Определённо, Таня была настроена построить непробиваемую стену между ними. Причём, похоже, только из-за того, что боялась. В другой ситуации, скорее всего, Саша бы отнёся к этому с пренебрежением, поскольку все её попытки оградиться виделись очевидным, в чём-то даже глупыми и намеренно испытывающими его нервы. Но Таня всё же чувствовала себя другой. Она вела себя так, потому что искренне верила, что у неё были на это причины. И поэтому к ней был нужен совсем другой подход, и терпение в этом случае очень бы понадобилось.

-Не нужно притворяться, -вслух сказал Саша, откинув волосы с её виска. Он, наверное, и сам не понял, чем была спровоцирована эта фраза. Проверял ли таким образом парень реакцию девушки, чтобы узнать, спала ли она на самом деле, или всё же имел в виду что-то гораздо серьёзнее.

Таня не шелохнулась, и её мерное дыхание выдавало спокойный и умиротворённый сон. Да, скорее всего, она хотела избежать этой встречи и притворилась больной, но сейчас спала по-настоящему. Возможно, дело было в её собственном самовнушении или в чём-то подобном, но суть от этого всё равно не менялась. Она его не слышала.

Уходить ни с чем не хотелось, но будить девушку парень почему-то не спешил. Он задумчиво поправил слегка съехавшую под ней подушку, ощутив вдруг тетрадку. Саша, не сомневаясь ни на секунду, быстро вытащил её. Пролистал, чтобы понять, почему Таня хранила её возле себя. Тем более, что, судя по обложке, в его руках была та самая тетрадь, в которой девушка писала что-то время от времени по переменам. Он заметил это ещё в свой первый день в новой школе. Поэтому сейчас у него были определённые догадки о том, чем эти записи являлись.

Саша пробежался взглядом по первым попавшимся строчкам на случайно открытой странице.

«Странно, что я ещё продолжаю надеяться на это. Возможно, всё было бы проще, если бы я смирилась. Сегодняшний день это ещё раз доказал. И я снова вру родителям. Они продолжают верить в меня, и я понимаю, что это — то, что мне нужно, что без этого я пропаду, но в тоже время мне стыдно от того, что все их надежды окажутся обманутыми. Им, наверное, стало бы легче, если бы я однажды сказала, что не хочу бороться. А может, доктор прав? Может, пора уже признать правду и жить, не оглядываясь на то, что могло бы быть?»

Захлопнув тетрадку, Саша снова посмотрел на спящую Таню. С одной стороны, ему невероятно повезло, у него появился стопроцентный шанс по-настоящему узнать девушку, ведь наедине с собой каждый был честен, включая и её. С другой стороны, можно было только догадываться, как неприятно должно быть человеку, в душу которого нагло и без спросу лезли. Но в данный момент все угрызения совести оказались слабее соблазна. А потому единственное, что останавливало Сашу — возможность, что Таня проснулась бы и помешала ему. Или же это сделал бы кто-то из её родителей, не вовремя войдя в комнату.

Риск быть застуканным подтолкнул его на более решительные действия. Парень, не задумываясь о правильности или последствиях своего поступка, быстро засунул тетрадку к себе в рюкзак. Затем Саша поднялся, собираясь уходить.

Возможно, то, что, всё сегодня сложилось именно так, а не иначе, было только к лучшему. По крайней мере, теперь он будет знать наверняка, о чём она думала и что чувствовала. А это поможет им обоим. Пора уже было оставить проблемы позади и просто жить, не огладываясь ни на что. Перемены могли быть к лучшему, и не стоило их бояться.

========== глава 9 ==========

Сегодня уроки тянулись намного дольше обычного для Саши, у которого лежал в рюкзаке дневник Тани. Очень хотелось прочитать его как можно быстрее, и любопытство это было слишком сильным. Парень никогда прежде не припоминал в себе такого чувства. Обычно ему казалось, что это качество ему вообще не было присуще. Но не в отношении её, как вышло.

Четыре месяца, оказалось, достаточный срок, чтобы всерьёз увлечься человеком. Таня волновала Сашу, он даже бы сказал, что влюблён в неё, и было бы глупо это отрицать. Да и он не считал это нужным. Поэтому все перемены в себе воспринимал нормально, его абсолютно не беспокоило, что происходило с ним, и как она влияло на него. Гораздо больше его волновало другое: что обо всём этом думала Таня. И совсем скоро он узнает.

Ожидание казалось невыносимым. На переменах было гораздо проще отвлекаться, общаясь с друзьями, но каждый урок, так или иначе, приходилось возвращаться к своим мыслям и догадкам о том, что же там могло быть написано.

***

«Я начала вести дневник. Да, и такое бывает. Всегда считала, что это глупо, но вот веду. Может, потому что, устала молчать и держать все мысли в себе. Хочется выговориться, хотя, конечно, в моём случае это слово скорее насмешка. Я не могу говорить. А писать вообще-то уже устала. Я постоянно пишу, это мой способ общения с большинством людей, ведь они нормальные и не понимают язык жестов таких, как я. Но дело в том, что я всегда пишу совсем не то, что хотела бы написать. Так что пусть этот дневник будет исключением.

Первая запись в дневнике Тани не удивила Сашу. Он ожидал примерно таких мыслей, они были понятны. Правда, слово «нормальные» по отношению к другим людям словно ударило по глазам. Девушка конечно, пошла в обычную школу, всячески стремясь жить полноценной жизнью. Но всё же, видимо, никогда не чувствовала себя её частью, чётко разделяя таких, как он, от «таких, как она». Это подтверждало худшие опасения. А последнее предложение, конечно вселяло надежду, что парень вскоре узнает её так, как хотел, без притворства, но вместе с тем настораживало. Отчасти Саша понимал, что не хотел читать дальше. И не только потому что это уже было слишком личным для неё, но и потому что, что-то ему подсказывало: дальнейшие записи Тани могли быть ещё более мрачными. Он не был уверен, что хотел бы с ними столкнуться. То, что он чувствовал сейчас, можно было даже назвать страхом.

«Ну вот, написала, что хочу выговориться, а даже не знаю с чего начать. слишком много мыслей. Не уверена, что возможно их выразить нормально. Как там было на уроке литры? Термин «невыразимое»… Суть его в том, что некоторые вещи просто нельзя выразить словами. Никогда не задумывалась над этим, а вот теперь понимаю, что это значит. Если даже поэты-романтики со своим красноречием не могли порой подобрать нужных слов, пользуясь этой недосказанностью, что уж говорить обо мне?

Если начистоту, я завидую. Порой даже злюсь, сильно раздражаюсь людям, которые живут полной жизнью. А ведь они не виноваты, если подумать. Просто так бывает. И никто тут не виноват.

Мне иногда кажется, что на самом деле я умею говорить. Порой возникает ощущение, что вот-вот и я скажу что-нибудь, и пусть все удивятся. А я смогу. Я даже, кажется знаю, каким именно будет мой голос. Я слышу его. Где-то в глубине себя, в душе или сердце. Не знаю, что там именно отвечает за это ощущение.

Хотя потом я просыпаюсь и осознаю грань между реальностью и мечтами.

Мне хочется кричать. С каждым днём всё невыносимее. Я пытаюсь не жалеть себя и не думать обо всём этом, потому что упиваться обидой — слишком больно и бессмысленно. К тому же, это делает меня противной самой себе. Я становлюсь жалким нытиком, но в этом есть только один плюс: в такие минуты я даже рада, что молчу. Иначе я бы не выдержала и вылила весь этот поток дерьма вслух первому попавшемуся человеку. Он бы точно чокнулся.»

Первые несколько страниц дневника содержали в себе подобные записи. Таня писала, как ей жилось в мире обычных людей. Порой она сокрушалась, что решила учиться наравне со всеми. Это вынуждало её каждый день, приходя в школу, видеть, слышать, всем своим телом ощущать огромную разницу между собой и своими сверстниками. Но, с другой стороны, ей казалось, что обитать среди инвалидов было бы ещё сложнее. Каждый раз сталкиваться с ними и видеть себя в них — она не была к этому готова.

Читая её мысли, Саша чувствовал себя так, будто хорошо знал её гораздо дольше, чем было на самом деле. Теперь он её понимал по-настоящему. И, если сначала ему даже казалось, что она слишком переживала, в сущности, из-за не такой уж большой проблемы; то теперь, видя всё с её стороны, парень словно ощутил себя на её месте. Легко рассуждать о чём-то, что не касалось тебя самого. Но ведь девушка жила с этим все свои 17 лет, что довольно немало. И, судя по написанному, она как будто задыхалась с каждым днём. Это могло бы свести с ума кого угодно.