Работать и следить за детьми не так легко, как уверяла Натали. Может, у нее было больше опыта в таких делах, а может, она обманывала себя, уверяя, что жизнь без нее будет сносной…

«Только не звони больше», – беззвучно умолял Люк. Слегка запыхавшись, он распахнул дверь. На пороге стояла невысокая девушка. Невысокая – неточное слово. Совсем крохотная, ростом футов пять, а весила никак не больше Мэй. Длинные темные волосы были забраны в высокий конский хвост, что странно смотрелось при таком-то росте. Темные ресницы оттеняли ярко-синие глаза.

– Здравствуйте! Вы мистер Ричардсон? Мы с вами по телефону договаривались. – Она взмахнула голубым конвертом. – Я знала вашу жену.

Улыбка у нее была такая же широкая, несоразмерная, как и конский хвост. Люк не сводил глаз с конверта, будто кот, увидевший канарейку. Девушка похлопала им по ладони.

– Ох, да входите же! – Люк распахнул дверь и отступил назад, чтобы она не разглядела складки на мятой после сна футболке.

– Разуться? – Джесси бросила взгляд на загроможденную подставку для обуви. Через несколько дней после похорон Люк снова затащил ее в холл.

– Дети у нас разуваются, а вы как хотите.

Джесси сбросила балетки, оставшись в тонких черных подследниках. Со своим рюкзаком она смотрелась совсем девчонкой. Через десять лет Мэй вырастет и станет юной девушкой, как Джесси. Натали никогда этого не увидит. Как его жена справлялась с такими мыслями?..

Люк вдруг осознал, что молча таращится на гостью. Надо поосторожнее, а то быстро убежит от угрюмца, который разучился разговаривать с людьми.

– Что ж, давайте присядем и поговорим.

Он собирался пригласить ее на кухню, но вспомнил о горе немытой посуды в раковине. Вполне можно поговорить в гостиной. Мебель там хорошая, детям не разрешали играть на ковре, так что он чистый; да только ведь Натали умерла именно там. Лучше тогда кухня и посуда. Все равно она увидит бардак рано или поздно; пусть уж решает, имея на руках все данные.

В холле Джесси остановилась перед фотографиями на стене, вывешенными пирамидой: верхняя со свадьбы Люка и Натали, ниже – три детские.

– Какая Натали красавица! И оба вы такие молодые!

Она права. Они оба выглядят молодо. Впрочем, они и были молоды. Темные волосы Натали уложены в высокую прическу, на ней белое платье с открытыми плечами. На снимке не видно, что лиф расшит тысячами крошечных бусин, которые то и дело отрывались. Люк с Натали танцевали первый танец и хохотали – с каждым поворотом на паркетный пол летели гроздья бисера. Люк с фотографии на несколько дюймов выше своей невесты, волосы выгорели на солнце, у глаз лучатся счастливые морщинки. Разве мог он представить, что похоронит женщину, стоявшую рядом, не отметив двадцатого юбилея совместной жизни?

– Сколько вам тут?

– По двадцати одному. Мы познакомились еще в школе, а потом я уехал поступать в колледж, и мы встретились спустя несколько лет. На последнем курсе я перевелся в Мичиганский университет. Натолкнулся на нее в первую же неделю, она что-то зубрила. Я сразу все понял про нас. В ту же секунду.

– Чудесная история. Хорошо, что вы нашли друг друга так рано. Мне вот уже двадцать один, а парня до сих пор нет. Ох!.. Простите, мистер Ричардсон, я веду себя ужасно. Папа говорит, я сперва говорю, потом думаю. Все болтаю и болтаю про Натали, а вам, должно быть, нелегко…

– Все нормально. – Не хочется, чтобы она чувствовала себя виноватой. Да и что она знает о потерях? – Пойдемте на кухню.

Люк устремился вперед, сдвинул в сторону бумаги – письма, тетрадки Мэй, – расчищая место на столе. Джесси бросила сумку на пол и вскарабкалась на стул. Даже если она и обратила внимание на бардак, то виду не подала, – просто выложила перед собой конверт, надписанный рукой Натали.

– Что ж, расскажите о себе. – Люк не знал, стоило ли спрашивать. Натали все устроила. Если Джесси захочет сидеть с детьми – так тому и быть. Теперешняя встреча нужна была, чтобы познакомиться, и уж никак не походила на настоящее собеседование.

Джесси нервно провела пальцами по щеке, и из-под рукава выглянул серебристый медицинский браслет.

– Рассказывать особо нечего. Буду учительницей начальных классов. Мне нравится. – Ее плечи под дутой ярко-зеленой курткой дернулись вверх-вниз.

– Натали сказала, что вы дружили. – Люк водрузил локти на гранитную столешницу. Камень холодил кожу через тонкую ткань. Неловко поднимать всю эту медицинскую тему.

– Да, не знаю почему, но мы как-то сразу сблизились, несмотря на возраст. – Джесси стянула куртку и повесила ее на спинку стула. Без верхней одежды она выглядела еще моложе. На ней была свободная черная футболка со знакомым лицом. «Бетт» – гласила подпись.

– Это у вас Бетт Мидлер? – спросил Люк, гордясь собственной осведомленностью. Мамаша Фостер из приемной семьи номер три просто обожала «На пляже». Теперь он всякий раз переключал канал, заслышав «Ветер под моими крыльями»[2].

– Ага. – Ее глаза загорелись. – А вам нравится?

Люк интересовался мюзиклами примерно так же, как абстрактным искусством XX века, – никак.

– Увы, нет. А вы фанатка?

– О да! Огромная! – Увлекшись, Джесси накрыла ладонь Люка своей. Его позабавила такая горячность. – Езжу на все концерты в радиусе пятисот миль – это папа мне такое ограничение поставил. Если устроюсь на работу, буду ездить за тысячу!

– По-моему, вы слишком молоды для фанатки Бетт Мидлер.

– Так ведь и Бетт не стареет. Вы давно ее видели? Дело не только в ней, я вообще обожаю мюзиклы. У моей мамы был прекрасный голос. Когда я болела, она мне пела все известные песни. – Слово «болела» прозвучало в ее устах очень обыденно. Люк знал, в чем дело. – Она меня на них и подсадила.

– Понятно, – протянул Люк. Ему не хотелось бередить в душе Джесси воспоминания о матери – он не знал, давно ли та умерла. – А вы сами никогда в театре не играли? – С таким темпераментом ей точно место на сцене.

– Нет-нет. Если б у меня была хоть толика таланта Бетт Мидлер, я бы пошла на сцену, но я даже мизинца ее не стою. Знаете, я ведь пыталась обратить Натали в свою веру. В апреле мы собирались съездить на Бродвей посмотреть мюзикл «В лесу» и обязательно взять у Бетт автограф, пусть и пришлось бы постоять у служебного входа. Теперь, наверное, с папой поеду.

Похоже на Натали. Она легко обзаводилась друзьями. У Люка так никогда не получалось.

– Простите, что я опять о Натали. Знаете, она была прирожденным учителем, любила детей, даже самых капризных… Ее пример так вдохновлял меня в прошлом году, когда я сессию сдавала! На психологии мы разбирали случаи издевательств над детьми, так Натали ревела каждый раз.

– Охотно верю. Нат все принимала очень близко к сердцу. Когда-то она делала доклад о девочке, которая пропала… Как же ее звали? Уитлинг, что ли… Так вот, пока Нат собирала материал, у нее чуть крыша не поехала. Полгода никуда не отпускала Мэй одну.

– Не помню такую… Хотя моя мама наверняка знала. У нее такой же пунктик был. Если я пыталась куда-то отпроситься, она сразу выдавала мне кучу историй о пропавших детях.

Люк рассмеялся. Разговаривать с Джесси оказалось намного легче, чем он представлял, – будто со старым другом, с которым давно не виделись.

– А ты единственный ребенок в семье? Чем больше детей, тем меньше над ними трясешься…

– Я много болела. Мамочка слегка пережимала. Но я ее не виню…

Джесси рассеянно покрутила браслет. Люк понимал, что она права. Чересчур заботливый родитель – далеко не худшее из зол. Он покосился на конверт. Наверняка внутри подробное досье на каждого из детей.

– Натали тебе рассказывала о детях?

И тут сверху раздался оглушительный крик Клейтона. Проснулся, значит.

– А вот и Клейтон. Хочешь познакомиться?

– Конечно. Мне с вами подняться?

Люк решил, что не очень удобно тянуть студентку в захламленную спальню Клейтона, и покачал головой.