– Пока я не забыла, – сказала Лавон, уже собираясь уходить. – Я хочу пригласить тебя послезавтра на фуршет.

– Непременно приду. – Не так уж много встреч у нее запланировано. – Спасибо за приглашение.

– Жду тебя к шести. – Лавон вышла из квартиры.

– Попытайся предсказать мою будущую работу, – напомнила ей К.О., высовываясь в холл. – Я имею в виду, когда в следующий раз станешь убирать кошачий туалет.

Лавон кивнула:

– Непременно. – Уходя, она принялась бормотать себе что-то под нос, но К.О. уже не могла ничего разобрать.

На следующее утро К.О. водрузила свой ноутбук на столик у окна во Французском кафе с твердым намерением дождаться доктора Джеффриса. Теперь она чувствовала, что обязана взять у него автограф несмотря на то, что не одобряла его методов. Но что еще более важно – она непременно должна поговорить с ним о Рождестве. Этот невежественный тип лишал Рождества не только ее племянниц, но и сотни тысяч других детей.

Она вовсе не собиралась приходить к нему домой. Нет, это не входило в ее планы. Пусть все выглядит как случайная встреча. Оставалось лишь надеяться, что Уин Джеффрис жить не может без утренней чашечки латте. Поскольку они жили в Сиэтле, К.О. в этом почти не сомневалась. Похоже, все жители штата Вашингтон приобрели сильную зависимость от кофе.

Пытаясь с пользой провести время, К.О. начала сочинять рождественское письмо для Мулкахи, не переставая напоминать себе, что за это он заплатит ей двойную сумму. У нее возникло две идеи, как справиться с этой непростой ситуацией. Первая выглядела комичной и заключалась в том, чтобы преподнести правду в необычной и забавной манере и заставить читателя подумать, что это что-то вроде мрачного юмора.

«С Рождеством от Мулкахи, – написала К.О., закусила губу и откинула с лица длинную прядь светлых волос, выбившуюся из хвоста. – У нас с Биллом выдался напряженный год. Мэсон шлет всем свои поздравления из центра для содержания малолетних правонарушителей, где в настоящий момент отбывает заключение. Джули беременна, и мы очень надеемся, что она не выйдет замуж за отца ребенка. У Билла, слава богу, дела идут неплохо, хотя он и обеспокоен тем, сколько придется платить за услуги психотерапевта, которыми я сейчас пользуюсь».

К.О. застонала. В этом не было ничего забавного, письмо даже на мрачный юмор не тянуло. Нелегко превратить ужасный год Мулкахи в комедию, особенно если письмо предположительно писали они сами.

Она стерла написанное и сделала новую попытку.

«С Рождеством от Мулкахи и какой… (интересный? неожиданный? необычный?) – это был год для нашей замечательной семьи. – К.О. остановилась на словах «богатый событиями». – Мы с Биллом так гордимся нашими детьми, особенно теперь, когда они уже почти взрослые. Как же быстро летит время.

Мэсон получил предложение, от которого не мог отказаться, и сейчас уехал учиться в другую школу. Наш сын мужает, превращаясь в чудесного молодого мужчину, который мудро внимает советам старших. Наша милая Джули учится на втором курсе колледжа. У них с ее бойфрендом очень серьезные отношения. Кто знает, возможно, в жизни нашей дочери однажды раздастся звон свадебных колоколов, а потом у них появится желанный малыш».

Она так сосредоточилась на том, чтобы хоть как-то расцветить печальные подробности прошедшего года Билла Мулкахи, что едва не пропустила Уина Джеффриса. К.О. как раз вовремя оторвалась от компьютера, чтобы увидеть, как доктор Джеффрис идет к витрине с пирожными. К.О. подскочила как ужаленная, чуть не опрокинув чашку мокко с перечной мятой, покупка которой была настоящим мотовством с ее стороны. Она дождалась, когда он взял кофе, а затем, распрямив спину, поспешила ему навстречу.

– Доктор Джеффрис? – спросила она, одарив его обаятельной улыбкой. Собираясь на очередное собеседование, она обычно тренировала эту улыбку перед зеркалом. После недавнего отбеливания зубов ее улыбка стала сияющей, и К.О. искренне надеялась, что он не ослепнет.

– Да?

– Вы доктор Джеффрис, Уин Джеффрис?

– Да, это я. – Стоя рядом с ней, он казался невероятно высоким. Она нарочно загородила ему путь к двери.

К.О. протянула ему руку:

– Я Кэтрин О’Коннор. Мы живем в одном доме.

Он улыбнулся и пожал ей руку, а затем заглянул за спину. Похоже, он собирался удрать.

– Вы и представить не можете, какой это был сюрприз, когда Лавон рассказала мне, что автор «Свободного ребенка» живет в нашем доме.

– Вы знакомы с Лавон Янг?

– Да, она моя соседка. И ваша тоже, – добавила К.О. – Не хотите присоединиться ко мне? – Она указала на свой столик. В это время нелегко найти свободный столик. Она не решилась признаться ему, что уже два часа торчала здесь в надежде поймать его.

Джеффрис взглянул на часы с таким видом, будто хотел сказать, что торопится.

– Как я понимаю, «Свободный ребенок» стоит на первом месте среди бестселлеров в нашей стране. – Лесть могла бы сработать.

Уин заколебался.

– Да, мне невероятно повезло.

Точно, но, по ее мнению, американским родителям и детям крупно не повезло. Хотя К.О. и не собиралась ему этого говорить, по крайней мере, пока.

Она выдвинула стул, понимая, что он не сможет ей отказать.

Джеффрис присоединился к ней с явной неохотой.

– Мне кажется, я вас уже видел, – заметил он и отхлебнул латте.

К.О. поразило, что он заметил и узнал ее.

– Моя сестра – ваша большая поклонница. Она пришла в восторг, узнав, что я могла бы попросить у вас автограф.

– Она очень добра.

– Ее жизнь определенно сильно изменилась с тех пор, как она прочла вашу книгу, – заметила К.О., потянувшись за своей чашкой с мокко.

Он скромно пожал плечами.

– Я уже слышал это несколько раз.

– Изменилась в худшую сторону, – пробормотала К.О.

Он смотрел на нее округлившимися глазами.

– Простите?

К.О. больше не могла сдерживаться.

– Вы хотите лишить моих племянниц Санта-Клауса! Санта-Клауса. У вас есть сердце? Вы знаете, что многие дети по всей Америке из-за вас лишились Рождества? – Ее голос становился громче благодаря нарастающей уверенности.

Уин с беспокойством огляделся.

К.О. лишь тогда поняла, насколько вошла в раж, когда люди, сидящие в кафе, замолчали и уставились в их сторону.

Уин торопливо вскочил и направился к выходу, очевидно пытаясь спастись бегством, пока она не поставила его в еще более неудобное положение.

– Вы не лучше, чем… чем Джим Керри, – завопила К.О.

Она имела в виду Гринча, который украл Рождество, но ей пришло на ум лишь имя актера, сыгравшего эту роль в кино несколько лет назад.

– Джим Керри? – Он обернулся к ней.

– Хуже. Вы… настоящий Чарльз Диккенс.

На этот раз она имела в виду Скруджа, черт его подери. И не важно, что в пылу гнева она не могла вспомнить нужные имена. Она просто хотела выбить его из колеи.

– Этот человек, – заявила она, обвиняющим жестом указывая в сторону Уина, – хочет похоронить Санта-Клауса под санями.

Не оборачиваясь, Уин распахнул дверь кафе и выскочил на улицу.

– Скатертью дорога! – крикнула К.О. ему вдогонку и снова опустилась на стул. И только теперь заметила, что все посетители кафе смотрят на нее.

– Он не верит в Рождество, – объяснила она, а затем спокойно занялась письмом Мулкахи.

Встреча с Уином Джеффрисом закончилась полным провалом, призналась себе К.О., стягивая джинсы и свитер. Когда Лавон пригласила ее на фуршет, К.О. не поинтересовалась, официальная ли это вечеринка или там будут только они с подругой. Не желая предстать в повседневной одежде, если окажется, что соседка пригласила и других гостей, К.О. выбрала строгие черные брюки, белую шелковую блузку и красный вельветовый пиджак с булавкой в виде рождественской ели, доставшейся ей в наследство от бабушки. Блузка была ее лучшей вещью. Обычно она стягивала волосы в тугой хвост, но в этот вечер распустила их и, откинув на одну сторону, закрепила блестящей заколкой, украшенной горным хрусталем. Немного блеска для губ и туши, и она готова к выходу.