Я становлюсь как Стефф. Как бедная Стефф, которая пришла ко мне, дабы укрыться от такого монстра как Найл. Она была слаба, она была привязана к нему, она и сейчас связана, как я. Она простила ему побои, еще не известно, какие мучения она вытерпела. Но когда я их вижу, они сплетены объятием, спокойствием и хорошим самочувствием. Как до такого могла дойти пара, когда буквально пару недель назад она пищала и терпела, пока я пыталась восстановить ее после злобы Найла Хорана.

– Ты пугаешь меня, Нильс. Мне страшно находиться с тобой, понимаешь? – с печалью в голосе, говорю я, пытаясь быть правдивой в первую очередь с самой собой. – Я не хочу прятаться от тебя, когда ты будешь в ярости. Я не хочу думать о том, что буду ощущать боль, если ты однажды сорвешься на ровном месте, Нильс. Я просто желаю найти спокойствие, которое я могу ощутить с тобой, лишь с тобой, знаешь ли ты это? – мой голос сбивается до шепота, а внутри, где-то так глубоко в душе что-то кричит в истерике, скитаясь от стены до стены, захлебываясь слезами и криком.

У меня нет сил чувствовать опасность, надоело оборачиваться, боясь чего-то в темноте. Но я ощущаю тихий мир, который я могу найти только рядом с парнем. Он такой неправильный, резкий, грубый, громкий, но с ним так спокойно. Словно я нахожусь около злющего дракона, но он обогревает меня своей лаской, изредка, но он делает это. Но правда в том, что дракон выпускает огонь, может поранить и насмерть убить, даже если не хочет этого делать. Он опасен для меня, но часть нутра желает смотреть в его глаза, что наполнены синевой, притронуться к его пшеничным волосам, слушать прекрасный, часто хриплый тембр голоса, почувствовать крепкие руки, когда позади что-то угрожает и ощутить безопасность. Но все сложно, и я не та, к которой он сможет проникнуться. Я – Розали Прайс, и Нильс меня должен ненавидеть.

Нильс опускает глаза, а я вдыхаю больше воздуха. Его руки медленно тянутся к моим, и я прикрываю глаза, почувствовав его на себе. Эта нежная и теплая кожа, такая успокаивающая, почти что родная, но в тот, же момент холодная и безразличная. Сегодняшнее утро было настолько прекрасным, что я могла сравнить его с земным Раем, не смотря на то, что Нильс был взбешен и зол на Даниэля, который разбудил нас в выходной день. Я запомнила его глаза, когда он касался меня: с отблеском восторга, с горячей страстью, что залила нас двоих позже. Он был хорош, добр, искренен и проводил со мной свое время, и за это я могу отдать все, лишь бы так же просыпаться в крепкой хватке, но знать, что тебе нечего не угрожает.

– Ты прекрасна, Розали, – подходит он ко мне, склоняясь над ухом. – Ты та, кто сможет свести с разума, – продолжает он, а я поднимаю свои глаза на него, пытаясь увидеть правду, а взамен вижу искренность и легкую улыбку парня. – Это не метафора, маленькая Роуз. Ты лишила меня здравого ума во время поцелуя. Все, что я сделал, это чтобы уберечь тебя. Я не хочу причинить тебе боль, – говорит он, отрывая свои руки от моих, и передвигая их к моему лицу, ухватив за шею и скулы, нежно удерживая мою голову.

Я, хмурясь, непонимающе смотрю на парня. Как поцелуй может повлиять на боль, которую он может мне причинить? Почему он говорит, что поцелуй лишает ума? Это прикосновение губ, но не как не взрывная реакция атакующая мозг. Да, мне понравилось, и я тоже не контролировала себя, я доверилась своему тело, которое желало именно его в тот злосчастный момент.

– Какую боль, Нильс? – слабо спрашиваю я, совсем не понимая его слов.

– Я хочу тебя, Розали Прайс, но этого никогда не произойдет. Я не обладаю своей силой, и это может закончиться не так хорошо. Ты не должна находиться со мной настолько близко, ясно? Я не смогу контролировать себя, а ты пострадаешь. Потеря моего контроля – опасно для тебя, Розали, – говорит он, опуская руки уже на спину. Говорит со мной, словно с ребенком, с подтекстом о том, что хочет от меня избавиться как можно скорее.

Я стою пораженная, не в силе понять, что такое его «контроль».

– Почему ты контролируешь себя с другими, а со мной не можешь? – расстроено проговариваю я, не имея понятия на что больше держу обиду: на его контроль, или же на то, что я смогу находиться с ним так близко, как бы того хотелось мне. Он ведь был с девушками, и я это знаю. Он был с Одри, при мне трогал ее, целовал, играл как кошка с клубочком, и я нечего не заметила. Он был сильным, ровным, слишком солидным, чтобы потерять что-то.

– Ты не все, – просто отвечает он, а его губы соприкасаются с моим холодным лбом. – И никогда не была всеми. Ты ведь иная, Роуз.

– Но я не хочу быть в стороне, – почти хнычу я, почувствовав себя ребенком, у которого отнимают самую дорогую вещь. Я привыкла к нему любому и хочу быть с ним, даже когда он другой. Я хочу быть с ним. Чувство привязанности нельзя разорвать простыми словами, особенно когда я падала в его руки в бесконечных потоках слез, не осознав того, как он в тот момент близко находился.

– Ты будешь со мной, тут, разве этого мало? – удивляется он. – Ты же терпеть меня не могла, смотрела так враждебно каждую минуту, изнывала от недостатка свободы, а теперь против того, чтобы быть дальше от меня? Это глупо, слишком глупо, Рози, – его язык ласкает мое прозвище, и я даже не против этого. Он заставил меня привыкнуть к такому имени, что четыре года отдавало болью, когда меня так называли. И сейчас я привыкла к нему, так зачем вновь меня отталкивать?

– Твой запрос был лишь одним: чтобы я была твоей. И я хочу ей быть. Слишком много ты требовал, ты тот, кто привязал меня к себе. И что мне теперь делать, просто готовить тебе крепкий кофе утром и молчать за обедом? Прибрала, помогла, ушла? Нет, Нильс, чего ты добивался, то и получил! Незачем было самому так близко ко мне подходить, – зло, почти кричу я, взмахнув руками, из-за чего светловолосый отодвинулся. – Я не могу и я не буду удерживаться под замком, если ты того пожелаешь, – последние слова выплевываю с омерзением, ощутив горечь внутри себя со злость.

Ошеломленно он смотрит на меня, приоткрыв свои мягкие губы. Я же злюсь еще больше, ненавидя его за такие бессмысленные слова!

– Я не подпущу тебя, Розали, для твой же безопасности, – проговаривает он почерствев. Это был его шанс, он мог оказаться со мной, а я бы уже никуда не делась. Моя грудь тяжело вздымается, а я нервно сглатываю. Он меня оставляет, после всего, что он сделал, после того, как не пощадив моих чувств, напролом рвался заполучить мое подчинение? Да что с ним происходит? Я не хочу быть в безопасности!

– Я ненавижу тебя, Нильс, – с дикостью прогремела я, не сдержав своих эмоций. Все больше обиды, все больше гнева на парня скапливается и переполняет глыб бездонной ямы. Мы оба изуродованы по-своему, и я все еще хочу показать ему то, как можно жить, если этого не могу делать сама.

– Так и должно быть, Роуз. Я ненавижу тебя, ты ненавидишь меня, – разъясняет он, а пихаю его в грудь, отчего Нильс пошатывается, отходя на пару шагов назад от неожиданности.

– Я подчиняться тебе не буду. Я не кукла, которую можно пользовать со всех сторон! С этого момента ты не имеешь права отпускать свои приказы в мою сторону, – холодно говорю я, разрывая тот договор, который был составлен в непредсказуемых условиях. Он не хочет меня, а я не хочу его, это честно.

– Нет, Роуз. Договор есть договор, – усмехнулся он, а моя кровь бурлить по венах. Он только что оборвал все, какой вообще может быть договор? Зачем я тогда ему? Просто так? Поиграл и выкинул, а как же мои чувства, с которыми он вдосталь наигрался?

– Плевала я на него, как и ты на меня, Веркоохен, – рычу я, враждебно смотря на блондина. Нильс смотрит на меня из-под лба, убирая со своего лица смешки, ставая серьезным и грозным. Я начинаю чаще дышать.

– Не заговаривайся, ты знаешь, что будет, если ты разорвешь наш договор, – грубо бросает в меня свои слова, ставая раздражительным и злым. Его глаза переходят от светлого оттенка к самому темному, а желваки на лице играют оттого, как он сцепляет зубы. Руки собирает в кулаки, а дыхание становится более резким. Нильс однозначно разозлился на меня. Но это я зла и нахожусь обиженной. Он сам стал обидчиком и себя и меня!