– Ты будешь слушать меня, Прайс. Во всем, всегда. Что бы я ни сказал – ты покорно исполняешь. Уяснила? – решает он все правила, покоряя меня своей власти. Я соглашаюсь.
– Взамен ты не прикасаешься ко мне, никогда, – выдвигаю я свои условия. Веркоохен, заглядывая в мои глаза, отпускает руки, что затекли в обездвиженном состоянии, и свои он ставит по бокам от моих ног. Сглатывая, я слежу за его жестами и действиями.
– Только посмей меня ослушаться, и пожнешь бурю, Прайс. Одно твое новое противостояние и ты будешь пользоваться моей постелью ежедневно, пока я не выброшу тебя, как простроченную игрушку, – внушительно говорит он, и я верю каждому ему слову, стирая со своих щек слезы.
– Я поняла, – сипло прорывается мой голос.
– Будь умной, и не обжигай свои крылышки об горящее солнце. Я всегда буду ожидать тебя внизу, англичанка, подтачивая клыки, – шепчет он мне на ухо, а за тем с резкостью отстраняется, выровнявшись и убирая руки со столешницы. Я сдвигаю разведенные ноги.
– Это условность? Договор меж нами, – спрашиваю я, на что Веркоохен пожимает плечами, беззаботно улыбнувшись.
– Считай, как тебе угодно. Мне больше нравится «контракт с дьяволом», а тебе? – находя в этом беспросветную шутку и иронию, Веркоохен оглядывает мою обескураженность. Он понимает, что я не вижу в его словах ни единой забавы, закатывает глаза, хватаясь за мою талию и приподнимая, ставит на пол у стола, обойдя побитые в дребезги тарелки. – Порхай, пташка, – достав из своих штанов ключ, он вручает его мне, вкладывая в ладонь.
Ошеломленная и явно потерянная, я стою, не двигаясь, наблюдая за пшеничноволосым парнем. Векроохен разворачивается к побитой посуде, оценив последствия моего сопротивления.
– Ты еще здесь, Прайс? – выдохнул парень, но не повернулся ко мне, присел на корточки, собирая руками осколки. – Я сейчас передумаю, черт возьми! – неестественно зарычал парень во все тяжкие, отчего сердце опустилось в желудок, и я пустилась в бег, рванув к себе в комнату, желая исчезнуть с его глаз как можно скорее…
========== Часть 19 ==========
Подолгу ворочаясь в кровати, укутываясь с головой в одеяло, я не решалась встать до самого полудня. Желания выходить из комнаты не являлось ровно столько, пока я полностью не очнулась, почувствовав нужду в душе. Тело жутко ломит в слабости – всю ночь я пролежала с температурой, не такой высокой, но она здорово подкосила мое здоровье.
Я заболела после вчерашней выходки Веркоохена, отправивший меня в долгую прогулку по свежему воздуху.
Только припомнив парня, по моему телу проскользнула стая мурашек. Хотелось напросто зарываться в подушку и лежать-лежать до скончания этого дня, как и следующего. Но, как бы не было мое желание велико, и как бы я не пыталась заставлять себя такому способу выживания, я встаю, с кровати, сражу же поежившись от холода.
Кажется, у меня держалась невысокая температура, отчего я чувствовала холод. Быстро хватая халат и полотенце с принадлежностями, я забегаю в ванную. Не малое время, простояв под горячей водой, я не могла забыть о предстоящем столкновении со своим соседом. Тем не менее, все было не так плохо, если не учитывать того, что он жаждет использовать меня, как дворовую шавку.
А этот «контракт с дьяволом» – как он назвал нашу условность договора, заставлял грустно усмехнуться. Нильс Веркоохен всегда характеризирует себя с чем-то темным и грязным? Дьявол, чудовище, клыкастый, Черт – казалось он воплощение зла, и мне стоило так о нем думать, после того, как он поступал со мной. Но тогда, на пристани, я видела что-то нечто. Неописуемое, светлое – волнение за мою жизнь.
Как бы он не врал себе, как бы, не скрывал свои чувства и не запугивал меня до оцепенения – он скрывал себя настоящего в недрах своей темной чернильной души. Падший ангелочек – не иначе.
Выбираясь из душа, я возвращаюсь в комнату, натягивая на себя теплые домашние серые штаны, и старенький светлый свитер, но теплый и пушистый. Высушив голову, делая профилактику, чтобы простуда не распространялась от сквозняка, я завязываю потрепанную гульку, особо не волнуясь за ее презентабельность. Мне было ровно одинаково – сегодня был выходной день, и я уж никак не собиралась никуда выходить из своего укрытия.
Все же, чувствуя легкую прохладу, недостаточно согреваясь в теплой одежде, я надеваю шерстяные носки на замерзшие от прохлады пола ноги. На кухне послышался негромкие грохот, и я на в ответ нахмурилась, выпрямившись. Схватив плед, накидывая его на свои плечи, я выхожу с комнаты, немедля ступив на кухню.
Вокруг витал запах жаркого. Прикрывая глаза от приятного запаха, я захожу на кухню, завидев Веркоохена у плиты. Удивившись, я замерла на выходе, недоверчиво заглядываясь на парня.
– Доброе утро, Нильс, – привлекаю я его внимание, на что он лениво разворачивается. Потрепанные волосы на голове доказывали, что он так же никуда не собирался этим днем, по крайней мере, точно проведет обед в пределах блока. Светлые глаза встретились с моими и на его губах едва-едва проскользнула легкая насмешка, а за тем, он отвернулся к плите.
– Добрый день, Прайс. Я уже разился проверить твою постель в наличие ее хозяйки, – явно с усмешкой произносит Нильс, а я прохожу на кухню, поставив греться чайник на горячий час с лимоном. Надо возобновлять свои силы и здоровье, или же этот кровопийца высосет из меня все жизненные соки.
– И поэтому ты ждал полудня, – хрипло шепчу я, доставая из шкафчика свою чашку.
– Пропади бы ты хоть посреди дня и ночи – я вытащу тебя из-под земли, – проговаривает он, а я подхожу ближе, заглядывая через его широкое плече на плиту, разглядывая, что он готовит.
– Когда ты научился готовить? – спрашиваю я, а Веркоохен оборачивается, внимательно оглядев меня с ног до головы.
– А ты когда успела заболеть? – приподнимает он бровь, очевидно не радуясь моей болезни. – С этими обмотанными тряпками на своем теле, занимаешь на кухне больше места, чем я, – он слабо рассмеялся, почти неслышно, но губы заиграли в улыбке.
Непринужденный разговор с соседом – последнее, что я ожидала этим днем. Только, было очень сложно не заметить моего спокойствия и появившийся улыбки в ответ его шуточкам. Развернувшись, я вижу, что чайник вскипятил воду и наливаю себе чай, не спеша, помешивая ложкой содержимое чашки.
– Ты сейчас тоже думаешь о вчерашнем? То, о чем мы договорились? – довольно внезапно срывается с моих губ, а я поворачиваю голову в лево, поглядев на парня, что на секунду замер. – Это так странно, – что-то тянуло меня за язык, и, не понимая, я принуждала его об этом поговорить. Мне нужно было поговорить.
– Странно. Странно, что ты начала об этого говорить первая, Прайс, – он развернулся, вновь через плече, бросив свой меткий взгляд на меня, заставляя живо отвернуться. – И как тебе мысль, что ты моя ручная кошка?
– Ручная кошка? – переспросила я, хмыкнув себе под нос, глядя на темное содержимое чашки, из которого исходит пар. – Просто мышка, – мягко проговорила я, представляя на месте большого и страшного Веркоохена – слона. Вот же замечательная пара, правда, в нашей вселенной слон никогда не испугается маленькую мышку, скорее наоборот – растопчет одним единственным шагом, выпустив ее кишки по земле.
Взяв чашку себе в руки, я вновь поворачиваюсь к парню, который уже отвернулся. Стоя рядом с ним совсем близко, сейчас я не чувствовала, а ни малейшей угрозы, исходившая от клыкастого чудовища. Сейчас он был безобидным ленивым котом, не обращая на меня своего бешенного охотничьего нрава.
– Ночью была температура? – внезапно интересуется Веркоохен, рассматривая десятки пакетов приправ, и выбирая себе самую подходящую. Я немного удивилась, услышав такую проницательность от соседа.
– Была. И есть, – отвечаю я ему сиплым голосом. – Не этого ли ты добивался вчерашней махинацией? – нагло интересуюсь я. – Тряпочность мне к лицу, не так ли?
– Кажется мне, ты не в том положении, Рози, чтобы острить мне. И как бы ты ни была язвительна, тут ты права – слабость тебе идет больше, чем «сильная и независимая», – размышляет парень, пересматривая содержимое приправы на ее обертке, а после решает добавить ее в свою пахнущую еду. – Когда ты поговоришь с Луи? – задает он вопрос, а я задумываясь над ответом отпиваю глоток чая, облокачиваясь об столешницу, потупив взгляд на окне.
