— Мне уже не выжить, Саске, — прошептал он, вытирая кровь с подбородка, которая вытекала из его рта. — А тебя я ещё могу спасти. Я не понимаю, зачем ты это сделал. Зачем парализовал меня и начал сражаться сам, практически умерев… — его дыхание перехватило, он схватился за грудь и несколько секунд не мог говорить.
— Потому что я хотел спасти тебя… — едва контролируя свой голос, ответил Саске.
— Каждый раз ты умираешь снова и снова, жертвуя собой ради моей жизни. Так позволь мне хоть раз отдать спасенную тобой жизнь за тебя! — он ухватился за плечо брата, однако лицо того исказила гримаса боли.
— Спасти меня? Погибнув самому? Ты понимаешь, о чём говоришь, Саске? — срывающимся голосом спросил он, вцепившись в его руки. Теперь они смотрели друг на друга, сидя на грязной земле и заливая её собственной кровью. — Ты думаешь, такая жизнь принесла бы мне счастье? Если бы я потерял свою единственную звезду, что была путеводной в том мраке, я бы перестал быть человеком. Превратился бы в зверя и жил лишь на инстинктах, убивая ради мяса и удовольствия. Стал бы марионеткой в чьих-то руках, или просто пытался бы уничтожить мир, в отчаянии вернуть тебя. Саске, без тебя в моей жизни не будет смысла. Я жил лишь для тебя, контролировал себя, чтобы не причинять тебе боли. Такому монстру, как я, который лишится человечности, лучше погибнуть, чем причинять страдания другим.
— А я? — не выдержал Саске, хватая его за лицо и смотря в потухшие глаза. — Ты думал, как я буду жить после твоей смерти? Как буду опускаться всё ниже и ниже, в надежде, что смерть сама меня найдёт и позволит встретится с тобой? Ты бросил меня, оставил одного бороться с монстром, который жил внутри меня. Единственное, что сохраняло мою чёртову жизнь — это месть за тебя. Я пообещал самому себе, что не погибну, пока не перебью их всех и не верну твои глаза. А потом… я был готов сам идти за тобой. Но тут… эта кровь Джинчурики позволила мне снова увидеть тебя, и я понял, что это мой шанс спасти тебя, но ничего не выходило. Как бы я ни предупреждал тебя, как бы ни пытался спастись бегством или сражаться самому — ничего не выходило. Каждый раз ты погибал у меня на глазах, приказывая мне при помощи Цукуёми бежать и прятаться. А я не хочу больше бежать, нии-сан! — схватив его за ворот серой сетчатой футболки, Саске уткнулся в его плечо и зарыдал, давая волю слезам. — Если я не могу спасти тебя, на этот раз давай уйдём вместе? К чёрту наши глаза и наш клан. Давай просто будем вместе… — Саске крепко обнял его, насколько позволяли остатки сил, тут же ощущая, как одежда пропитывается и его кровью.
— Саске, — его голос совсем стал призрачным, и если бы он не говорил у самого уха, младший Учиха вряд ли бы его расслышал. — Я люблю тебя больше жизни, но твоя жизнь дороже моей любви. Я не могу позволить тебе умереть, мой маленький глупый братишка… — обнимая его в ответ, Итачи снова начал передавать собственную чакру ему.
— Нет… — резко отстраняясь от него, проронил Учиха-младший. — Ты перебил их всех, но за тобой придут другие! Он специально изматывали тебя, чтобы лишить всех сил, а после забрать твои глаза! Я знаю это, знаю, что будет! И я уже мёртв, нии-сан. Я больше не смогу вернуться туда, откуда пришёл. Поэтому на этот раз останусь здесь, с тобой.
— Саске… не понимаю, о чем ты говоришь, но я этого не допущу, — цепляясь за его плечи, Итачи выпрямил спину и посмотрел ему в глаза. Последние крупицы чакры, что остались в нём, поглотил Шаринган, и Саске, поняв, что сейчас будет, мгновенно зажмурился, однако алый огонь уже успел проникнуть в него. Губы Итачи беззвучно шевельнулись, и глаза младшего Учихи снова широко распахнулись. Саске пораженно смотрел на то, как его брат протягивает кунай и вкладывает его прямо в ладони мальчишки. Пальцы Саске в ответ его крепко сжимают. Не понимая, что происходит, он поднимает руку, которая движется по чьему-то приказу.
«Нет, остановись!» — в отчаянии кричит он своему разуму, однако голос, звучащий в сознании, сильнее его слабых мыслей. Кунай движется к лицу Итачи, а Саске даже не может закрыть глаза, чтобы не видеть этого ужаса. Он смотрит на то, как собственные руки вырезают кунаем и вытаскивают белки из глазниц брата, оставляя на лице два огромных кровавых следа.
«Ты забудешь об этом. Забудешь обо всём, что здесь произошло. Забудешь обо мне, — говорит бесстрастный голос в сознании. — Ты будешь жить, Саске, любым способом, но ты выберешься из этого кошмара. Потому что я отдаю тебе всё, что у меня есть».
— Живи, Саске… — срываются с его губ последние слова, и обессиленное тело падает на землю, смешиваясь с остальными трупами. Грязный, дрожащий, израненный Саске, с глазами в одной руке и с частицами теплящейся чакры в груди был готов упасть рядом с ним и перерезать себе горло от этого ужаса, но тело снова ему не подчинялось. Голос Итачи, до сих пор звучащий у него в голове, приказывал бежать. Как и в прошлый раз, и в позапрошлый, и во все те разы, когда он умирал. И Саске бежал, в отчаянии цеплялся за свою жизнь, чтобы выполнить его последнее желание. Он выполнит его и теперь, хоть и против своей воли.
С той лишь разницей, что если раньше не он знал, куда убегал и прятался, теперь был уверен, куда его приведёт эта последняя дорога.
========== Холодный поцелуй ==========
Его забытие длилось несколько часов. Оно было наполнено тревогой, страхом, унынием и безысходностью. Лишь оказываясь в нём, Наруто всеми силами пытался вырваться из удушающих оков сознания, но в реальности было не лучше. Всё та же мучительная тоска и бесконечное ожидание смерти. Только возвращаясь к действительности, он снова стремился забыться, думая, что так будет легче. Но легче не становилось. Угас даже последний луч надежды, и Узумаки осознал, что без Курамы внутри он бы просто погиб, сдался смерти и пошёл бы по тому же пути, что и Саске, мечтая встретиться с ним в другом мире.
Наруто давно потерял счёт времени и забыл о том, что происходило там, снаружи этого дома. Неужели могла существовать какая-то другая жизнь, кроме этой? Жизнь, наполненная теплом и светом, улыбками друзей, их смехом, вкусной едой и уютными стенами дома. Теперь всё это казалось каким-то сном, быстротечным и неосязаемым. В памяти постепенно стиралось то, что когда-то любил Наруто. Он уже не хотел ни есть, ни спать, только желал, чтобы это скорее закончилось. И в то же время панически боялся этого конца, ибо не представлял, как будет жить после этого. Жить без Саске, но помнить о нём, о его взгляде, о его чувствах, о его последних мучительных минутах жизни. Помнить то, что он нёс в себе и ради чего существовал. И Наруто будет единственным, кто сохранит это в памяти. Больше никто, даже Сакура не сможет разделить и прочувствовать этой боли, которая выжжена у него на душе. А с его смертью мир забудет о Саске, как забывает о тысячах других людей.
Сколько дней он уже провёл здесь? Парень не смог припомнить, или просто не хотел. Что там делал его клон? Наверняка кто-то уже догадался, что это клон и, возможно, начали поиски. А Саске? Его кто-нибудь ищет?
На эти вопросы он не мог ответить. Слабость, боль и обреченность. Вот всё, чем были наполнены его мысли. В руках — почти остывшее тело Саске. Он уже несколько часов лежит так, с широко открытыми глазами, в которых отражаются лепестки алого цветка. Лишь эти необычные глаза говорят о том, что жизнь ещё теплится в нём, хотя и они уже начинают затухать. Саске не шевелится, не говорит, не дышит. Просто лежит так, будто сломанная кукла, у которой перестал работать механизм. Наруто исполнил его последнее желание вопреки всем тем чувствам, что испытывал сам. Потому что, как бы сильно он не был привязан к этому человеку, Узумаки ощущал, что Саске не принадлежит ему. Его чувства… слишком сильны к тому, кого он пытается спасти. Гораздо сильнее и разрушительнее тех, что испытывает к нему Джинчурики Девятихвостого.
