— На грота- и марс-грота гитовы и гордени! — Киллиан отдал приказ, означающий, что все должны быть готовы к маневру, чтобы одновременно убрать основные паруса. — Возьми чуть левее, Хеллион, иначе «Роджера» начнет притягивать соседний Мир, а тебе не хватит расстояния, чтобы заложить нужный угол, — Джонс оценивал оставшееся расстояние, делая корректировку на ветер, скорость галеона и влияние воронки соседствующего с Листерией Мира. — Курс на норд-норд-ост, — мальчик повернул штурвал вправо ровно на два румба. — Молодец, Хелли, — Киллиан улыбнулся и подмигнул, удивленному квартирмейстеру — у мальчишки была отличная память, и ему хватило одного урока мистера Сми, чтобы запомнить разметку картушки компаса. — А теперь, — Киллиан положил правую ладонь на крепко сжимающую рукоятку штурвала хрупкую мальчишечью руку, а крюком левой подцепил с другой стороны соседнюю с ладонью мальчика рукоять, — какой курс ты должен взять, чтобы получился угол вхождения двадцать два с половиной градуса, учитывая первоначальный курс?
— Я думаю, норд-тень-вест…
— Вы прирожденный Капитан, Хеллион… Как твое полное имя?
— Брикс. Меня зовут Хеллион Брикс.
— Вы прирожденный Капитан, мистер Хеллион Брикс. Ты готов? — мальчишка уверенно тряхнул светлыми кудрями. — Тогда вперед, Капитан! — Киллиан резко и уверенно заложил три румба влево. — Грот и марс-грот убрать!
Нос корабля провалился в разноцветные сполохи одновременно с докладом мистера Сми:
— Грот и марс-грот убраны, Капитан!
Штурвал задрожал в руках обоих капитанов, когда «Веселый Роджер» скользнул в нестабильную материю границы. Только для Капитана Джонса эта дрожь галеона была привычна, а вот Хеллион немного испугался, потому что буквально вжался спиной в Киллиана.
— Все в порядке, Хелли, корабль преодолевает сопротивление границы. В случае с Листерией это продлится недолго. Просто держи правильный курс и доверься кораблю, Хелли. Почувствуй его. Чувствуешь? Он живой. Он сам тебе подскажет, что нужно делать. И не нужно бояться того, что может показаться внутри границы. Это все иллюзии нестабильности.
Хеллион кивнул и тут же успокоился, переключая свое внимание на происходящее вокруг. Было чудно наблюдать за разноцветными сполохами, которые казались живыми существами. Они цеплялись за мачты, реи, за свернутые паруса и фальшборта, но особенно тянулись к людям, находившимся на палубе корабля. Они играли красками и тенями, создавая порой жуткие узоры и коверкая лица до неузнаваемости. Прикосновения цветных сполохов были неприятными, то жутко холодными, то наоборот — обжигающими. Опытные пираты застыли в ожидании завершения маневра, а вот Хеллиону все время хотелось смахнуть с себя нечто, кажущееся липкой паутиной.
— Не нужно лишний раз контактировать с ними, — Киллиан крюком зафиксировал на штурвале руку мальчика, которой он было потянулся к лицу. — Особенно левой ладонью, где хранится вся информация о тебе. Лучше сожми ее или крепче обхвати рукоять. Как только «Роджер» окажется по ту сторону границы, все неприятные ощущения исчезнут.
PP Music — Ledfoot
Но когда «Веселый Роджер» успешно преодолел границу, переправив их всех в Листерию, неприятные ощущения не только не исчезли, а напротив — усилились. Нет, Киллиан был прав в том, что липнущая паутина живых сполохов исчезнет, но вот то, что Листерия окажется такой мрачной Капитан не предупредил. Хеллион знал, что они направляются в один из Темных Миров, и видел, что граница Листерии играла всеми оттенками серого. Но он думал, что это вообще характерно для многих границ, за редким исключением — сквозь границу Верлии, например, можно было рассмотреть и сиреневое небо, и серебристую луну, и карликовое золотое верлийское солнце, а вот Сурфидия была скрыта плотной темно-серой завесой. А зная о том, что Листерию освещали целых два разноцветных солнца, Хеллион совсем не ожидал увидеть сплошную серость во всех ее оттенках и проявлениях, но очень хотел понять — это такая магия или обман зрения? Феликс, который одно время был жителем этого мира, никак объяснить это удивительное явление не мог. А вот Киллиан, который довольно хорошо изучил Листерию, объяснял эти странности именно одновременным наличием на листерийском небе двух солнц комплементарных, то есть — подавляющих друг друга цветов. Оказалось, что все дело было в том, что одно из листерийских солнц было красного цвета, а другое бирюзовое. Их световые спектры смешивались, подавляя друг друга, и окрашивали Листерию во все оттенки серого цвета, насыщенность которых различалась в зависимости от времени суток. Согласно классификации миров Листерию относили к ахроматическим Мирам, в которых отсутствуют какие-либо цвета — в таких Мирах царят черно-белая или черно-серая гаммы.
Правда, Листерия не всегда была удручающе серой. Дело в том, что у бирюзового солнца полный цикл протекал немного быстрее, и оно первым появлялось утром из-за горизонта. И вот тогда утренние лучи бирюзового солнца озаряли Листерию своим холодным светом, окрашивая ее в свой цвет мазками, различающимися по яркости и интенсивности. Особенно красивым в этот момент был листерийский океан. Бирюзовое солнце царствовало на небосводе в полном одиночестве очень короткое время, и чтобы поймать этот момент нужно было встать очень рано. Любопытный Хеллион по привычке будил Феликса, с которым частенько встречал рассветы в Неверлэнде, чтобы полюбоваться на удивительное явление. Феликс знал, что все равно не сможет устоять перед просьбой мальчишки, как бы ни отмахивался и ни ворчал. Поэтому почти каждое утро, пока они находились в Листерии, он безропотно сидел рядом с Хеллионом на ступеньках, ведущих к капитанскому мостику. Феликс кутался в плащ, потому что бирюзовое солнце совершенно не согревало, а даже, наоборот, холодило, и клевал носом, пока мальчишка восхищенно смотрел, как бирюзовый диск появлялся из-за кромки горизонта, и как поверхность океана вспыхивала всевозможными оттенками пусть и одного цвета. Спустя некоторое время, из-за горизонта появлялись красные лучи, и по мере того, как диск второго солнца поднимался над океаном, бирюза блекла, а Листерия окрашивалась в серые тона. В этот момент Хеллион шумно вздыхал, а Феликс радовался тому, что может, наконец, вернуться в свою каюту и поспать еще пару часов. А по вечерам Хеллион сидел на фальшборту и завороженно наблюдал, как бирюзовый диск уходил за горизонт. Потому что как только он полностью исчезал, все буквально вспыхивало сначала кроваво-красным, а потом, по мере погружения раскаленного докрасна и обжигающего своим жаром солнечного диска, краснота различных оттенков искрилась на поверхности океана, и казалось, что вода полыхает огнем, и что еще немного и океан закипит. Но красное солнце уходило за горизонт, не причинив своим жаром вреда ничему живому, и Листерия погружалась в ночь, почти непроглядную, если бы не белые звезды, которые, казалось, светили сквозь темно-ультрамариновый небосвод, словно тот был стеклянным, и мягко рассеивал их тусклый свет.
И все же Листерия была ахроматичным Миром, достигая пика своей удручающей и давящей мрачной серости в тот момент, когда два солнца сливались воедино, достигнув зенита. Это было еще одним удивительным явлением, завораживающим своей необъяснимостью. Капитан Джонс так и не нашел логического объяснения, почему бирюзовый диск замедлял свое движение, когда достигал наивысшей точки своего пути. Бирюзовое солнце будто поджидало своего постоянного красного спутника, позволяя тому «наползать» на себя. Листерийцы называли это явление — «слиянием душ». У Киллиана было куда более точное определение, которое с душами никак не было связано. Как только два диска начинали сливаться, Листерия постепенно преображалась. И когда оба солнца вставали в зенит на несколько часов, слившись в один темно-серый диск с играющим серебристыми сполохами краем, Листерию поглощала такая темная серость, кажущаяся чем-то живым и опасным, что от нее хотелось спрятаться. Но для тех, кто не принадлежал этому Миру, «живая серость» не представляла никакой угрозы. А вот листерийцам было чего опасаться — именно в эти несколько часов они становились уязвимыми и беззащитными. Правда, это не касалось тех, кто по своему статусу был защищен магией Верховного Темного Мага Листерии или кому богатство позволяло купить магическую защиту.
