Но все изменилось, когда «Веселый Рождер» отплыл от острова в последний раз и достиг границ Неверлэнда. Команда столкнулась с невиданным доселе явлением — радужный тонкий барьер буквально на глазах становился серебристым и плотным, напоминающим границы обычных Миров. Что-то подсказывало мистеру Сми, что медлить было нельзя, и он решительно направил корабль в ближайшую разноцветность, применив маневр скольжения, чем спас галеон от разрушения. Потому что граница Неверлэнда уплотнялась так стремительно, что с кормы все же сорвало приличные куски обшивки в нескольких местах, а треск разрываемого дерева напугал всех, кто находился в этот момент на палубе. Неверлэнд явно не хотел «отпускать» их всех… А может кого-то конкретного, кто находился без сознания в капитанской каюте как раз в кормовой части корабля. То, что все были удивлены и немного напуганы происходящим, было понятно. Мистер Сми и сам находился в некотором недоумении, когда, обернувшись, надеялся увидеть плотную серебристую стену границы, но не увидел ничего: ни границы, ни острова вдалеке, ни даже легкого марева на месте Невердэнда, ставшего снова невидимым для них всех. Их окружал только серый океан нейтральных вод, а вдали, маячили зеркальные границы легко узнаваемых Миров: Верлия — со своим сиреневым небом и удивительной серебристой луной, что не покидала небосвод даже днем, составляя конкуренцию карликовому золотому солнцу; и Сурфидия — с ее вечной ночью и с россыпью разноцветных звезд, создающих на ультрамариновом небе невероятной красоты созвездия. Именно через узкий перешеек между этими соседствующими Мирами, где границы были нестабильны настолько, что даже иногда сливались разноцветными тяжами, образуя огромные радужные дуги, и лежал кратчайший путь в Листерию — Мир, полный мрачной серости, несмотря на свои два разноцветных Солнца.
Опытный мистер Сми успешно преодолел «радужные арки» — в этом явлении не было ничего опасного, потому что дуги образовывались на приличной высоте от поверхности воды и не представляли угрозы для корабля и всех кто на нем находился. Поэтому все высыпали на палубу и, задрав головы, восхищенно открыв рты как малые дети, изумлялись завораживающим танцам разноцветных сполохов, которые то тянулись друг к другу, то испуганно сжимались. И когда тяжи все же соединялись, образовывая радужную дугу, раздавалось радостное улюлюканье. И если гостям «Веселого Роджера» это было простительно, потому что они впервые видели столько радуг одновременно, то пиратская братия забавляла сурового квартирмейстера. Но мистер Сми молчал и только усмехался, потому что знал, что в тот момент, когда галеон проходил под очередной радужной аркой, то все как один загадывали желания, полные веры, что они непременно сбудутся. И Сми тоже в это верил, поэтому попросил у то вспыхивающих, то исчезающих радуг, чтобы «Веселый Роджер» вновь обрел своего Капитана. Киллиан, конечно, очнулся почти сразу, как только они пересекли коварную границу Неверлэнда, но с тех пор он не произнес ни слова, никак не реагировал на расспросы, а по совершенно отсутствующему взгляду, направленному в одну точку, всем было понятно, что Капитан Джонс никого не узнает, ничего не помнит и не понимает, где находится.
Может, магия радуг и правда работала, потому что Киллиан Джонс пришел в себя почти сразу после того, как «Веселый Роджер», благополучно миновав перешеек между Верлиеей и Сурфидией и поймав попутный ветер, взял курс на Листерию.
— Мистер Сми, вы не напомните мне, куда мы направляемся?
Судя по настороженному взгляду, которым Киллиан изучающе осматривал палубу корабля, и по тому, как он приветливо кивал тем, кого узнавал, к нему возвращалась память. По крайней мере, Капитан вспомнил, как зовут его квартирмейстера, и это не могло не обрадовать мистера Сми.
— В Листерию, Капитан, — Сми еле сдержал улыбку и свое желание обнять Киллиана.
Mind Vortex — Alive
Капитан Джонс вспомнил почти все, напрочь забыв только то, что было связано с Неверлэндом. И поначалу Сми рассказывал Киллиану, как они нашли Неверлэнд и как познакомились с тамошним Хранителем Снов. Вот только Капитану это ни капли не помогало хоть что-то вспомнить, и Сми махнул рукой. В конце концов, это было не так важно, как-то, что у «Веселого Роджера» снова был капитан. А вот Хеллион, с которым их как-то познакомил случай, а теперь снова свел Неверлэнд, этот мальчонка не сдавался, каждый раз напоминая Киллиану о Неверлэнде и о Питере Пэне. Капитан вдумчиво слушал рассказы Хеллиона, но Сми видел, что воспоминания так и не появлялись. Квартирмейстера только один раз насторожила реакция Киллиана, когда тот после разговора с Феликсом долго сидел на носу корабля, всматриваясь вдаль и прижимая к себе обрубок левой руки. Что уж сказал Кэпу Феликс было неведомо, но Сми точно знал, что когда Киллиан хмурил брови, дергал носом и кривил губы, то он точно что-то замышлял. Обычно Кэп делился своим планами с квартирмейстером, но в это раз молчал, а Сми решил не спрашивать. А когда на горизонте появилась граница Листерии, то и вовсе забыл, занявшись подготовкой корабля к предстоящим маневрам. Казалось, что и Капитан Джонс забыл о том, что узнал от Феликса, потому что переключил свое внимание на любопытного и вездесущего Хеллиона, которому Кэп с удовольствием уделял время: показывал навигационные карты, рассказывал об устройстве корабля и даже учил, как им управлять. Сми только посмеивался, глядя на юного Капитана Хеллиона, но когда мальчик выпросил у Киллиана разрешение пройти границу Листерии самому, то квартирмейтеру стало не до смеха.
— Это опасно, Хеллион. Ты можешь разбить корабль при неправильном маневре, — Сми смотрел в ярко-синие глаза мальчика и понимал, что не сможет отказать ему в просьбе. — Капитан, ну хоть вы ему скажите!
— У Листерии одна из самых легких границ, — Киллиан потрепал мальчишке белокурые кудряшки, растрепанные ветром. — Пусть попробует. Ход у «Роджера» хороший, ветер попутный, граница, как ты видишь, устойчиво нестабильна. Главное, выдержать правильный угол и не сбрасывать ход, — Капитан усмехнулся и подмигнул мистеру Сми. — Если что, я подстрахую Хеллиона, а вы меня, мистер Сми, — Киллиан показал квартирмейстеру абордажный крюк, пристроенный вместо левой руки — Сидни натолкнула его на эту идею.
Кэп явно намекал своим жестом квартирмейстеру на то, что этот совместный маневр, в первую очередь, нужен ему самому, чтобы понять, может ли он управлять кораблем, когда у него больше нет руки.
— Всем подготовиться к скольжению!
Зычный голос мистера Сми возвестил о предстоящем маневре, и на палубе началась рабочая суета. Все четко знали свои обязанности при такой команде: то, что можно было растерять, если крен корабля будет слишком большим, быстро убиралось или закреплялось к палубе и мачтам; якоря затаскивали вовнутрь; задраивали люки; убирали шпринтовый парус и ставили латин-бизань, позволяющий задавать нужный угол хода корабля; при подходе к границе постепенно убирали паруса, начиная с фок и фор-марселя, а когда нос корабль входил в разноцветные сполохи, то одновременно складывались грот и марс-грот. Капитану Джонсу для маневра хватало и латин-бизани, чтобы корректировать угол воздушного потока, позволяющего поддерживать, набранную скорость.
— Мистер Сми, на фока-гитовы и гордении!
— Фока галс и шкот, фока-гитовы и гордени разобрать!
— Фок убрать!
— Фока-галс и шкот травить! — мистер Сми наблюдал за слаженной работой парусной команды. — Фока-гитовы и гордени тянуть! — спущенный фок-парус за мгновение оказывается надежно зафиксированным на рее. — Фок убран, Капитан!
— На фор-марселя гитовы и гордени! — Киллиан четко один за другим отдавал свои приказы, не отрываясь от приближающейся границы, которую предстояло пройти. Ему и не нужно было следить за действиями своих подчиненных — он слышал, как мистер Сми отдавал распоряжения, и ожидал доклада о выполненном приказе.
— Фор-марсель убран!
Киллиан стоял за спиной Хеллиона, который довольно уверенно направлял «Роджера» к нестабильности в границе Листерии.
