— Какую историю? — спрашиваю я, догадываясь, что если Нейт не хочет ее рассказывать, то она, должно быть, наверняка стоит того, чтобы ее услышать. Он закатывает глаза, но сопровождает это милой улыбкой.

— Мам, тебе взять одну? — Джесса поднимает свою бутылку пива и вертит ей, перед тем как сделать глоток.

— Как-то, перед тем как мы пристроили патио к гостевому дому, — улыбаясь, начинает Эми, — там было огромное дерево, и у нас были проблемы с птенцами и белками, падающими с веток. Нейт всегда следил за ними, и когда один из них упал, построил им небольшую кровать, наполнив коробку из-под обуви старыми полотенцами. Он кормил их с пипетки до тех пор, пока они не становились достаточно большими, чтобы вновь стать самостоятельными.

Нейт выглядит совершенно смущенным, и несколько парней за столом делают все возможное, чтобы не рассмеяться над ним, что, вероятно, в их же собственных интересах, потому что Нейт определенно с ними справится. И, вероятно, моментально. Могу сказать, что Итан хочет сострить, и какая-то часть меня хочет увидеть, как, без сомнения, он будет повержен, ведь Нейт крупнее и сильнее его. Но Итан решает не попадаться на крючок. Женщины, ну... каждая из них, за исключением его ближайших родственниц, мечтательно смотрят на него, и я, если честно, немного ревную. Какая-то часть меня хочет подойти туда, где он сидит, встать перед ним и написать МОЙ по всей его простой серой футболке. Но это безумие, правда? Желание отметить свою территорию, когда нет никакой территории? Я не могу заявлять права на Нейта.

Правильно?

Что со мной не так?

К счастью, Нейт, кажется, не обращает внимания на боготворящую его женскую аудиторию.

— Можем мы поговорить о чем-нибудь другом, а не о моем госпитале по спасению дикой природы.

Эми вздыхает, когда смотрит на своего сына, сжимая перед собой руки. В мгновение ока она переключает свое внимание на Ксавье.

— Как твоя мама? — спрашивает она. У матери Ксавье несколько лет назад диагностировали рак груди. Пока она хорошо справляется, но на какое-то время…

— Прекрасно, спасибо, что спросили, — говорит он с набитым ртом. Он улыбается ей, и от этого у него на щеках появляются милые ямочки. Это заставляет меня вспомнить, почему я была слегка влюблена в него, когда впервые встретилась с ним много лет назад.

— Она бы ударила тебя, если бы увидела, как ты разговариваешь с набитым ртом, — говорит Жасмин полуязвительным-полусладким тоном. Они с Ксавье встречались в старшей школе, еще до того, как мы познакомились с ними. Они расстались летом перед колледжем, но Жасмин слишком часто его поддразнивает, а Ксавье всегда смотрит на нее, пожалуй, немного дольше, чем должен бы. Между ними до сих пор что-то есть, но не думаю, что они когда-нибудь перейдут к действиям, и какой же лицемеркой я оказалась бы, если бы обратилась к одному из них?

— Ему не впервой, — говорит Бен.

Эми закатывает глаза на своего сына, но улыбается, невзирая ни на что.

— Марко, а ты как поживаешь?

— Хорошо, спасибо. — Он всегда так вежлив.

— Поскольку у нас близится свадьба, и у меня на уме есть невесты, я должна спросить. Ты уже сделал предложение своей девушке?

Марко глотает и практически давится едой. Бен слегка похлопывает его по спине, но

Марко не требуется много времени восстановиться.

— Нет, мэм. Не сделал.

— Ну, так чего ж ты ждешь? — спрашивает Эми.

Марко пожимает плечами, и его лицо внезапно становится серьезным, когда он обводит взглядом стол, словно не знает, что ей ответить.

— Не уверен, что она та самая.

— Ох, — вздыхает Эми. — Тогда лучше подождать.

— Как понять? — спрашивает Шелби. — Что это тот самый человек?

— Я поняла, когда Джек перелетел через Атлантический океан из Парижа в Филадельфию, пока еще учился за границей, только ради того, чтобы мы могли побыть вместе на Рождество, — говорит Эми, и, в отличие от ужина другим вечером, никто из ее детей шутливо не застонал во время этой истории.

Джек присоединяется к разговору, беря Эми за руку.

— А я понял, когда она провела свои рождественские каникулы, пытаясь вылечить меня и поставить на ноги.

На губах Джессы расцветает милая, практически робкая улыбка.

— Я поняла, когда Райан стал первым человеком, которому мне хотелось звонить всякий раз, когда происходило что-то хорошее. Или когда я просто хотела кому-то рассказать о своем дне.

Я оглядываюсь на Итана, и он встречается со мной взглядом. За ним скрывается сожаление, и я задаюсь вопросом, думает ли он о том же, о чем и я. Он никогда — ни разу на протяжении наших отношений — не был для меня таким человеком. С хорошими новостями или всякий раз, когда хотелось поговорить, я всегда звонила Габби.

В глазах Габби этот рассеянный взгляд.

— Мы с Беном отправились на долгий уикенд в Остин, — говорит она, глядя на него. — У нас были билеты на ту пьесу, которую я всю жизнь хотела посмотреть. — О чем она умалчивает, так это о том, что у нее появилось отвращение к походам в театр после смерти ее родителей, и тот уикенд был для нее большим шагом. Но ей не нужно говорить об этом людям за этим столом, каждый, кто ей небезразличен, итак знает эту историю. — Для меня было весьма важно надеть браслет, принадлежавший моей маме. Но я так сильно нервничала, что каким-то образом умудрилась забыть его. Это кажется таким банальным, это ювелирное украшение, но за ним была история, и я просто.... Мне нужно было надеть его в ту ночь. — Она улыбается Бену с непролитыми слезами в глазах, и он смотрит на нее так, словно она самое драгоценное в его жизни. — Бен проехал весь путь обратно в Даллас, чтобы забрать его, просто чтобы я смогла его надеть. Вот тогда я и поняла.

Она касается щеки Бена и наклоняется, чтобы поцеловать его.

— Обычно Бен забывчивый, — говорит Эми.

— Например, как он забыл про обручальные кольца, — глаза Джессы широко раскрываются, и она захлопывает ладонью рот, когда осознает, что сболтнула то, чего не должна была.

— Расслабься, — говорит Бен, поглаживая тыльную сторону руки Габби. — Нейт забрал их по пути сюда.

— И поэтому он пропустил свой рейс, остановившись перекусить барбекю и застряв в пробке, — говорит Джесса, и мой желудок просто... падает.

Но тем вечером была задержка из-за погоды. Он сказал мне, что не сможет вылететь до следующего утра.

Нейт смотрит на меня, его глаза широко открыты и неясны. Слова его сестры просто крутятся на повторе в моей голове.

Примерно во втором часу ночи, все, наконец, начинают расходиться по своим комнатам, уставшие после долгого вечера еды, смеха и веселья с друзьями. Несмотря на то, что я долгое время не знала большую часть семьи Райтов и не проводила какое-либо время со своими друзьями на свадебной вечеринке в течение какого-то времени, было что-то очень домашнее и знакомое в этом вечере, что придало его завершению горьковато-сладкий оттенок.

Я не особо устала, и, кажется, Нейт тоже все еще бодрствует. Я чувствую, что он просто ждет возможности остаться со мной наедине для того, чтобы объяснить всю историю с аэропортом, о которой проговорилась Джесса. Могу признаться, что хочу узнать причину этого, вероятно, настолько же сильно, насколько он горит желанием рассказать мне, что гораздо больше, чем следует.

Мы сказали Эми и Джеку, что возьмем обязанности по уборке на себя, чтобы они могли быть свободными на остаток ночи. Они сделали так много для этой свадьбы, что это кажется абсолютно правильным, и дает нам с Нейтом приятное нейтральное основание для того, чтобы все обсудить. Нейтральное основание — это хорошо; с Нейтом это наименее опасно. Нейт стоит по одну сторону длинного стола для пикника, а я — по другую. Мы оба держим огромные полиэтиленовые пакеты: один — для мусора, другой — для переработки отходов.

Нейт сбрасывает одноразовые тарелки с остатками еды в свой пакет, а я выливаю остатки вина в траву, перед тем как закинуть пластиковые стаканчики в пакет для последующей переработки. Стрекочут сверчки, и дует легкий ветерок. Он достаточно легкий, чтобы охлаждать нашу кожу, но недостаточно сильный, чтобы устроить беспорядок из того, что осталось на столе для пикника.