Последнее из моих видений уже происходило родом с граней между снами, реальностью и собственным воображением…

Хотя, быть может, и не совсем собственным. Восприятие в тот момент принадлежало той самой немного наивной девушке, которой я стала — Владе Светлой. Кто бы мог подумать, что я могу быть вот такой робкой и открытой.

Врёт всё не только история двух миров, но легенды о богах. Лжёт и легенда о боге смерти и Лунного света Халлэ.

Не холодный он как вьюжная ночь. Огонь, живущий в глубине чёрных как ночь очей, пылает и в его сердце.

— Не боишься? — спрашивает не у меня. У души, сжавшейся под пристальным взглядом. Но не от страха. Интересно душе, какой он, Халлэ, на самом деле. О чём же ещё солгали легенды.

— Не боюсь.

Быстрая рука, без перчатки, взлетает к лицу. Замирает всего лишь на долю мгновения. Изящные как у музыканта пальцы пробегают по моей щеке. Ласково так, что сердце замирает.

Жду, что сделает Халлэ дальше. Нахмурится или улыбнётся и крылья подарит?

— Маленькая ведьмочка, — говорит он и улыбается.

Улыбнулся. Значит, будут мне крылья. Будет свобода.

Но смотрит он в мои глаза, и я продолжаю тонуть в его тьме, теряя себя, разлетаясь на кусочки…

Нет меня больше. Душа сливается в едином танце с его живым пламенем. И чувствую крылья за спиной, только взлететь не могу. И хочу ли? Держит меня Халлэ своим взглядом. А под этим взглядом тает боль и уходит пронзающая сердце печаль.

Вспоминаю о том, что божеств нужно благодарить.

— Спасибо за крылья.

Действительно благодарна. А ведь мог же и нахмуриться.

Халлэ смотрит удивлённо. И снова улыбается. Мне уже страшно. Что же значат две улыбки Халлэ? А он смотрит хитро и спрашивает:

— А что подаришь ты взамен, ведьмочка?

Моя очередь удивляться:

— Неужели тебе души моей и сердца мало?

Ласковые пальцы пробегают по скуле и приподнимают за подбородок. Столько нежности в этом простом движении. Замирает дыхание.

А Халлэ не останавливается. Он склоняется. Длинная прядь его чёлки касается моего лица. Его волосы пахнут дождём и ночным ветром. Бездонные глаза совсем близко.

Решительный поцелуй лишает воли и возможности связно мыслить. Кажется, я лечу. Или падаю. Но сильная рука удерживает меня рядом, подхватывая за талию.

Первый в моей жизни настоящий поцелуй. Мои мечты и самые смелые фантазии меркли по сравнению с реальностью. Первый поцелуй. И, наверное, последний. Но оно и к лучшему. Если бы я осталась жить, смогла бы я забыть такое? Никогда.

Куда только делись смущение и робость. Отвечаю на его поцелуй и окончательно теряю себя в головокружительном полёте среди вихрей теней потустороннего мира…

Фантазия, мечта, сон или воспоминание, изменённое восприятием? Это единственное, чего не различить. Последнее яркое пятно в собственном сознании принадлежащее Владе.

В следующий миг происходит то, чего я так ждала — два сознания окончательно становятся единым целым. Я обретаю себя.

Первое настоящее пробуждение было не из простых. Обострённое до предела восприятие моментально заявило о себе, не успела я и глаза открыть. В нос сразу же ударило множество различных запахов, которые при желании можно разделить детально на малейшие составляющие, да ещё и датировать. А множество различных звуков и шорохов мгновенно ворвались в мою несчастную, нездоровую ещё после сна и ночи мучений голову. Открыв глаза, я на миг ослепла.

Зашипев, я резко дёрнулась в попытке спрятаться под подушкой. Да-да по моим ощущениям, я лежала на кровати. Только убежать даже так далеко мне не дали. Чья-то сильная рука, которая оказывается совершенно спокойно обреталась в районе моей талии, резко дёрнула и потащила, прижимая к чему-то восхитительно тёплому. Это действительно оказалось первым приятным ощущением на данный момент.

Мой нос уткнулся в чью-то рубашку. От аромата дивным образом сочетающего в себе запах раскалённого песка и металла, лёгкий аромат кориандра, запах ночной грозы и ветра, я впала в счастливую нирвану. Этот запах был таким до боли знакомым и родным, что я, даже не открывая глаз, могла с точностью определить того, кто обо мне позаботился.

Халликэр. Интересно, он понимал, на что шёл, когда давал мне собственную кровь? Отчего-то у меня такое чувство, что это случайность, и он хотел всего лишь пробудить мои воспоминания о той ночи, использовав магию крови.

И стало вдвойне интереснее, осознаёт ли он сам свою истинную силу и суть?..

Хотя то, что я нахожусь тут, а не где-нибудь в темнице, уже о многом говорит.

Осторожно приоткрыв один глаз, я встретилась с тем, что так пугало меня, пока я была Владой — с тёмными, словно наполненными живой тьмой, очами магистра Тени.

А он как будто того и ждал, наблюдая за мной с любопытством учёного, следящего за своей лабораторной мышкой.

— Магистр?! — выдала я в манере Влады, испуганно распахивая глаза.

И магистр самым натуральным образом зарычал, нависая надо мной и всматриваясь в мои глаза. Мои запястья он тесно прижал к кровати. Ага, чтобы не смогла закрыться, что ли?

Это не помешало мне улыбнуться, и слегка склонив голову, с нежностью потереться щекой о его руку.

— Кэр, — позвала я, тем самым пробуждая в его глазах бурю недоверия. — Я всего лишь пошутила.

— Ведьма! — бросил он, как когда-то давно, когда мы только повстречались здесь.

— Сумасшедший магистр, — вернула я.

Никто даже и представить не мог, какую нежность и благодарность я испытывала по отношению к этому темноглазому типу. Случайно или намеренно, но он сделал то, на что у меня могли уйти годы —вернул мне меня.

— Это и в самом деле ты, — говорит он всё ещё недоверчиво, склоняясь ниже.

— Я, — отвечаю, растворяясь в его глазах.

Не удивительно, что сознание Влады воспринимало его как Халлэ. Такого взгляда не бывает у обычных смертных. Тьма и тёмное пламя в глубине. Словно и не глаза это, а окна в иную реальность.

И всё же, какая ирония. Два представителя древней расы возродились в ведьме из другого мира и в великом магистре такого грозного Ордена. Только кто же он сам такой?

Почему же теперь медлит, словно боится нанести вред?

Но мне достаточно немного выгнуться и потянуться, чтобы губами коснуться его губ, таких близких и манящих.

Затем я откидываюсь на подушки. И мои руки тут же освобождают, и я могу обвить его шею, зарыться в прохладный шёлк светлых волос, словно пронизанных лунным светом.

Наши губы сливаются снова. Но теперь инициатива исходит от него. Кто бы мог подумать, что его поцелуи могут быть настолько нежными и ласковыми.

— Это и в самом деле не сон? — выдыхает он, целуя меня в мочку уха.

— Не сон, — охотно откликаюсь я, выгибаясь в его объятиях и чувствуя, как блуждают по моей коже его нежные пальцы. Обострившееся восприятие заставляет чутко реагировать даже на самые бесхитростные ласки.

— Обещай, что больше не сбежишь, — говорит моё светловолосое божество, снова глядя в глаза, проникая в душу.

— А ты не запирай меня больше.

Я лукаво улыбаюсь, на что он отвечает требовательным, но не менее нежным поцелуем. Простыня с моего тела и вовсе сползает. Его пальцы выводят огненный узор на моём предплечье…

И только сейчас я осознаю, что под простынёй на мне почти ничего не было. Нижнее бельё не в счёт.

Подозрительно спокойно он реагирует на знак из Храма смерти. Считает простым украшением и моей прихотью? Или…

Позволяя целовать себя и отвечая на поцелуи, я проворно расстёгиваю пуговицы его рубашки. Мягкая ткань скользит по его плечам под воздействием моих нежных прикосновений к горячей коже. И скосив глаза, я замечаю то самое, что и ожидала…

Вторая часть надписи с алтаря смерти.

Омрачающий дневной свет. Свобода. Завершение пути.

Вот значит, кто был в тот день в храме. Магистр Тень. И почему-то я это меня не удивляет. Я удивилась, если было бы иначе.

— Коварная женщина, — обжёг он моё ушко своей насмешкой, когда заметил для чего я расстёгивала на нём рубашку.