Во-первых, меня очень беспокоила Маргарита Пирс. Если бы не знакомство с Питером и её хорошие отношения с Тейлором, я бы с огромным удовольствием всадила в неё всю обойму. Она напрягала, причём конкретно. То ли из-за своего поведения, то ли из-за рыжих волос, то ли просто потому, что была старым вампиром – какая разница. Результат всё равно оставался неизменным и пугающим. Я совершенно не представляла, как с ней разговаривать и иметь хоть какие-то общие дела. К тому же её явная угроза в сторону Джерри тоже не располагала к доверию. Меня не зря столько лет готовили к жизни охотника: однажды вбитые в подсознание навыки никак не хотели исчезать или хотя бы отступать на задний план, а интуиция просто вопила – Марго нельзя было верить, её нужно было убить. Но я благополучно наступила предрассудкам на горло. Не в первый раз, между прочим.
Во-вторых, визит сестёр Маркула. Я бы могла списать его на любопытство, если бы была наивной дурочкой, насмотревшейся сериалов о вампирах-романтиках. Чтобы Джина не строила коварный план? Чтобы Мэган не разорвала меня в мыслях на кусочки? Да это просто невероятно! Они обе имели все основания ненавидеть саму мою сущность, как я ненавидела их. Но зачем было приходить ко мне в гости, разговаривать с моей матерью, словно они по-настоящему хотели подружиться? Непонятно. Возможно, без вмешательства Питера и Илоны вампирши бы посвятили меня в свой замысел, но… в присутствии Кроссманов они явно не хотели ничего говорить. И в итоге нашли первую же возможность сбежать, оставив меня мучиться в полном неведении. Конечно, я могла бы прямо сейчас написать Жаклин, попросить подключить охотников, по нашим каналам пробить информацию, однако… я не стала ничего делать. Лучше было немного подождать, чем поспешить и наляпать ошибок. Ещё никому из Гильдии не удавалось так тесно контактировать с вампирами и даже подружиться с ними! Я должна была во что бы то ни стало завершить свою миссию, пока не подошёл «момент Х».
В-третьих, непонятное поведение Аниты и всех в её стае. Сначала Бартон открытым текстом заявил, что назначает Кроссманам дуэль, а после этого ликаны приехали ко мне и, как ни в чём ни бывало, разговаривали с Питером. Конечно, я могла бы списать это на искусную двойную игру против Александра и его прихвостней, но… это как-то не укладывалось в моё представление о волках и их кодексе чести. Значит, мне стоило держать ухо востро, если я хотела остаться в курсе событий. И этой ночью мне было жизненно необходимо присутствовать при встрече давних врагов. Конечно же, во всеоружии – я не сомневалась, что сорвиголовы из стаи Аниты обязательно что-нибудь учудят. Несмотря на обещание, данное Питеру, я не собиралась отсиживаться в стороне и молча смотреть, как мои потенциальные билеты к свободе уничтожали бы друг друга на моих глазах.
В-четвёртых, собственно, моя свобода и положение среди охотников. После пары крамольных мыслей, что главы Гильдии, включая Жаклин, хотели меня убить, пусть и не своими руками, связываться с охотниками и делиться с ними новостями особого желания не возникало. Можно было позвонить Кристал, поплакаться ей в жилетку, поругаться, выговориться и наверняка схлопотать по первое число за глупые сомнения, но я слишком сильно не любила жаловаться, чтобы так просто отказываться от своих убеждений. Нет уж, я до последнего не буду никому ничего говорить. Пусть это грозило мне серьёзными неприятностями и кучей нотаций. Главное было довести дело до конца, а там меня уже никто не осмелится отчитывать.
Поднявшись наверх, я включила компьютер и, пока он негромко тарахтел, загружаясь, переоделась в походную одежду – прочные джинсы и водолазку с высоким воротом. Сначала я хотела надеть ещё и толстовку, но потом поняла, что просто сварюсь в ней, поэтому бросила её на кровать и с удовольствием села в кресло, намереваясь проверить электронную почту.
Письма от Жаклин повторялись раз двадцать, не меньше. И количество восклицательных знаков в теме сообщений всё увеличивалось, говоря о высшей степени ярости моей нетерпеливой начальницы.
«Эстер Лили Хайд! Я всё ещё надеюсь, что у тебя есть хоть капля здравого смысла. Вечер уже наступил, а обещанный отчёт ещё наверняка пишется! Я устала повторять, что ты должна докладывать мне о каждом происшествии в письменной или в устной форме. Если уж ты не хочешь этого делать, тогда я вынуждена буду отправить тебе на помощь другого охотника, более серьёзного и ответственного, который станет выполнять протокол, а не игнорировать его.
Меня совершенно не устраивает узнавать последние новости из уст посторонних людей или вообще по телевизору. Сообщи немедленно, как именно неуловимый и бесконечно опасный Александр Маркула смог беспрепятственно находиться на вверенной тебе территории? И почему он до сих пор жив? Я думала, ты умнее и хитрее, чем другие охотники нашей Гильдии. Впредь, веди себя соответствующим образом».
Ни тебе подписи, ни здравствуйте, ни до свидания. Жаклин снова написала уничтожающее письмо, как будто пыталась до меня достучаться. Нет, я понимала её возмущение и даже разделяла, но сдаваться без боя не планировала. Я ей не игрушечный солдатик, которым можно было управлять, и он тебе слова не скажет поперёк приказа. В этой войне медленно, но верно стирались границы между добром и злом, правдой и ложью, справедливостью и самосудом. И порой я ловила себя на мысли, что начала уставать от приказов убить то или иное «чудовище». В большинстве случаев они или ещё не успели никого тронуть, или сами осознавали, что поступали неправильно. Многих вампиров я находила в больницах, где они помогали обычным врачам, полагаясь на свои способности. Часть кровопийц работали охранниками, телохранителями, вышибалами, официантами, а многие находили своё призвание на конюшнях, в школьных автобусах и прочих внезапных местах. А ликаны вообще чаще всего попадались в качестве лесничих или работников ферм. Это вызывало недоумение у некоторых охотников, но мы бездумно следовали приказам, наплевав на совесть. Приехав в Стоунбридж, в этот райский уголок для сверхъестественных созданий, я вдруг с необычайной ясностью поняла – всё, что было в моей жизни до задания и знакомства с Кроссманами, ровно ничего не значило. Я имела полное право начать существование с чистого листа: без вины, без проблем, без дурного влияния фанатиков нашего предназначения. И всё же лелеянная много лет ненависть к существам Ночного мира не давала мне потерять голову. Я – единственный человек, который знал правду о темноте. И мне было положено защищать людей от тех, кто давно утратил рассудок и чувство самосохранения. От таких выродков, как Александр Маркула и весь его клан.
Придя к такому выводу, я открыла документ и начала мелким шрифтом писать отчёт, наслаждаясь знакомым стуком клавиш и периодически ворча на прилипавшую к разлитому джему букву «W».
Сотни раз проделанное занятие приносило умиротворение и приводило в порядок спутанный клубок мыслей. Постепенно в голове у меня прояснилось, напряжение начало спадать, даже настроение поползло вверх до отметки «Жить можно, умирать рано». Это не могло не радовать, особенно если учесть, куда я собралась этой ночью и с кем я туда собралась.
Стоило последнему слову встать на своё законное место, как я откинулась на спинку кресла и встряхнула пальцами, будто пианист перед выступлением. В глазах слегка рябило от чёрных строчек на белом фоне, которые растянулись почти на три страницы. Я тщательно избегала любого упоминания о Кроссманах, но всё же рискнула и написала, что у меня появилась возможность разобраться с Александром с помощью чужих рук. Я смутно надеялась на здравомыслие Жаклин и на её чутьё, прославившее её в своё время почти на всю страну. О ликанах мне пришлось рассказать практически каждую мелочь, но я постаралась свести к минимуму количество имён в тексте, оставив нечто расплывчатое и малопонятное. Зато о визите Маркула мне не составило труда составить целую повесть, слегка приукрасив реальность яркими метафорами и парой картин гипотетических угроз, едва ли не переросших в драку. Также я не забыла пожаловаться на то, что у меня осталось слишком мало оружия, и было бы неплохо, если бы кто-нибудь из охотников подбросил мне пару коробок патронов да несколько видов пистолетов как раз для моей руки.
