— Здравствуй, Сюмбюль-ага. Валиде у себя в покоях?
— Да, султанша. Хюррем Султан трапезничает. Известить о Вашем визите?
— Не нужно.
Постучавшись, Михримах Султан раскрыла двери и вошла.
— Валиде.
— Михримах? — удивилась Хюррем Султан, сидя за столом вместе с шехзаде Джихангиром. — Ты так рано. Садись, поешь.
— Спасибо, валиде. Я уже завтракала.
— Ну всё равно садись.
— Здравствуй, Джихангир, — улыбнувшись, Михримах Султан поцеловала в щёку младшего брата.
Сев на подушку рядом с матерью, она посмотрела в её зелёные глаза.
— Что-нибудь случилось? — будничным тоном поинтересовалась Хюррем Султан, отпив из кубка.
— Да. Я бы хотела с Вами поговорить.
— Джихангир, наелся? — умильно спросила рыжеволосая султанша и, увидев кивок сына, обернулась на Назлы-хатун.
— Отведи шехзаде в его комнату.
— Слушаюсь.
Когда женщины остались наедине, Хюррем Султан заинтересованно повернулась к дочери.
— В чём дело?
Услышав рассказ дочери, она вспыхнула огнём злости. Позвав Сюмбюля-агу, приказала убрать со стола. Фахрие-калфа же, что стояла рядом, отдала приказ подготовить карету.
— Валиде, не нужно. Я рассказала Вам не для того, что Вы бы устроили скандал.
— Тихо, Михримах. Пора покончить с этим! Шах Султан возомнила, что может так обращаться с дочерью султана и её семьей?
Дворец на Ипподроме.
Получив приглашение служанки, Хюррем Султан, шелестя полами зелёного платья, вошла в главный холл дворца в сопровождении встревоженной дочери. Шах Султан и Хатидже Султан, сложив руки на коленях, сидели у окна, надменно улыбаясь.
— Хюррем. Михримах, — приветственно кивнула Шах Султан. — Добро пожаловать.
— Султанши, — неохотно поклонилась Хасеки Султан. — Терпения моего больше нет! — громко воскликнула она, отчего Михримах Султан вздрогнула, но высокомерно взглянула на сестер отца.
— Что за крики, Хюррем? — нахмурилась Шах Султан.
— Вы ещё спрашиваете? Вы, причиняя страдания единственной дочери султана всего мира. Не смейте больше затрагивать её в своих интригах! А иначе я обо всём расскажу нашему повелителю, подкрепив свои обвинения словами Михримах, Рустема-паши и их слуг.
Поджав губы, Хатидже Султан встала с тахты и подошла близко к Хюррем Султан.
— Пусть Михримах не прикидывается жертвой! Она, как и ты, затаившаяся змея.
Услышав эти слова, Михримах Султан почувствовала, как в глазах начали скапливаться слезы. Но быстро смахнув их, она подошла к Хатидже Султан, немного отодвинув свою валиде в сторону.
— Это Вы, Султанша, подобны змее. Поскольку утопаете в собственном яде.
— Михримах, — одернула её Хасеки Султан. — Помолчи.
Поджав губы, та сдерживалась, чтобы не наговорить лишних, так просящихся наружу слов.
— Хатидже Султан, вам стоит воздержаться от подобных выражений. Вы не о рабыне говорите, а о дочери падишаха. И если он узнает о Ваших словах, то очень разгневается.
— Действительно, Хатидже, успокойся. Видимо, Хюррем пришла с каким-то предложением, не так ли?
— Верно, султанша.
— Мы слушаем.
— Я предлагаю перемирие. Хотя бы ради Михримах и её ребёнка, которого она ждёт.
Глаза Шах Султан удивлённо приоткрылись.
— Неужели?
— Дослушайте меня. Мы ничего не будем предпринимать. И вы тоже. Я хочу спокойствия дочери, поскольку от волнения Михримах может потерять этого ребёнка.
На мгновение воцарилась гнетущая тишина. Даже не взглянув на сестру, Шах Султан кивнула.
— Хорошо. Пусть будет так, Хюррем.
— Что?! — вскрикнула Хатидже Султан. — После всего, что…
— Замолчи, сестра. Возьми себя в руки.
Султанша огромным усилием воли смолчала.
— С Вашего позволения.
Хюррем Султан, развернувшись, направилась к дверям. Михримах Султан, немного задержавшись, окинула мрачным взором своих тётушек и отправилась следом за ней. Идя по улице к карете, она вздохнула.
— Валиде, это перемирие ведь ненадолго…
— Пусть так. Эта передышка для нас как глоток свежего воздуха.
***
— Эта договорённость меня пугает, сестра… — волновалась Хатидже Султан, расхаживая по холлу. — Это бездействие. Она просила не о мире, а о передышке, чтобы восстановить силы для борьбы. Беременность Михримах всего лишь повод…
— Именно поэтому я и согласилась, — ухмыльнулась Шах Султан, спокойно восседая на тахте у окна. — И мы за это время наберёмся сил.
Хатидже Султан вздохнула.
— По сердцем Михримах растёт ребёнок, что впитывает в себя качества Рустема, Михримах и, соответственно, Хюррем. Страшно даже представить, каким он вырастет…
— Да. Амбиции, жажда власти и желание борьбы могут передаться ребёнку, грозя стать оружием смешения худших качеств.
Прошло 7 месяцев…
Был тёплый летний день. В беседке в саду сидела молодая девушка, читающая книгу. Одна рука её лежала поверх большого живота, поглаживая его. Вздохнув, она закрылакнигу и обернулась к служанке, стоящей неподалеку.
— Роксан-хатун, помоги мне подняться.
Поспешив подать своей госпоже руку, служанка помогла той спуститься по лестнице из беседки на землю.
— Дальше я сама, — выдохнула Михримах Султан, зашагав к главным дверям дворца.
Уже возненавидев свою изменившуюся походку, султанша медленно поднялась на второй этаж, войдя в супружеские покои. Устало выдохнув, она подошла к зеркалу, и удрученно осмотрев себя, обернулась к дверям.
— Роксан, пусть придёт Гюльбахар-калфа. Мне нужно обсудить с ней кое-что.
— Как прикажете.
Михримах Султан вдруг выронила книгу из рук на низкий столик для украшений у зеркала. Наклонившись, чтобы поднять её, девушка почувствовала резкую боль в животе. Вскрикнув, она попыталась распрямиться. Боль немного отступила, но рывком снова дала о себе знать.
— Роксан! Гюльбахар! — громко позвала она, с трудом добравшись до кровати.
Женщины забежали в покои на ее крики. Увидев свою госпожу, Гюльбахар-калфа всё поняла.
— Роксан, быстро за лекаршей! Султанша раньше срока рожает. О Аллах, помоги!
Вернувшись днём с государственной службы, Рустем-паша, услышав суматоху, нахмурился. И даже Гюльбахар-калфа его не встречала. Мимо вдруг пробежала взволнованная служанка.
— Стой, хатун. Что происходит?
— Паша, султанша рожает!
Почувствовав, как сердце куда-то рухнуло, взволнованный и испуганный Рустем-паша помчался в покои. Растворив двери, он наткнулся на Гюльбахар-калфу, которая его вытолкнула обратно в коридор. Мужчина успел уловить лишь пробирающий до костей крик жены.
— Как она?
— Роды начались раньше времени, но пока всё в порядке.
— Что значит «пока»?
— Паша, некогда. Мне нужно помочь.
Гюльбахар-калфа удалилась обратно в покои.
Спустя несколько часов…
Рустем-паша, всё это время шагающий из угла в угол в коридоре, вдруг услышал сквозь крики Михримах Султан, от которых у него сводило душу, плач младенца. Радостный трепет озарил его сердце. Гюльбахар-калфа вышла из покоев. На её лице застыла радостная улыбка. Многозначительно кивнув, она опустила голову. И на лице счастливого Рустема-паши расцвела облегченная улыбка.
