Смирнов прошёл от клуба, где при нём замаскировался в кустах Степан Петрович, до конца забора, повернул направо и вскоре увидел Бараний лоб. В руках нёс брезентовый чехол с «тулочкой», карманы штормовки, которую он предусмотрительно, глядя на ночь, надел, оттягивали десятка два патронов, четыре из них – с жаканами, на медведя. До камня добрался спокойно, минут за семь, сразу прилёг на живот в довольно просторную выбоину, ружьё расчехлил, положил у бедра. Нагретый на дневном солнце камень щедро отдавал своё тепло.

Вдруг услышал какое-то чавканье, будто кто-то идёт по мокрой густой траве. Повернул голову влево, чуть приподнялся на локте, увидел, как берегом, почти по воде со стороны причалов, к нему приближался физрук Николай. Одет в спортивный дорогой костюм, заграничный, в кедах и шапочке наездника на голове. Буквально натолкнувшись на директора, лежащего на камне, немного опешил, но, по его поведению, было заметно, что к Смирнову он шёл осознанно, видимо, знал, что тот находится в районе Бараньего лба.

– Виктор Сергеевич, хотел поговорить с вами… Позволите? – сказал Николай, не решаясь встать на колени или прилечь на камень.

– Давай, давай, приземляйся, герой дня. Стоишь, как маяк на море, незваным гостям путь указываешь… – Виктор Сергеевич опять принял строгое положение лёжа, глазами проследил, как пытается лечь и укрыться в складках камня физрук.

– Мне, наверное, надо разгрести эту ситуацию, – было видно, как трудно говорить Николаю, как он подбирает слова, – давайте, я схожу к ним в зону, переговорю с кем надо, постараюсь добиться, чтобы они отстали от нас…

– Мне говорили, что ты когда-то был связан с такими…

– Боже ты мой, я думал, всё прошло, уже выезжал на чемпионаты Европы и мира, что только в страшных снах осталась эта тема… И вот опять. Но здесь только мне надо закрыть проблему, дети есть дети да плюс женщины, не стоит рисковать…

– Коль, ты взрослый мужик! Ты что не понимаешь: они убьют тебя в первые минуты встречи, и в этом будет твоё счастье… А то замучают пытками и издевательствами в течение долгих часов, а, может, и дней. Давай, вот что сделаем… Опа, выходят… Сползай вниз, к воде, беги прямо к клубу, там Степан Петрович, с карабином… – Директор даже не оглянулся на физрука, продолжил также шёпотом: – Скажи ему: вышли берегом, идут к камню, срочно, слышишь, срочно пусть заходит им в тыл. Да и ты помоги ему! Не подведите меня, мужики, я один остаюсь…

Солнце упало за остров, начали сгущаться сумерки, от воды сразу пахнуло сырой прохладой. «Пять, шесть… – считал про себя директор незваных гостей, гуськом вышедших из зарослей, постоявших в кружочке и дальше направившихся к Бараньему лбу. – Так, опять остановились, закуривают, говорят вполголоса, значит, побаиваются, что здесь их могут встретить. Пусть подольше постоят, пусть Николай уж, добежит скорее до Петровича, пусть выйдут они вдвоём из леса…»

Виктор Сергеевич передвинул ружьё от бедра к правому плечу. Небольшая такая двустволка, с двумя курками, была готова к выстрелам. «А что, если это разведка, – думал директор, – хотят пройти по окрестностям, а в лагерь не свернут… Нет-нет, это наша территория, на камне купается малышня… Это неважно, что у леса до воды нет забора… Кстати, будем ставить, надо срочно дотянуть до воды, может, даже и начать отсюда забор-то».

По всему выходило, что идут они прямо к камню, будто зная, что от него есть проход к третьему корпусу, к спальням старших ребят. «Хорошо, что взрослые там живут, их трудно напугать, – опять начал размышлять директор, – но, надеюсь, мы гостей остановим, предупредим и отобьём навсегда охоту сюда лезть…» А те, между прочим, уже протопали половину пути. Первым шёл высокий широкоплечий мужчина, в чёрных брюках навыпуск и такой же тёмной куртке. Он курил на ходу, пряча бычок в рукаве. Лица ещё было не видно, но до зэка оставалось метров сто, не больше. С разрывом в десять-двадцать метров за ним следовали ещё пятеро подельников.

До камня – метров тридцать, не больше, Виктор Сергеевич напрягся, как для прыжка. Он живо представил себе, как спокойно встанет во весь рост, держа в руках ружьё, скажет негромко, но внятно: «Стоять! Буду стрелять, если пойдёшь дальше!»

Увидел, как замыкающие группу зэки вдруг скомкали строй, начали сбиваться в кучу, их голоса крепли, уже отчётливо стал доноситься мат. Из леса с карабином в руках шёл Степан Петрович, рядом с ним, справа, Николай, в руках огромный пожарный багор. Директор резко оторвался от камня, встал во весь рост, ружьё держал прикладом под мышкой, ствол направил прямо на впереди идущего зэка. Сказал довольно громко:

– Стоять! Буду стрелять, кто вздумает бежать!

– А кто тебе сказал, что мы будем бежать? – вдруг задал вопрос первый зэк. – Ты пукалку-то свою убери! На зону захотел? Пойдём, мы тебе покажем кое-что… – Он продолжал идти к камню. Вдруг раздался довольно глухой выстрел, за ним сразу второй. Задняя группа заключённых попадала на землю, лицом вниз.

– Стоять! Ещё шаг и я стреляю! – высокий остановился, с любопытством смотря на директора и до сих пор не веря, что тот действительно выстрелит. Хотя два выстрела из карабина завхоза, видимо, отрезвили его, но на землю он, конечно, не упал, а круто развернувшись, пошёл к лежащим на траве подельникам. Виктор Сергеевич стал спускать с камня, держа на прицеле спину зэка. Тот подошёл к свои корешам, сказал тихо:

– Что вы, суки, что ли? Попадали…

– Пасть закрой, – тихо сказал Степан Петрович, – щас 7,62 прямо туда забью… Сел, сел, говорю, на землю!

Видя, что дело принимает плохой оборот, высокий зэк опустился на землю, молчал, больше не сказал ни слова. Недалеко от него поскуливал маленький мужичонка, зажимал рукой кирзовый ботинок. «Похоже, пуля или срикошетила, или Петрович саданул ему в ногу, для острастки, – подумал директор, – и это плохо, лучше бы без крови обойтись…»

– Хочу всем сказать, – внятно и спокойно начал говорить Виктор Сергеевич, – у нас хватит законно приобретённого оружия, чтобы разогнать всю вашу шоблу. За забором у меня ещё три десятка молодцов, ждут команды. Но сегодня, думаю, они не понадобятся. Ваш авторитет заверил: дети для вас – запрет… Вы ослушались его, пришли на территорию детского заведения. Повторяю громко: детского, до кого не дошло! И на защиту этих детей мы встанем всем миром. И вам здесь ничего не светит, неужели вы не можете этого понять? – директор минуту помолчал, будто раздумывая, говорить или нет дальше. Но продолжил: – Утром к нам прибудет военный десант, с автоматами. Поняли? Попробуйте ещё раз, суньтесь, пойдёте на очередной срок. Это я вам от имени генерала Кузгинова обещаю… А сейчас подъём и топайте к себе в зону. Да не дорогой, берегом идите, чтобы вас никто не видел. Запомните и передайте другим: дорога, лес, озёра в нём, бухты и причалы – это всё принадлежит детям. А теперь медленно встали и пошли, гуськом, один за другим. А мы вас чуток проводим, на расстоянии выстрела. Пошли, пошли, вперёд!

Никто из заключённых ни слова не проронил, поднялись с земли, отряхнулись, выбрались на береговую тропинку и зашагали в зону. Трое мужчин с огнестрельным оружием и багром в руках дошли за ними до кромки леса, остановились, минут через пять, постоянно оборачиваясь, двинулись в сторону Бараньего лба. До зоны зэкам было идти в два раза дольше, чем до пионерлагеря. И в этом – тоже была своеобразная подстраховка.

– Бил в ноги, Петрович? – первое, о чём спросил директор завхоза.

– Нет, в землю, под ноги, видимо, камень срикошетил… – ответил тот. – Но желание было прикончить всех, как псов бешеных!

– Успокойся, Степан Петрович, – миролюбиво сказал директор, – хорошо, что без крови обошлось. А где Константин, как думаете, он не слышал выстрелов?

– Здесь низина, потом – лес всё же густой… Наверное, стоит у ворот, как часовой на посту, ждёт нас, – впервые улыбнулся завхоз, хмыкнул, посмотрел на директора, – а ты воинственный, Сергеич. Только говоришь долго. С ними надо короткими командами: «Лечь! Встать! Бегом! Отставить…» К такому обращению и образу жизни они приучены за длинные отсидки. По себе знаю, а, Николай, я прав?