— Передай это Шах Султан, — приказала Михримах Султан, испытывая облегчение.
Если Хюнерли вернулась одна и без охраны, значит, ей удалось подложить письмо. Взяв из рук служанки шкатулку, Шах Султан открыла её и улыбнулась. На ее дне сверкала багровая, будто налитая кровью, рубиновая брошь.
— Прекрасно, Михримах. Благодарю.
— Что Вы, султанша, — улыбнулась та. — Что же, мне пора возвращаться в свой дворец. С Вашего позволения.
Встав, Михримах Султан поклонилась.
— Уже уходишь? — спросила Хатидже Султан, удивленно вскинув брови.
— Что-то неважно себя чувствую. Хочу прилечь, — выдумала Михримах Султан.
— Не заглянешь к Эсмахан? Она совсем заскучала…
— Пожалуй, только ненадолго, — неохотно отозвалась султанша.
Улыбнувшись тётушкам, она в сопровождении Хюнерли вышла из холла. Как только двери за ними закрылись, девушки повернулись друг к другу.
— Я всё сделала, султанша. Оно в сундуке с вещами.
— Прекрасно, — довольно ухмыльнулась Михримах Султан. — Теперь зайдем к Эсмахан, дабы не вызвать подозрений своим быстрым отъездом.
— Как Вам будет угодно, — кивнула Хюнерли-хатун.
Как только султанша подошла к дверям покоев кузины Эсмахан Султан, охранники покорно распахнули их перед нею. Войдя внутрь и приказав Хюнерли подождать за дверью, Михримах Султан осмотрелась. Эсмахан Султан сидела на тахте и лениво читала книгу. Заметив гостью, султанша сначала напргялась, но тут же поспешила улыбнуться.
— Добро пожаловать.
— Твоя валиде попросила меня навестить тебя. По её словам, ты тут совсем заскучала…
Отложив книгу в сторону, Эсмахан Султан встала с тахты и подошла к кузине.
— Вовсе нет. Я радуюсь, что являюсь свободной и незамужней султаншей, вольной делать, что душе угодно.
— Мне моё замужество этого делать не мешает. Всё всегда будет так, как я того хочу.
— А по-моему, выбор мужа тебе не принадлежал. Хотела замуж ты совсем не за того.
— Это было раньше. Сейчас я совсем другая, Эсмахан.
— И какая же? — насмешливо воскликнула султанша.
В ответ Михримах Султан лишь ухмыльнулась, едва сдерживаясь от гнева.
— В таком случае, желаю тебе счастливой незамужней жизни.
— А тебе счастливой замужней.
— Мне и желать нечего. Моя замужняя жизнь и без того наполнена счастьем, — ехидно заметила Михримах Султан, собираясь уходить.
— Не пытайся меня обмануть. И себя тоже.
Не ответив, Михримах Султан вышла из покоев кузины, находясь в скверном настроении. По прибытии в Зимний дворец Михримах Султан первым делом отправилась в свои покои и приказала принести ей бумагу и чернильницу.
Выполнив поручение своей госпожи, Хюнерли-хатун осталась в покоях, в то время как остальные служанки по приказу султанши вышли. Это польстило славянке. Её ценят больше, чем их. Поспешно написав послание, султанша свернула его и перевязала шнурком.
— Отправляйся в Топкапы и передай это лично Фахрие-калфе либо Сюмбюлю-аге. Никому более не смей показывать это. Если возникнут вопросы, скажешь, что вновь прибыла за лечебным отваром для меня к главной лекарше.
— Поняла, султанша. С Вашего позволения.
— Иди, — кивнула та, взволнованно вздохнув.
Фахрие-калфа спешно направлялась в покои Хюррем Султан, держа послание для госпожи. Войдя в величественные покои султанши, калфа поклонилась ей. Хасеки Султан сидела на своем привычном месте на тахте и вместе с Афифе-хатун просматривала какие-то документы по делам гарема.
— Что такое, Фахрие? — заметив калфу, спросила Хюррем Султан.
Поймав её многозначительный взгляд, султанша повернулась лицом к хазнедар.
— Афифе-хатун, мы можем обсудить это позже?
— Как Вам будет угодно. Султанша, — степенно ответила женщина и, поклонившись, вышла из покоев, покосившись на калфу.
— В чём дело? Есть вести от моей дочери?
— Да, султанша. Вам послание из Зимнего дворца.
— Кто передал? Это конфиденциально?
— Передала служанка Михримах Султан, Хюнерли-хатун.
Кивнув, Хюррем Султан жестом приказала отдать ей послание. Получив его в руки, она быстро стянула с него шнурок и, развернув листок бумаги, принялась с нетерпением читать.
« Письмо подложено в покои Шах Султан, в её сундук с вещами. Всё готово. С почтением целую Ваши руки. Жажду получить от Вас совета относительно моего дальнейших действий».
— Сожги.
Взяв в руки послание, Фахрие-калфа подошла к горящему камину и бросила его в огонь.
— Будут какие-нибудь приказания, султанша?
— Да, принеси мне бумагу и чернильницу.
Закончив государственные дела пораньше, Рустем-паша вернулся в свой дворец. Поднявшись сначала в свой кабинет, он приказал явиться Гюльбахар-калфе. Как только она пришла, мужчина отдал ей в руки некое послание.
— Передай это Идрису-аге. Он торгует коврами на рынке. Его все знают, поспрашивай. Лично в руки. И скажи, что ты от меня. Только будь осторожна, не вызывай подозрений.
— Как Вам будет угодно, паша, — с готовностью кивнула калфа и, взяв в руки послание, отправилась выполнять поручение.
Войдя в свои покои, Рустем-паша наткнулся на пронизывающий взгляд жены, что сидела на тахте и держала в руках книгу. Увидев его, Михримах Султан поспешно отложила книгу в сторону.
— Рустем, наконец-то.
Мужчина улыбнулся таким словам и, подойдя к вставшей султанше, провел рукой по ее щеке.
— Моя султанша.
— Ты так спокоен. Если всё это раскроется…
— Михримах, успокойся. В таких делах нужно вести себя сдержанно. Ты сама себя выдаешь этим волнением.
Поджав губы, она вернулась на тахту.
— Садись со мной, — попросила она.
Рустем-паша покорно сел рядом с ней.
— Как мы и договаривались, я нанесла визит Шах Султан. Письмо подложено в её сундук с вещами.
— Прекрасно. Ты уверена в своей служанке? Вдруг она снова раскроет свой рот?
— Уверена, паша.
— Ты оповестила Хюррем Султан?
— Да. Письмо доставила в Топкапы Хюнерли лично в руки Фахрие-калфы.
Задумчиво кивнув головой, Рустем-паша откинулся на спинку дивана. Спустя мгновения тишины Михримах Султан не сдержала любопытства.
— Как тебе это приходит в голову, Рустем?
— О чём ты? — нахмурился мужчина, повернувшись к жене.
— Интриги.
Паша ухмыльнулся и получилось это самодовольно.
— Расчётливость, трезвость и изощренность ума — главное моё оружие, Михримах. Если человек обладает этими качествами, он сможет добиться всего, чего только пожелает. Примером служить могу не только я, но и твоя валиде. Ум султанши поражает своей остротой.
— Разумеется, это так, — произнесла Михримах Султан. — Но моей валиде помог не только ее ум, но и любовь, Рустем. Об их любви с повелителем говорят без умолку. Отец ради нее нарушил много традиций и устоев. Силы для борьбы маме придавала любовь.
— И мне любовь придаёт сил, — с улыбкой отозвался паша и, наклонившись, церемонно поцеловал жену в лоб.
Смущенно улыбнувшись, она поспешно перевела тему.
— Как обстоит дело с наёмниками?
— Я отправил Гюльбахар-калфу на рынок, к Идрису-аге. Всё решено.
— Ты уверен, что они будут молчать? И вообще, что они смогут избежать наказания или допроса?
— Да. Иногда стоит пренебречь обещанием ради достижения цели, Михримах. Я так и сделаю.
— Что это значит?
Договорить им не дала Хюнерли-хатун, со стуком вошедшая в покои.
— Султанша, Вам письмо из Топкапы.
Встав с тахты, Михримах Султан взяла его в руки и жестом приказала служанке выйти. Рустем-паша заинтересованно наблюдал за ней. Развернув послание, девушка принялась читать.
«Я знала, что могу довериться тебе. Что касается твоих дальнейших действий… Завтра утром будь взволнованна и разгневана. Помни, ты в курсе, что приказание отдала Шах Султан, и поражена этим. Не волнуйся. Я сделаю так, что завтра буду присутствовать при этом разговоре».
Вздохнув, султанша подожгла письмо пламенем свечи и положила его догорать в рядом стоящее блюдце.
