Первое, что увидел Робби, испуганные глаза Кэлума, и понял, что это его ладонь отчаянно, изо всех сил, сжимает его руку.
— Ты задыхался… — Кэл тяжело дышал, словно это он тонул и задыхался во сне, а не Робби. — Ни о чем не спрашивать? — Роб молча кивнул головой, и Кэл, вздыхая, разжал руку, освобождая его ладонь. — Хорошо. Нас через час уже будут ждать ребята на выезде из города в Даллас. Может, будем вставать?
Они собирались почти в полной тишине, перебрасываясь иногда фразами о предстоящей дороге, о том, что нужно не забыть взять, а без чего можно вполне обойтись, и Роб был благодарен другу, что он не задавал ему никаких вопросов о прошедшей ночи. Они спустились уже готовые выйти за дверь, но мама Робби их не отпустила без завтрака, несмотря на уверения, что они договорились встретиться с ребятами в загородном кафе, где и рассчитывали позавтракать. Уже провожая мальчиков за дверь, Стефани попыталась что-то сказать Кэлуму, но глядя на то, как ее сын закатил глаза, махнула рукой, пожелав им удачного пути и наказав звонить почаще. Так как вести машину им предстояло по очереди, друзья во избежание спора — кто первым сядет за руль Мустанга, просто напросто бросили монетку — жребий пал на Робби, чему он был несказанно рад. Монотонность работы автомобильного двигателя и скорость его всегда успокаивали и приводили мысли в порядок.
Когда они подъехали к излюбленной всей их компанией забегаловке «Five Guys», все участники авантюрного путешествия были уже на месте. Еще раз сверив предстоящий маршрут, тут же внесли в него поправки, решив ехать по Десятому шоссе, потом перескочить на Тройку, и уже в Канзасе Третий хайвей пересекался с Девятым, который прямиком приведет их в Сан-Франциско, а вот возвращаться единодушно решили по знаменитой самой старой и мистической 66 Road. А заодно постановили, что гнать будут прямо до Калифорнии по очереди, останавливаясь только на короткие передышки и чтобы перекусить. Им предстояло пересечь шесть штатов и преодолеть около двух тысяч миль, пусть и неплохих американских дорог. Посмотреть на Америку проносящуюся за окном автомобиля было тоже неплохо, тем более что и смотреть кроме скучных пейзажей прерий, маленьких пустынных городишек, обшарпанных заправок и унылых забегаловок было нечего. В Сан Франциско ребята въехали через знаменитые на весь мир Золотые Ворота около полудня следующего дня, обрадовавшись, что наконец-то снова попали в цивилизацию и относительно теплый климат. Зрелище было потрясающим настолько, что фотография с красным мостом была тут же выложена в Инстаграме. В этом городе они планировали обязательно прокатиться по изломанной Ломбард Стрит. Ну, чтобы автомобилист да не спустился по этой улочке, испытывая все прелести экстремального вождения? Да, это же как огромная головоломка посреди города, как большой аттракцион, к концу которого начинает кружиться голова, не хуже чем от американских горок. Дальше по плану был 39-й пирс с неизменным лежбищем морских котиков, прикольными деревянными постройками в духе 30-х годов и кучей ресторанчиков. За первым полноценным обедом с начала их путешествия ребята решали — остаться в городе на ночь или ехать дальше? Из Сан-Франциско в Лос-Анджелес можно было попасть или через Силиконовую долину, или по живописному прибрежному Пасифик Коуст хайвею. Естественно, в Сан-Франциско никто задерживаться не захотел, и, естественно, они поедут в город Ангелов по самому берегу Тихого океана.
Nickelback — Feelin’ Way Too Damn Good
За городом они оказываются уже ближе к вечеру, и Робби, глядя на солнечный шар, что клонился к горизонту величественного седого океана, вспомнил, что он всегда появлялся в своем Неверлэнде именно на закате солнца. И ему казалось, что если присмотреться к линии горизонта, то там обязательно должен быть корабль с белыми парусами, который направляется к берегу. Наваждение, не иначе… Их компания уже затемно приехала в забронированный заранее старомодный мотель, который выглядел как декорация из черно-белых кинокартин сороковых годов. Поездка была настолько изматывающей, что все разбрелись по номерам с единственным желанием — упасть наконец-то в настоящую постель и выспаться. По какой-то иронии судьбы Робби и Кэлуму досталась двуспальная кровать, по поводу чего Джозеф, еще та заноза в заднице, тут же отпустил шуточку. Кэл в долгу не остался, вытолкав друга взашей из их с Робби комнаты. Если честно, то Роб даже обрадовался, что им снова предстоит спать рядом, и даже больше — он попросит Кэла держать его всю ночь за руку, чтобы чувствовать кого-то во тьме, в которой, он в этом уверен, ему снова точно предстоит оказаться. И ему даже интересно, в какой форме тьма будет этой ночью пытаться завладеть его сердцем? Прошлой ночью, когда Робби уснул в машине на заднем сиденье, проваливаясь в короткий сон, тьма пришла к нему черным зыбучим песком, который его затягивал. Тонны которого ломали его грудную клетку, дробя ребра на осколки, пытаясь ими пронзить его сердце. А когда из песчаного плена его снова выдернула чья-то сильная рука, и он оказался в крепких объятьях, тьма набросилась на него колючим, обжигающе-горячим пустынным ветром, перерастающим в песчаную бурю, закручиваясь вокруг него черной воронкой, засыпая глаза песком, чтобы он не увидел того, кто рядом. Но ему не нужно видеть, он знает — чувствует запах кожи, пропитанной солеными ветрами, и слышит знакомый шепот: «Не бойся. Я не отпущу тебя». А ему хочется кричать от отчаянья, и он открывает рот, но черный песок тут же проникает внутрь, забиваясь в легкие. Обжигает, вынуждая задохнуться, раздирая невыносимой болью, которая заставляет проснуться. Каждую ночь, каждую чертову ночь тьма не оставляет его, пытаясь добраться до сердца. Сколько это будет продолжаться? Эти сны изматывают Робби настолько, что он уже просто боится засыпать.
Кэлум ничего не говорит, когда они устраиваются на кровати, и Робби протягивает ему руку, а просто переплетает свои пальцы с пальцами друга, крепко сжимая его ладонь, и моментально засыпает как убитый. Роб некоторое время лежит, глядя на темную стену, изредка освещаемую светом фар проезжающих по дороге машин, и слушает шум находящегося неподалеку могущественного океана, пока не проваливается в сон. В этот раз он готов встретиться с мерзкой темнотой, но то ли она не готова ко встрече с ним, то ли решила отступить вовсе, только Робби не мучают ни темные нити, оплетающие его тело, ни тягучая черная вода, пытающаяся забрать его в свою бездну, ни тяжелые черные пески, ломающие его ребра… А может, он просто настолько устал, что его подсознанию абсолютно все равно — сегодня оно не способно к борьбе, а тьме неинтересно такое безволие. Как бы там ни было, но Робби забывается глубоким спокойным сном, ни на минуту не отпуская руку Кэла из своей ладони… Он снова оказывается в темноте, но в этот раз она не нападает на него, принимая причудливых форм. Затаилась, словно чего-то ждет. И Робби даже теряется, но снова, словно издалека, слышит так хорошо знакомый ему шепот: «Все будет хорошо. Я рядом». И хотя тьма обступает его со всех сторон, он спокоен, потому что уверен, что в этот раз с ним ничего не произойдет. Ничего не происходит в его снах и в последующие ночи, и Робби решает, что тьме он больше неинтересен.
Вся их компания не особенно торопится попасть в Лос-Анджелес. Они и из Хьюстона сбегали по выходным, гоняя на машинах по загородным трассам и проселочным дорогам, потому что деревенские пейзажи их привлекали больше городских небоскребов. Они все единодушно сходятся во мнении, что Пасифик Коуст хайвей, несомненно, самая живописная дорога из всех, по которым им когда-либо приходилось колесить. Почти неизменная картина — седые воды Тихого океана, уходящие к линии горизонта и сливающиеся с небом, крутые прибрежные скалы с нетронутой красотой дикой природы, белая пена волн, разбивающихся об эти неприступные скалы. Изредка эта картина разбавляется тихими деревушками у самой воды с испанскими домиками, аккуратными плантациями и посадками фруктовых садов, часто попадающимися маяками, одиноко стоящими на утесах, бензозаправками и маленькими гостиницами в духе 30-х, 40-х годов, уютными городишками. Они не задерживаются в Монтерее, пересекают ущелье Биксби по красивейшему мосту с таким же названием, заезжают посмотреть на знаменитую бухту Биг Сюр, останавливаются понаблюдать за забавными морскими львами, облюбовавшими некоторые прибрежные пляжи, заезжают в национальные парки. И можно было бы проехать несчастные триста пятьдесят миль за один день, но они совершенно не жалели, что задержались на этой трассе на целых три дня. В шумном и суетливом Лос-Анджелесе компания проводит только два дня. По мнению всех, делать в этом городе было особенно нечего — тусить в ночных клубах их компании не всем позволял возраст. А из достопримечательностей им хватило Голливудских холмов, с которых открывался потрясающий вид на город Ангелов, и Аллеи Славы, где все подшучивали над Робби, что когда-нибудь будут разыскивать здесь и его звезду тоже. И конечно, они заехали на знаменитейший Венис Бич, где просто провалялись на берегу до вечера, бездельничая и наблюдая за серфингистами, ощущая все могущество Тихого океана и его дыхание, словно он был живым организмом. Они выехали в сторону Сан-Диего уже на закате солнца, рассчитывая проехать до последней точки их путешествия по Калифорнии около ста пятидесяти миль часа за три, не больше.
