижимаю щенка к груди…

Ребята недоумевают:

– А если родители скажут «нет», что будешь с ней делать?

– У меня родители добрые, разрешат…

Прихожу домой, показываю маме щенка:

– Мама, её Кукла зовут.

Мама смотрит вопросительно:

– Саша! Тебе мало Моряка? В общем, где взял собачку, туда и отнеси.

Я прижимаю щенка к груди, и откуда-то изнутри подавило обидой, потекли слёзы…

– Мама! Я её никому не отдам!

Мама вздохнула, улыбнулась, посмотрела на меня своими добрыми глазами:

– Хорошо! Только больше – никого не приносишь, договорились?

Я радостно кивнул, вытирая слёзы:

– Спасибо, мама!

Идут годы, мне уже восемь лет, как-то возвращаюсь из школы, захожу домой, слышу – мама плачет:

– Сынок, твой дедушка умер…

На похоронах я навзрыд плачу, вижу, как мама не отходит от дедушки, лежит у него на груди, к ней подходит отец, поднимает её, мама плачет:

– Нет, нет…

Слышу голос бабушки:

– Эля! Возьми себя в руки, всему своё время, для отца время пришло уходить…

Моя мама, со слезами вскинув руки, воскликнула:

– Куда уходить? Куда?! Что вы говорите?!

Бабушка, глядя маме в лицо, говорит:

– Дочка! Не будь так слепа, мы все здесь в гостях, приходим сюда в одиночестве и уходим в одиночестве – туда, где наш Создатель…

Мама, в знак протеста, качает головой:

– Сколько вы будете заблуждаться ещё? Его нет на свете, просто – нет.

После похорон слышу, как взрослые обсуждают – какую оградку делать, какой ставить памятник?

Бабушка вздыхает:

– Памятник не надо, нам простой крест поставьте…

– Мама, вы что? Лучше памятник! – в один голос предлагают мои дяди и моя мама.

Бабушка отвечает немного разочарованно, но настойчиво:

– Мы вас с отцом неправильно воспитали – промолчали, было страшно что-то сказать, но когда видишь, что дни твоей жизни сочтены, пропадает страх перед этим миром, а приходит страх другой… Так вот, мои дети, нам простой крест поставьте: «Мы, во имя Господа Иисуса Христа, спасены!». Этот знак мы желаем на своих могилах иметь…

Наступил Новый 1983 год. Встречали мы его всей семьёй, дружно и весело, а на следующий день, второго января – праздновали мой день рождения. Поздравляли все: пришёл папин друг детства, Альберт, со своей семьёй, соседи и друзья. Мы, дети, играли между собой, а меня часто подзывали родители – выслушать поздравления и пожелания. В этот день мне исполнилось девять лет, и, естественно, было много пожеланий, связанных со школой. Я благодарил и отвечал с уважением, но в голове у меня были мысли о лете…