– Ма! – возмущаюсь, поднимая голову и встречаясь с весёлыми серебристыми искорками в глубине глаз.

– Шучу, рассказывай, у меня есть ещё время.

– Скажи, когда ты слышишь что-то в голове, это означает, пора обратиться к психологу? – глубоко вздохнув, спрашиваю я.

– А ты что-то слышишь? Что именно? – я чувствую, как она подаётся вперёд и сглатываю от неизвестно откуда проснувшегося страха.

Что-то подсказывает мне, что лучше свои ночные похождения во сне держать в тайне.

– Не я, Рима. Она рассказывала мне вчера, что она слышит голос, вроде как зовущий её. Мужской голос. По мне, так у неё просто гормоны играют, но она попросила спросить тебя, только чтобы это осталось между нами. Ты ведь знаешь, насколько её родители ограничены, а ты у меня супер, – свободно лгу я, слабо улыбаясь нахмуренной маме.

– Да, с ними ничего не поделаешь. Надо научиться понимать подростков. И то, что происходит с Римой странно. Возможно, она слишком впечатлительна, начиталась чего-то. Ей следует сходить к пастору, пусть он очистит её душу. Если же не получится освободиться от этого, то пригласи её к нам. Возможно, она так пытается привлечь к себе внимание. Я поговорю с ней, – советует мама, и я даже не сомневалась в таком ответе.

– И я это ей сказала, но она уже придумала целый сюжет в стиле опасной любви с неким призраком графа, или того хуже вампиром, вроде Дракулы. Да и, вообще, у неё много сценариев для объяснений, – продолжаю я свою игру, и мама усмехается от моих слов.

– Девочки, вы смотрите слишком много фильмов, которые мы запрещаем. Ты же знаешь, Лия, лучше, чем остальной мир, что никакого Дракулы не было. Байки, да и только. Даже замок его выдумали и зарабатывают на туристах деньги. Перековеркали нашу историю, и радуются, продолжая забивать умы молодёжи. Вот поэтому мы живём тут, чтобы обезопасить наших детей от всего этого бреда. Румыния прекрасная страна, не имеющая никаких паранормальных существ. И ты, дорогая, уж отведи Риму на службу и проследи, чтобы она все же сходила на исповедь, – в голосе матери появляются раздражительные нотки, и я уже жалею, что завела этот разговор.

– Ладно, в воскресенье сходим, – закатываю глаза и встаю, собираясь уйти и что-нибудь почитать.

– Лия, – окликает меня мама, когда я выливаю воду в раковину и поворачиваюсь к ней.

– Да?

– А ты ничего не слышишь? – она встаёт и подходит к барной стойке, облокачиваясь на неё.

– Нет, конечно, и что мне слышать?! Это же просто мечты шизофреника, – фыркая, оставляю бокал в раковине.

– Мы так редко разговариваем в последнее время, предстоит Хэллоуин. И в этом году мы планируем очень яркое шоу. Как раз я буду договариваться об огненном представлении, новой группе музыкантов.

– Здорово, – бесцветно говорю я.

– А мальчики? Ты уже встречаешься с кем-то?

– Вообще-то, у нас женская школа. Откуда там мальчикам взяться? Да и правила ты прекрасно знаешь. И вряд ли они на меня посмотрят, – расстроено вздыхаю я.

– Почему вряд ли? – изумляется она.

– Да брось, посмотри на меня. Я обычная, а мальчиков моего возраста не так много, и они выбирают себе красоток, причём блондинок. Да и мне они неинтересны, – всплёскиваю руками, а мама жмурится и смеётся.

– Не волнуйся, наступит время, и мужчины оценят твою эксклюзивность. Нас мало, но зато все брюнетки имеют хорошее положение в обществе.

– Мам, нас всего восемь. Восемь темноволосых женщин во всём городе. Как будто сюда партию белобрысых завезли, и они расплодились, – кривлюсь я.

– Просто ген светловолосых сильнее у женщин, чем у наших мужчин. Они носители, ты знаешь эту особенность. Они слабее, чем темноволосые. Чаще болеют и слишком уж податливы для мужчин. Да и ты сама видишь, эти особи совершенно не умеют жить, все приходится делать нам – женщинам. А у темноволосых намного больше серого вещества. Теперь отправляйся спать. Завтра не забудь, после занятий у тебя помощь в конюшне, после неё пение в церковном хоре и…

– И моя смерть, – заканчиваю я, выпуская воздух сквозь губы, и мама смеётся, потрепав меня по волосам.

– Не торопись туда, родная, там ещё больше проблем, чем среди живых. И ты не избежишь похода к врачу, то есть к твоей бабушке, даже если и решишь познакомиться со смертью. Выслушаешь целую лекцию перед отходом в мир иной, от которой захочется снова умереть, – она шутливо грозит пальцем, а я уже не могу не смеяться, наслаждаясь её присутствуем дома.

– Ладно, ладно. Хорошей ночи, ма, и лёгкой поездки. Привези мне новый айфон, – прошу я, и она улыбается, кивая мне.

– Спасибо, скоро встретимся. Если что-то захочешь ещё, отправь мне е-мейл, – подхватив дорожную сумку, она выходит из дома.

Снова эта тишина вокруг меня, и я возвращаюсь в свои мысли, пытаясь сама понять, что за фильм так на меня подействовал. Боюсь спать, честно боюсь даже ложиться в постель, только бы избежать этого тоннеля, который ждёт меня в забытьи.

Включив на столе лампу, подхожу к кровати и подхватываю деревянную дощечку, где лежит мой клад. Выудив оттуда потрепанную фотографию, сажусь на пол и провожу пальцем по изображённому мужчине. Мой папа. Светловолосый, не сказала бы, что красив, а обычный. Со светлыми глазами и тонкими губами, упрямо поджатыми, и весь его облик на этом фото говорит, что не любит он фотографироваться. Я совершенно на него не похожа. Ни капли. Во мне есть что-то от матери, от бабушки, но не от него. Эту фотографию я нашла в спальне мамы, куда она запрещает мне заходить. Да и тот факт, что у нас даже фотокамер нет, они запрещены, как и любое упоминание о нашем существовании, уж очень засел у меня в голове. Но моё любопытство и желание увидеть что-то эдакое превысили здравый смысл. Её спальня не отличалась ни от бабушкиной, ни от моей. Классический и европейский стиль, но в камине я заметила это фото и не дала ему быть сожжённым. Хоть какое-то представление об отце хотелось иметь.

Немного подержав фотокарточку в руках, прячу её обратно и закрываю дощечкой. Хотела бы я найти его? Нет. Ведь такое желание бы означало стать изгнанной. А я жизни без мамы не представляю, да и не нужно мне это. Как и любой девочке, выросшей без отца, всегда хочется хотя бы представлять его. Так и мне. Тем более я обожаю наш город, эти горы, которые никто не видел. Первозданную природу и свободу даже за стеной от мира. А что ещё нужно?

Встав с пола и оставив эти мысли под дощечкой, подхожу к столу и сажусь за него, чтобы прочитать новости из большого мира в интернете. Только бы не спать. Спать теперь запрещено.

– Господи, как холодно! Зачем нас собрали? – недовольно бурчит Рима, стоя рядом со мной и чуть ли, не прыгая на месте.

– Не знаю. Может быть, очередное соревнование? – предполагаю, натягивая капюшон.

– А мы тут каким боком? Лучше бы в библиотеку пошли. Говорят, что завезли новую партию любовных романов, – карие глаза белокурой подруги радостно светятся от новостей.

– Если бы не эта сходка, то я бы с удовольствием. Но обещала помочь в конюшне, а потом у меня репетиция в хоре, – печально отвечаю ей, дуя на руки в перчатках.

– Вот так всегда, – обиженно тянет она.

Я оставляю это замечание без комментариев. Люблю помогать и быть чем-то занятой, хотя дополнительных курсов у меня множество. Мама хочет вырастить уникума, да я и не сопротивляюсь.

Черт, так холодно! Только близится конец октября, а морозный воздух уже оповещает о приближении суровой зимы.

Толпа девушек от среднего до старшего потока создаёт гул на улице на площадке позади нашей школы. Нас немного, но возмущения слышны тут и там. Это странно, потому что раньше нас всех не выводили из здания во время уроков. Да ещё и не заставляли трястись от ледяного ветра, который знаком всем жителям нашего города. Но мы стоим и ждём непонятно чего.

– Дорогие мои, тише, – раздаётся громогласный и немного грубоватый голос нашего директора. Мы поворачиваемся в сторону полной седовласой женщины в лёгком пальто.