Леви пил много вина, но не напивался. Когда аптекарь допивал последний бокал, Эрвин вновь почувствовал резкую головную боль и, наверное, очень странно посмотрел на парня, потому что когда их взгляды пересеклись, бокал выпал из рук приглашённого. Когда Леви начал задыхаться, Смитом овладело неприятное оцепенение, поэтому он не смог ничего сделать, чтобы помочь парню дышать. Но постепенно эта заморозка переросла в нечто другое, и на несколько мгновений Эрвин снова ощутил то невыносимое желание овладеть им, его жизнью, которая могла угаснуть по его желанию. Своей жизнью. Если бы они не были в ресторане, где находился официант, а остались бы наедине, неужели он позволил бы этому случиться? Эрвин боялся ответить на этот вопрос, боялся, потому что чувствовал, что ответ был бы положительным.

А потом, когда Леви убежал в уборную, наваждение спало. Смит опять почувствовал себя обычным человеком, и снова хотел быть с парнем, видеть его каждую секунду. Поэтому и пошёл туда, за ним, но увидел нечто необъяснимое. Леви был не похож на себя. Да, он казался бесстрастным, но на этот раз каким-то пустым, словно его тело лишилось души. Парень стоял перед зеркалом и говорил, не замечая ничего вокруг себя. Да и себя, своё отражение он тоже будто не видел. На всём лице двигались лишь губы, чётко выговаривая слова. Аптекарь повторил эту фразу два раза, словно обращаясь к Эрвину, но не видя его. Что это значит? Может быть, он догадался о желании Смита?

— Майк был прав. Я не должен больше видеться с ним, — выходя из душа, прошептал Эрвин. — Чем больше я говорю с ним, тем больше желаю обладать. Обладать в самом худшем смысле этого слова… — обтерев тело полотенцем, он, не включая свет, прошёл в спальню и рухнул на кровать. Глаза тут же сами собой закрылись. Пока голова не болит, хорошо бы уснуть…

Через какое-то время Эрвин понял, что провалился в сон, а теперь снова выплыл из него. Он бы продолжил спать дальше, но его состояние изменилось с того момента, как он закрыл глаза. Не было даже отголоска головной боли, не было пустоты, серости, обречённости… Он словно вернулся в то время, ещё до встречи с аптекарем. Он чувствовал свою жизнь, определённо чувствовал её тяжесть, бремя, её оковы, ощущал, как тяжело бьется сердце, своими медленными ударами разнося по телу живительную кровь. Ещё Эрвин отметил, что ему было удобно лежать. Немного жёстко, но так спокойно. Обычно свою постель он даже почувствовать не может, а теперь точно знает, что голова приподнята, словно на подушке, хотя та была справа от него, когда он ложился…

Это несоответствие заставило Эрвина приоткрыть глаза, чтобы найти свою подушку. Однако вместо этого он нашёл нечто иное. Невообразимое, как и вся его теперешняя жизнь.

Да, он лежал, но не на своей кровати и не ночью, а днём, на каком-то поле средь мёртвых тел. Воздух был пропитан гарью, вокруг тлел огонь, перед глазами стояла дымовая завеса, сквозь которую он едва видел небо. Он не мог пошевелиться, но ощущал своё тело и свою жизнь как никогда. Никогда в реальности он такого не чувствовал, что ощущал сейчас в этом сне. Да, был страх, был ужас, неопределённость, но они просто гасли в надвигающемся спокойствии и лёгкости. Едкий дым, застилающий глаза, постепенно рассеялся, и Эрвин, смотря в голубое небо, чувствовал лишь свободу.

Его голова была не просто приподнята, она покоилась на чьих-то коленях, а чужие руки приглаживали светлые волосы, окрашивая их в алый цвет. Лишь после этого Эрвин заметил, что вся его одежда, руки и ноги, земля, на которой он лежал — всё было окрашено красным. Кроме чистого неба. Эрвин перевёл взгляд с неба на лицо, склонённое над ним, но оно тоже оказалось алым, не было видно ни глаз, ни носа. Лишь губы, выделяясь на этом багровом фоне, слегка кривясь, шептали ему:

— В следующий раз убей меня ты, Эрвин…

Кровавое лицо начало приближаться, и через секунду Смит больше не видел ни неба, ни крови. Только тьму, которая накрыла его в следующее мгновение.

Резко выпрямив спину и сев, Эрвин почувствовал, что лихорадочной дрожью объята каждая клетка его тела, а голова наполнена привычной тяжестью. Голубого неба больше нет, крови вокруг — тоже. А вот тьма осталась, словно пробралась в его сознание из сна. Глаза постепенно обрели ясность, он задыхался, будто не дышал несколько минут. Эрвин даже не сразу понял, что это сон, настолько видение казалось реальным: запахи, звуки, и эти слова…

Конечно, это могло быть лишь плодом его воображения, но настолько яркий сон он видел впервые в жизни. И эти слова… Они звучат, словно чей-то приказ, приказ убить его…

— Зачем всё это… — с горечью прошептал Эрвин, вновь опускаясь на постель и проваливаясь в очередное море тьмы.

========== Абсурд ==========

— Кажется, сегодня ты лучше выглядишь, — заметил Майк, когда, придя с утра в офис, Эрвин загрузил всех работой и сам ушёл в неё с головой. — Очень бодрый.

— Да, я и сам чувствую, — выдохнул тот, разбирая все свои бумаги. — Будто набрался сил, да и голова перестала болеть. Видимо это из-за того, что вчера я опять встречался с ним… — трепетно выдохнул Смит, вспоминая их вечер в ресторане.

— С тем парнем из аптеки? — уточнил коллега.

— Да. И я пообещал ему, что больше не буду к нему приставать, — грустно улыбнулся мужчина, складывая одну папку с делами на другую. — Значит, мне снова нужно готовиться к тем болям.

— Если ты чувствуешь облегчение при встрече с ним, тогда продолжай это делать, — настойчиво произнёс Майк, не спуская с него глаз. Эрвин, отложив последнюю папку с деловыми письмами, опустил голову и несколько раз мотнул ей.

— Когда мы вместе, находимся рядом друг с другом, помимо улучшения моего самочувствия происходит что-то ещё. Уже второй раз наш разговор заканчивается словами о смерти. Здесь что-то не так, я должен научиться жить без него, чтобы это не вышло за рамки. Знаешь, после всего случившегося мне приснился такой странный сон… — он рассеянно взглянул на сосредоточенного друга.

— Какой же?

— Мы были с ним одни посреди какого-то поля, усеянного мёртвыми телами. Кажется, я умирал, а он, будто провожая меня в последний путь, зачем-то попросил убить его. Странно только, как я могу сделать это, если я уже умер, — вновь покачал головой Эрвин и вернулся к работе.

— Может, в этом вся проблема? Ты хочешь отомстить, поэтому тебя так тянет к нему? — задумчиво произнёс друг.

— Ты о чём? За что мстить? — удивился Смит, вновь остановившись и взглянув на него. — Это же был просто сон, надеюсь, что не вещий.

— А если вещий? Если он убьёт тебя? — снова спросил Майк, нагнетая обстановку.

— Глупость. Зачем ему убивать меня? — нахмурился Эрвин, однако в груди что-то кольнуло.

— Кто знает, — прошелестел Майк. — Может, ты чем-то насолил ему. Когда-то.

— Такого не может быть, — холодно произнёс Смит. — Давай лучше работать, — он опять занялся бумагами, и Майк, ещё раз косо взглянув на коллегу, тоже отправился к своему рабочему месту.

Как и предполагал Эрвин, то приподнятое настроение длилось совсем недолго. Его хватило буквально на три дня. А затем… всё пошло по кругу. Сначала появилась апатия, затем вялость, бесчувствие, пассивность… Жизнь снова окрасилась в серый цвет, а потом лишилась и этой краски. Перед следующим полнолунием опять начались головные боли, но ему оставалось лишь одно — пережить их и продолжить существовать до новой вспышки. И так до конца своих дней…

Он больше не пойдёт в ту аптеку, больше не будет видеться с ним. Хотя бы один из них должен радоваться каждому новому дню, даже если этим днём пожертвует другой.