Теперь пришла очередь Драко. Ему точно так же прижали мошонку к промежности, затем подняли и широко развели ноги. Секунду подержав осужденного аристократа над окровавленным ребром балки, на котором уже корчился от боли его любовник, помощники палача, перекидываясь похабными шуточками с аврорами, опустили Малфоя так, что он упал промежностью на острие. Видимо, это была небольшая месть экзекуторов за то, что мальчишка решил оказать сопротивление, и предпринял отчаянную, безнадежную попытку к бегству. Рухнув на деревянную грань, Драко взвыл, задохнувшись от боли. Его мошонка оказалась придавленной весом всего тела, и парень выгнулся от боли, пронзившей его пах. Давление на промежность было невыносимо, и из глаз Малфоя брызнули слезы. Эта чудовищная пытка заставила бывшего слизеринского принца скулить от боли, корчась на острие, и тем самым причиняя самому себе дополнительные страдания. Острая грань еще глубже впивалась в его промежность.
– Драко, не надо, не шевелись, – прошептал Гарри, склонившись к самому уху своего страдающего любовника, который сидел к нему спиной, а Поттер почти дышал ему в затылок. – Не шевелись, любимый, – повторил он. – Так будет легче… – и его слова будто бы привели Малфоя в чувство, вернули способность думать и реально оценивать происходящее. Глубоко вздохнув, бывший слизеринец замер, и только крупные слезы потекли по его щекам.
Перед тем как спрыгнуть с телеги один из подручных палача со всей силы пнул носком сапога по балке. Парни дико завопили, когда вибрация бруска отозвалась взрывом обжигающей боли в размятых яичках, отдаваясь в позвоночник. Повозка тронулась, лошадь, ведомая под уздцы одним из тюремных приставов, медленно шагала вперед, колеса противно скрипели и грохотали по выложенному булыжниками двору. Гарри, стиснув зубы, молча терпел боль и смотрел вниз, на покрытые бурыми пятнами доски, грязный деревянный настил телеги, на дорогу, которая проплывала внизу. Малфой, сидящий перед ним, глухо стонал, и тогда Поттер сильнее склонился к нему, касаясь лицом затылка любовника, вдыхая запах его волос. Несмотря на то, что так сидеть было еще мучительнее – теперь давление значительно увеличивалось на яички и член, Гарри, превозмогая боль, продолжал тянуться к Драко, стараясь коснуться своей щекой его щеки, а Малфой, поняв желание своего любимого парня, откинулся чуть назад, прижимаясь к нему. Они понимали, что им обоим осталось жить совсем немного, и не хотели упускать эти драгоценные минуты. Парни старались касаться друг друга, чувствовать тела, запах, дыхание. Они не могли обняться, но пытались как можно сильнее прижаться друг к другу, превозмогая страдания.
Каждая выбоина, каждый булыжник, попадавшиеся под колеса телеги, отзывались вспышкой острой боли между ног. Хуже всего приходилось, когда повозка резко подпрыгивала и падала вниз, потому что при этом острый угол с силой врезался в промежности и яички, раздавливая их. Гарри попытался, как мог, ослабить эту пытку. Напрягаясь изо всех сил, он слегка привстал над острием, стараясь покрепче сжимать коленями балку, чтобы не ерзать по деревянному острию. Так было немного легче, но он сидел спиной к движению и поэтому никак не мог успеть сгруппироваться, чтобы подготовиться к встрече с очередной рытвиной, и все происходило внезапно – телега ухала вниз, острие впивалось между ног, Поттер вскрикивал от боли и со стоном пытался приподняться с ребра. Его ноги и пресс теперь были постоянно напряжены в ожидании следующего препятствия. Драко приходилось еще хуже – у него даже не было сил приподниматься над балкой, как это делал его любовник. Жестокое групповое изнасилование привело к тому, что у парня кроме многочисленных разрывов заднего прохода произошло выпадение прямой кишки. Сейчас с порванным анусом и ушибленными гениталиями Малфой тяжело сидел на острие, привалившись спиной к своему любовнику, почти лишившись чувств, слабо стеная. Нежная кожа в промежности была содрана и на деревянной балке появилась свежая кровь. Его яички сильно распухли во время этой дикий пытки, увеличившись в размере, мошонка стала темно–бордовой.
Слушая глухие, хриплые стоны своего любимого парня, Гарри забывал про собственные страдания. Стараясь сильнее прижаться к Драко, он будто хотел взять часть его боли себе, и облегчить мучения своего возлюбленного.
– Драко, потерпи, все скоро закончится, – прошептал он на ухо своему парню.
– Ты прав, скоро закончится все, – хрипло ответил Малфой.
– Нет, я убежден, что казни не будет, – почти с уверенностью отозвался Гарри.
– Потти, ты до сих пор веришь в чудеса? – попытался усмехнуться бывший слизеринец, но в этот миг парни дико заорали от страшной боли, потому что телега особенно сильно подпрыгнула на выбоине в дороге. Острое деревянное ребро, словно нож, глубоко впилось в истерзанные промежности юных любовников.
– Я не верю, что они нас казнят, – прохрипел Гарри. – Вот увидишь, будет какая–нибудь амнистия, или приговор заменят другим, например, Азкабан. Драко, они не посмеют нас казнить. Твой отец не допустит, чтобы тебя замучили на глазах толпы, а я… я ведь столько сделал для них, для всего магического мира. Они же наградили меня Орденом Мерлина первой степени за особые заслуги.
– Именно из–за моего отца мы оказались здесь, а ты сам подписал себе смертный приговор. Так что можешь теперь засунуть свой орден первой степени себе в задницу, – со стоном отозвался Малфой. – Я сказал им правду, и у тебя был шанс спастись, но, видимо, Амбридж тебя так ничему и не научила. Ты не должен был лгать. Я старался спасти тебя, я пошел с ними на сделку, а ты все испортил, идиот.
– Я люблю тебя, Драко, люблю больше жизни, – проглотив горький комок, прошептал Поттер. – За тобой я готов идти на смерть, и это не пустые слова.
Телега продолжала трястись по вымощенной булыжником дороге, и вскоре страдающие от боли парни, уже не сдерживаясь, громко кричали, прижимаясь друг к другу. В очередной раз, когда повозка подпрыгнула на камне, Гарри, потеряв самообладание, извиваясь на этом дьявольском сидении, глухо простонал:
– Не могу больше…
– О, наконец–то эта сучка запела! А я все думал, на сколько же хватит нашего героя, – рассмеялся один из помощников палача, обращаясь к своему напарнику.
– Это тебе, Поттер, не на члене своего белобрысого ёбаря прыгать. На колу ты еще не так запоешь!
Экзекуторы вместе с сопровождающими позорную телегу аврорами громко засмеялись, Малфой, гордо вскинув голову, плюнул в их сторону, но мужчины со смехом продолжили путь, не обращая на это внимания. Вскоре крики истязаемых парней зазвучали еще сильнее. Драко мотал головой из стороны в сторону, все его тело содрогалось от нестерпимой боли. Он старался сильнее прижиматься к Гарри, будто ища в нем дополнительные силы. Поттер тоже был на пределе, ручьи пота стекали по его коже, изо рта вырывалось хриплое дыхание. Острое ребро медленно, но верно разрезало нежную плоть промежности, и вскоре деревянное основание окрасилось и его кровью, смешиваясь с кровью Драко. Мучения несчастных, обреченных любовников достигли пика, теперь они уже не кричали, а только шумно дышали, глаза расширились от нечеловеческих страданий, рты были широко раскрыты в беззвучном крике.
Новость о том, что состоится казнь двух юных гомосексуалистов, с удовольствием обсуждалась во всех сословиях, постепенно обрастая все новыми подробностями и деталями. Несмотря на то, что судебный процесс был закрытым, все газеты пестрели новостями о том, что именно сегодня одного из осужденных посадят на кол за пассивный гомосексуализм, а его любовника сожгут заживо, как это делали в далекие темные времена Средневековья. Это сенсационное известие разлетелось по всему магическому Лондону и его окрестностям. Вся пикантность происходящего заключалась еще и в том, что гомосексуалистами оказались весьма известные в магическом обществе личности – одним из них был восемнадцатилетний сын Люциуса Малфоя, Драко, блистательный чистокровный аристократ, единственный наследник древнего рода и завидный жених, на которого имели виды очень многие. А его любовником оказался ни много, ни мало сам Гарри Поттер, победитель Волдеморта, спаситель мира, орденоносец высшей степени и кумир огромной армии фанатов.
