– Сказал правду. Хотите пройтись? Видимо, вы решили правильно сбежать от новой порции очистки желудка, – он указывает в сторону леса.

Бросаю взгляд за спину, где вижу, как выходят женщины из церкви.

– Нет… нет… запрещено это. Лучше не подходите ко мне, – мотаю головой и обхожу его, быстро иду по намеченному пути. Если увидят, то пойдут слухи. Это ещё хуже, чем моя особенность. Позор. Позор такой, что от него не отмоются мои дети, если такие будут. Как и внуки, как и все потомство. Нельзя. Особенно сейчас не готова с кем-то говорить.

Начинаю бежать по влажной земле, только бы скрыться ото всех. Бегу, а лёгкие горят, но продолжаю, словно гонятся за мной. Останавливаюсь и сажусь на пенёк, прикладывая холодные руки к лицу. Хорошо. Тихо так и пахнет приятно. Вытираю сухие губы, чувствуя до сих пор неприятный привкус вина. Перебродило оно у них, что ли? Встаю и уже медленнее иду к озеру. Смотрю на гладь воды, это приносит спокойствие. Закрываю глаза, вдыхая аромат первозданной природы.

– Не пугайтесь, это я, – раздаётся голос Петру позади меня. Но вздрагиваю и оборачиваюсь, распахивая глаза.

– Вы преследуете меня? – недоуменно спрашиваю его. Ведь что может его ещё заставить идти за мной? Стоит тут и смотрит на меня, как ни в чём не бывало.

– Что вы, нет, конечно, госпожа Браилиану. Я проходил курс психологии, и заметил, что вы, как бы помягче сказать, не в себе. Что-то вас сильно расстроило в церкви, ваши ресницы мокрые от слез. Поэтому подумал, что захотите поговорить или же просто помолчать. Я здесь для вашей безопасности, – спокойно отвечая, он подходит ко мне и останавливается рядом.

– Со мной все хорошо. Приношу свои извинения за вчера, – тихо говорю я, возвращая своё внимание на озеро.

– Ничего. Надеюсь, сейчас выспались и чувствуете себя лучше?

– Да… да. А вы, правда, психолог? – интересуюсь, бросая на него взгляд.

– Правда, – кивает он.

– Я могу… могу ли я спросить кое-что у вас? Только это должно остаться между нами, пожалуйста, – поворачиваюсь к нему и нервно улыбаюсь. Почему ему? Почему решила так просто поговорить с ним? Не знаю. Но он странный немного и говорит со мной не как с ребёнком.

– Конечно, это останется здесь. Расскажите озеру, как это делали наши предки. Они приходили сюда в ночи и исповедовались. Иногда в этом месте проходили тайные встречи влюблённых, а иногда совершались убийства. Озеро хранит в себе много тайн, госпожа Браилиану.

– Убийства? – с ужасом шепчу я. – Почему об это никто не знает?

– Потому что хотят держать народ в состоянии спокойствия. Но да, было и такое. Озеро имеет свойство хоронить заживо людей. Оно забирает их тела, и они находят свой покой на дне. Хотя покой ли это? Сомневаюсь. Сотни лет там живут они, пока их тела не разъест вода. Никогда не задумывались, почему запрещено здесь ловить рыбу? Почему это карается тюрьмой или же изгнанием? – от его рассказа во мне все холодеет. Мотаю головой, а в глазах скапливаются слезы, представляя все так живо и ярко, что это подавляет меня.

– Вся живность отравлена, как и вода. Её не пьют, она, словно кислота, разъедает кожу, а о внутренностях я умолчу. Озеро, несущее в себе спокойствие и смерть. Озеро, которое было подарено для наслаждения, превратили в орудие убийства. Озеро, забравшее столько жизней, осталось и молчаливо ожидает новую жертву, – он замолкает и его лицо кривится, словно от воспоминаний чего-то страшного, что с ним произошло или же с кем-то из родных.

– Но мы говорили о вас, – поворачивается ко мне, наблюдающей, как моментально прячет свои мысли и чувства снова в себе.

– Как люди сходят с ума? Сумасшествие, как оно проявляется? – спрашивая, смотрю в его тёмные глаза, где даже зрачков не видно.

– Сумасшествие? – удивлённо переспрашивает он.

– Да, оно самое, – киваю я.

– По-разному, у каждого человека свои симптомы. Вы страдаете этим недугом?

– Наверное, – шепчу, поворачиваясь к озеру. – Возможно, да. Это страшно так.

Закрываю глаза, пытаясь перебороть в себе жалость и слезы, уже готовые вырваться из глаз.

– Чего вы боитесь? Мне казалось, что девушка, вроде вас, должна только наслаждаться жизнью.

– Должна… но… как можно ей наслаждаться, когда ты другая? Я чувствую себя не так, как остальные. Постоянно на меня смотрят и показывают пальцем, что-то объясняют детям, когда я прохожу. Словно я прокажённая, а всего лишь имею другой цвет волос.

– А вам не говорили, почему цвет ваших волос чёрный, а глаза имеют цвет летнего неба?

Оборачиваюсь к Петру и хмурюсь, медленно качая головой.

– Это ген, который переходит только из поколения в поколение. Даже если ваш супруг будет светловолосым, то дети родятся всегда такими, как вы. Генетически неверное ДНК с самого начала. И это нормально в мире за стеной. А вы бросаетесь в глаза, потому что уникальны по своей природе, как ваша мать, как ваша бабушка, как ещё несколько женщин. У нашего народа всегда были тёмные волосы и светлые глаза. Вы настоящий потомок румынского происхождения. Забытая раса и уничтоженная смешиванием кровей, изгнаниями. Вы должны гордиться этим, а не чувствовать себя лишней среди них. Вы одна из нас, госпожа Браилиану, – он медленно подходит ко мне, приходится поднять голову, чтобы продолжать смотреть в его блестящие глаза.

– Одна из вас?

– Одна из тех, кто несёт в себе тайну нашего существования. Единственный потомок, который должен продолжить наш род.

– О какой тайне вы говорите? – быстро шепчу я. Улыбается, так странно и пугающе одновременно.

– Конечно же, о тайне нашего рода. Ведь за стенами о нас никто не знает, мы несуществующий город. А вы одна из потомков основателей. Последняя из них и должны найти себе подходящую кандидатуру. Думаю, ваша мама об этом позаботится. А сейчас простите, мне нужно идти. Мои родители ждут меня. Хорошего дня, госпожа Браилиану, – он кивает мне и разворачивается, торопливо уходит, теряясь среди деревьев. Оставляет меня одну, полную противоречий и ещё больших мыслей, чем ранее. Ведь что-то он недоговорил, что-то утаил от меня. Чувствую это.

Не спать. Нельзя спать.

Допивая кофе, ставлю на стол пустую чашку и мотаю головой, быстро моргая. Щёлкаю мышкой, чтобы вернуться к чтению про демонов, проникающих в души и доводящие людей до сумасшествия, коим страдаю я. Протираю глаза, но экран не реагирует. Снова щёлкаю на мышку, затем на кнопку включения компьютера. Ничего. Совсем ничего.

– Черт, – шиплю я, опускаясь на пол и ища провод. Зарядка, наверное, села. Но все на месте. Поднимаясь на ноги, осматриваю ноутбук, где даже лампочка не светится, что работает. Сломался? Но его ведь мне подарили на шестнадцатилетие. Невозможно или подделка, а не Макбук?

– Аурелия, – замираю от этого голоса. Теперь понятно, почему не работает компьютер, и почему тут так тихо снова. Начинаю дышать глубже через рот, жмурюсь на секунду, но распахиваю глаза и оборачиваюсь на свой страх и риск. Но пора… пора не бояться.

– Что ты хочешь? – шёпотом спрашиваю я и наблюдаю, как в мою спальню открывается медленно дверь. Как во всех фильмах ужасов, где сейчас выскочит какой-то призрак и вселится в тебя. Отхожу на шаг, упираясь ягодицами в стол. Молочный туман проникает в спальню, плывя по полу. Шокировано смотрю на него, когда он достигает моих босых ног. Как так? Я ведь была в тапочках. Осматриваю себя, глаза распахиваются ещё шире, когда вижу, что на мне что-то вроде тёмной сорочки, доходящей до икр.

– Аурелия, иди ко мне, – поднимаю голову на голос, зовущий меня от двери. Из темноты. Я не вижу коридора, только мглу, словно там пустота и ничего нет, кроме ночи.

– Нет… оставь меня… прошу тебя… тебя не существует… это моя фантазия, – с мольбой шепчу я, обнимая себя руками, а весь пол уже накрыт белесой пеленой из тумана.

– Аурелия!

Одновременно с этим криком раздаётся громкий стук в стену. Подпрыгиваю на месте, забираясь с ногами на стол. Поджимаю их и утыкаюсь лбом в колени.