Тяжело притворяться. Он прикидывался все свое детство, но прошло много лет, и он совсем забыл, каково это. Люк посмотрел на часы – синий циферблат на серебряном браслете, подарок Натали на пятое совместное Рождество. Вот в чем проблема: все напоминает о ней, и от этих воспоминаний холодно и одиноко, не то что от писем…

– Ладно, я пойду.

Клейтон складывал башню из разноцветных кубиков. Если она обрушится, Брайан будет недоволен.

– Попрощаешься? Или боишься, что он начнет реветь?

– Думаю, все будет нормально. Ему хотелось выйти из дома. К тому же он в тебе души не чает.

Клейтон говорил об Энни едва ли не больше, чем о маме, Люку даже было не по себе. В три года не понимаешь различий между «ушла на время» и «ушла навсегда».

– Что ж, – Энни чуть покраснела, – это взаимно. Давай, иди уже на свою работу, а то опоздаешь.

Энни шутливо погрозила ему пальцем. Конечно, он не стал меньше скучать по Натали, но все же хорошо, когда кто-то заботится о твоей семье. Люк достал ключи из кармана пальто.

– Клейтон, папа уходит! Люблю тебя! – Люк улыбнулся и помахал. Сын едва глянул на него, водружая новый кубик на вершину башни.

В распахнутую дверь ворвался январский мороз.

– Ты звони, если вдруг что, ладно?

– Хорошо, – мурлыкнула Энни, вздрогнув от ветра.

Укрывшись за дверью, она сунула в голову щель и крикнула вслед:

– Хорошего дня!

Подойдя к машине, Люк обернулся. Рядом с Энни стоял Клейтон, обвив ее ноги ручонками.

Итак, старшие в школе, а младший только рад весь день провести в гостях. Наверное, Натали права: пора вернуться к работе. Когда Люк сел в машину, еще не остывшую от предыдущей поездки, его захлестнула волна паники. Как-то все слишком быстро. Натали хотелось, чтобы он притворился, будто жизнь продолжается. Но неужели она и впрямь продолжалась?

Пусть в последний год творился настоящий ад, она все равно была рядом – лежала на больничной койке в гостиной, приоткрывала глаза и улыбалась, когда он проходил мимо. А однажды утром не открыла. Как же можно жить прежней жизнью – вроде как, а что тут такого, земля еще вертится, – если отныне каждую ночь подушка справа пуста?

Люк уронил голову на руль. Поехать домой и поспать? Никто никогда не узнает. На работе точно никто волноваться не станет. Не исключено, что даже вздохнут с облегчением – не надо носиться с только что овдовевшим коллегой.

В окно постучали, и Люк вздрогнул от неожиданности. Снаружи дрожала Энни в серых леггинсах и хлопковой футболке с коротким рукавом, сжимая в руке конверт, похожий на те, что приходили от Натали. Люк инстинктивно сунул руку в карман, затем, прищурившись, разглядел сквозь тонированное стекло, что на том конверте стоит имя Энни. Он нажал на кнопку, стекло поехало вниз.

– Она мне тоже одно прислала, за неделю до того… Ну, до смерти. Она велела не говорить тебе, но я решила ослушаться.

Люк съежился. Выходит, Энни могла поступить наперекор призраку из прошлого, а он – нет…

– Ты его открывала?

– Да. Натали сказала, что письмо надо прочесть в день ее смерти.

Какой пухлый конверт, ему она никогда так много не писала…

– Можно взглянуть? – Он протянул руку.

Энни покачала головой.

– Прости, Люк. Она заставила меня поклясться, что я не дам тебе его читать. Как ты сам говоришь, это слишком личное.

Энни вернула назад его блинно-утренние слова. Люк сердито отвернулся.

– А зачем ты мне его показала?

Обычно он не позволял себе срываться, держал себя в руках, чтобы не стать похожим на отца. Сегодня его ждут несколько сеансов у боксерской груши в подвале.

– Чтобы ты не думал, будто только ты их получаешь. – Энни сложила на груди руки, пар от дыхания вился вокруг ее головы. Должно быть, замерзла. – Что-то странное творится с этими письмами, кто-то словно в игру играет. Не знаю, кто, но точно не я. На твоем месте я бы разузнала, откуда они приходят, до того как открыть следующее.

Люк кивнул, однако в душе не согласился. Конечно, ему хотелось узнать, кто их отправляет. Этот вопрос значился под номером один в длинном списке его вопросов. Но он не собирался прекращать читать письма. Они настоящие, вот что главное.

– Иди в дом, Энни, а то совсем замерзнешь. – Люк положил руки на руль. Женщина не сводила с него глаз цвета морской волны.

– Ты поразмысли об этом, ладно? – Она постучала конвертом по дверце машины.

– Ладно! – Люк натужно улыбнулся и повернул ключ.

– Хорошо, жду тебя вечером. – Энни отступила на несколько шагов – ждала, что он ответит. Но он и так едва сдерживался.

Когда она скрылась в дверях, Люк выжал педаль газа и поехал на работу.

Через две недели Люк набрался храбрости и позвал студентку Джесси посидеть с детьми. Вообще-то ему нравилось работать по полдня, возвращаться домой и заваливаться в постель вместе с Клейтоном. Он разрешил старшим есть разогретую пиццу и жевательный мармелад. Натали не одобрила бы, но разве нельзя ему вволю пострадать?

А потом пришло напечатанное письмо. Бумага для принтера казалась непривычно жесткой на ощупь. Вместо успокоения в душе зародилась паника. Значит, письма скоро закончатся? Завтра у почтовой щели будет пусто?.. Люк провел пальцами по высохшему влажному пятну – буквы расплылись на паре строчек. Слеза?

День 34

Дорогой Люк, это не обычное письмо. У меня больше нет сил писать от руки. Я знаю правду – долго мне не протянуть. Ты не захочешь об этом слушать. Смешно, ведь ты не веришь в чудеса…

Я чувствую, что умру. Хочу облегчить тебе жизнь, когда меня не станет. Писать обо всех делах я не буду, слишком долго, но о Джесси Фрага надо рассказать подробней. Надеюсь, это имя тебе уже знакомо, и ты в курсе, чего я от тебя хочу. Ты даже не представляешь, каково это – понимать, что скоро оставишь собственных детей, пусть и не по своей воле. Единственное успокоение – знать, что есть люди, которые попытаются заполнить образовавшуюся пустоту. Джесси – одна из них.

Мы познакомились год назад, когда я вернулась к учебе. Она училась на последнем курсе факультета начального образования. Мы облюбовали один и тот же уголок в библиотеке. Ни разу не видела ее без наушников, а одевалась она в футболки с какими-то странными принтами. Я думала, что Джесси занимается театром, но однажды заметила у нее в руках пособие по обучению математике и спросила, неужели она тоже на педагогическом. Мы сразу подружились.

Джесси – обычная двадцатилетняя девушка, но ей многое довелось пережить. Она знает, как может предать собственное тело. У нее проблемы с почками, хроническая болезнь с детства. Думаю, Джесси станет для наших детей прекрасным примером, как нужно бороться, несмотря ни на что.

Надо бы рассказать о ней побольше, но пока скажу только, что она для меня очень важна. Она поможет детям с домашними заданиями и покормит обедом. Пожалуйста, послушай меня хотя бы в этом – возьми ее на работу. Она особенная.

Я люблю тебя. Как мне жаль, что все закончится именно так…

Натали

Злополучная Джесси должна была явиться с минуты на минуту. Если «собеседование» пройдет успешно, в три часа дня она будет забирать Клейтона от Энни и отводить домой. Посидит с ним, пока Люк не вернется с работы.

Зазвенел дверной звонок. Ровно три. Что ж, к ее чести, пришла вовремя, хотя Люку не помешали бы еще минут десять, чтобы навести порядок. У него было на это два часа, но он провел их за чтением писем Натали – время пролетело незаметно… Он часто попадал в эту ловушку.

Люк подскочил с постели, положил напечатанное письмо к стопке прочих на прикроватную тумбочку и расправил мятую футболку. На цыпочках прокрался мимо комнаты Клейтона в надежде, что звонок не потревожил дневной сон малыша. Спустившись с лестницы, наступил на детскую пижаму с Человеком-Пауком, которая валялась на полу. Чертыхнулся, подобрал ее и зашвырнул в подвал, где стояла стиральная машинка, мысленно наказав себе не забыть о стирке.