– С тех самых пор, как ты, девочка из прошлого, произнесла мое имя. А о моих девушках не беспокойся, во всяком случае, я не засовываю в них язык на каждом углу колледжа, или же на каждом перекрестке квартала, в отличие от тебя, Прайс.
– Я тебе не уличная шваль, Веркоохен, и смени свое зазнайство в куда нужное направление, – рычу я, не понимая, когда он мог увидеть нас с Луи. Мы не столь вульгарны, и если он целует меня – это совсем секундное, ласковое, нежное явление!
Когда моя дрожь подкрадывается к моим плечам, я с силой напрягаю мышцы тела, заставляя себя сидеть смирно и ровно, продолжая явно не равное сражение с Нильсом Веркоохеным.
– Это твой окончательный ответ? – приподнимает бровь Нильс, когда молчание затянулось, а переходить на его сторону с белым флагом я не собиралась. По крайней мере, добровольно.
– Как бы, не хотелось этого признавать, – я поднимаю глаза на соседа, который нахмурился. – Я не укладывала Луи в свою постель, и я не пыталась это совершить, и не буду пытаться. Но общение с ним не прекращу. Такой ответ сойдет, чтобы максимально удовлетворить твой кровожадный голод к издевательствам?
– А ты не так проста, как кажешься, Прайс. Используешь моего друга, пока он всеми способами находит повод и время для уединения с тобой, а ты уже заранее знала, что откажешь ему. И зачем же? Какой от этого ты получишь толк, Рози? – сощурил он глаза, явно догадываясь об моем ответе.
– Ты ведешь свои игры, а я свои.
– Обожжешься, – ядовито замечает парень, пока я, отодвинув чашку, уложила руки под стол, обхватывая свою талию. Дрожь дошла до пальцев. Таково движение не осталось не замеченным для моего крайне внимательного соседа. – Что, страшно сидеть с клыкастым другом?
– С чего ты взял, Веркоохен, что я боюсь тебя?
– Всего-то при двадцати пяти градусов дрожишь, как загнанный волком заяц, – едкая ухмылка скользнула по его губам, когда я недоверчиво покачала головой.
– Я тебя не боюсь, Веркоохен, как бы ты не пытался доказать обратного, – смело выговариваю я, за что, получаю уже сверкнувшие глаза в ответ, что лишний раз доказывали – у него в голове созрел новый коварный план.
– А я бы на твоем месте как раз бы очень даже сильно боялся, – оскалился парень, поднявшись с места. Я с непониманием поднимаю голову, глядя снизу вверх. – Ну же, вставай, неустрашимая смельчачка.
– Это зачем? – с недоверием выговорила я, нахмуриваясь и даже не двинувшись с места. – Небось, пытать будешь, вонзая мне в шею клыки? – с презрением и неким издевательством спросила я парня, который ответил не менее ядовитой усмешкой в ответ.
– Буду, – черство выговаривает сосед, а за тем хватая меня за руки, дергает вверх, принуждая встать. – Начну именно с этого момента, – угрожающе произносит он, а я чувствую, как мгновенно заболели ноги, от чего я мало ли не кричу, но закусывая губы, почти чувствуя металлический привкус крови, сердито гляжу ему в глаза.
– Зубки забыл заточить, Веркоохен. Пусти, – попыталась я выкрутиться из его крепких рук, что охватили мою талию, прижимая на крайне близкое и опасное расстояние. Не стоя на каблуках, я едва, если же не так, доставала макушкой до его подбородка, а его широкое и сильное тело максимально сблизилось с моим, не оставив свободного пространства. – Нильс, пусти же! Ты делаешь мне больно, – в новой попытке, я пыталась увернуться от него, но ничего не выходило, и он схватил мои запястья, собрав одной рукой.
– Я знал, что ты не согласишься, Прайс. Знал и тому сейчас у меня клыки острее обычного, чтобы разодрать тебя одним лишь укусом, – смеется он над моими попытками вырваться. Стоило признать, что я была слаба, как девушка, уже не упуская того весомого факта о пятичасовой прогулки по вечернему предзимнему Нью-Йорку.
Он делает пару шагов вперед, принуждая следовать за его направлению. Обогнув стол, и прислонив меня поясницей к тумбе, он с оскалом заглядывает в мои глаза. Всего одним неприметным жестом руки, которой он обволок мою талию, усаживает меня на столешницу, тогда я не тихо вскрикиваю, встрепенувшись и пытаясь оттолкнуть ногами сошедшего на голову соседа.
– Не смей! – закричала я, когда его руки касались моих бедер, сталкиваясь с оголенной линией живота, когда края свитера завернулись верх от моих интенсивных движений. Веркоохен в свою очередь наслаждался моим барахтаньем и качанием из стороны в сторону, встав меж моих ног, и притянув себе, остервенело впивается шею.
Это не был поцелуй. Он в действительности впился в мягкую и чувствительную кожу своими зубами, сцепляя их, мало ли не прокусывая до крови и оттягивая на себя, срывая с меня не тихий крик. Утратив силу рьяных движений, я застываю, пытаясь не приносить себе больший вред, пока Веркоохен нещадно вгрызался мне в глотку, точно желая ее перегрызть.
На глаза выступили слезы от ощущения острой боли и внезапно поглотившего меня животного страха. Он сделал из меня инстинктивно расположенную к жертве, поедая мою плоть.
Только его зубы разомкнулись, я с ужасом откинулась назад, зацепив боком железный стеллаж для посуды. Пару тарелок от маха моей руки соскальзывает на пол, а я перевожу запуганные глаза на соседа, чьи руки приподняли свитер, впиваясь своими пальцами в мою запылавшую кожу.
– Нет! Нет, не прикасайся! – завизжала я во всю глотку, выкручиваясь в его руках извиваясь гадючьей повадкой. Размахивая руками, я нацелилась на его лицо, пытаясь образумить озверевшего и точно спятившего соседа. Но мой кулак, который я отправила ему в лицо, был остановлен еще на полпути, принуждая Веркоохена забавляться моей беспомощностью.
– Не в этот раз, Прайс, – он быстрым движением сплачивает мои запястья, заводя за спину, и выгибая меня, заставляет поддаться грудью ему на встречу. – Догадываешься, что я собираюсь сделать с тобой, Рози, или ты до сих пор витаешь в своих облаках, надеясь, что ни один черт не стащит тебя вниз? Обрадую тебя ангелочек, я твой сущий дьявол, – нездорово рассмеялся парень, заставляя меня пораженно с диким мандражом смотреть в его полны похабности глаза.
– Ты не можешь так со мной поступать, – небрежно выговариваю я, ломающимся голосом. Чувствую, как с подбородка капают слезы. Мое тело трусится от потери всей смелости и гордости.
– Неужели ты и впрямь так думаешь? – приподнимая брови в насмешке, он свободной рукой задирает мой свитер вверх, полностью оголив живот, заставляя меня вновь зашевелиться. Только, он быстро усмиряет меня, заломив руки, болезненно загибая их выше. Я замираю, не шевелясь. – Милый животик, – комментирует он, проводя пальцами по нему, почти щекоча.
Глотая слезы, я слежу за ним, не зная, что предпринять теперь. Сердце опустилось в пятки, отбивая бешенный ритм, а легкие словно наполнились какой-то жидкостью, разя тяжелым процессом обработки кислорода. Я растерялась.
– Веркоохен, – шепчу я, почувствовав, как его пальцы схватились за пуговицу на джинсах, без единой сложности расстегнув ее.
– Я слушаю тебя, англичанка, – язвительно говорит парень, поднимая на меня свои глаза, отрывая руки от моей застежки на джинсах.
– Пожалуйста, – всхлипывая, произношу я, признавая его силу и безумство. – Пожалуйста, оставь меня, не нужно этого делать, – захлебываюсь я в рыданиях.
– Крылатых надо запирать, Прайс. Жертв – загонять. Бесстрашие англичанок – уничтожать, – прерывисто выговаривает Веркоохен, касаясь рукой моей коленки, медленно пройдясь обратно до бедра. – Ты – жалкая. Ты – бессильна. Ты – тряпочная сопливая девчонка. Примешь свою слабость, Рози? – выговаривает парень с особым прикусом в своем изнеженном голосе, намеренно выбивая из меня слезы, разрушая какое-либо сопротивление.
– Принимаю. Слышишь? Как тебе будет угодно! Отпусти меня, – истерически завыла я, молящими глазами заглядывая в его потемневшие очи от злорадности.
– Как насчет Томлинсона? – подстрекательским голосом интересуется сосед, прищуриваясь и разглядывая мое мокрое лицо.
– Я скажу ему… Скажу Луи. Мы не будем общаться. Клянусь, – киваю я головой, поддаваясь его манипуляции, обещая, и конечно уже зная, что выполню свои обещания.
