— Пока, — сердито бросил участник и переключился на Рэя. — Рэй!

— М-м-м? — сонно ответил тот. Спал, наверное. Другие люди спят, сколько хотят и когда хотят. И где хотят. И с кем хотят.

— Возьми на себя Мэла. Примерно на час.

— По инструкции мне не положено. В мои обязанности входит устное консультирование, — сквозь зевоту сказал он. — Ребят, кто стащил мои снасти? — и связь прервалась.

Саша едва не заревел. У других людей жизнь кипит, рыбалка, снасти, время есть на хобби, а он намертво прикован к вечно орущему ребенку! Участник внезапно понял, что рожать своего совсем не хочет, и неизвестно, а хотел ли вообще? Во второй раз пройти через вот это все — нет уж, увольте!

Осталась последняя слабая надежда вырваться, хоть ненадолго, из хитро спланированной западни.

— Кира? — связался с партнером.

Кира же в это время купался в лучах славы. Утренние изображения с младенцем он выложил в общий доступ, и теперь читал сотню восторженных комментариев. Люди умилялись, люди его хвалили, люди делились картинкой друг с другом, люди называли его лучшим выращивателем в мире и спрашивали, как он умудряется все успевать — работать на ответственной должности, заботиться о малыше и прекрасно выглядеть. Кира строчил ответы, что да, это дается ему нелегко, что он очень любит и ребенка, и работу, и что не за горами тот день, когда Землю огласит плач новорожденного — его собственного. Зачатого естественным путем. И все радовались, все поддакивали, а он выдавал очередное задание членам команды — и вновь отвечал на новые комментарии.

Прекрасный день!

Давно ему не было настолько хорошо!

Если бы не партнер. Он пугал. Пугал тем, что странно себя вел и все время ныл, хотя, казалось бы — сидит дома, в тепличном климате, на всем готовом. Живи и радуйся! Реализуй этот, как там его — материнский инстинкт! Но нет. И иногда Кире казалось, что Саша может все испортить, и из-за нерадивого партнера их участие в эксперименте окажется под угрозой. Лучи славы погаснут. Все закончится. Вот и сейчас — весьма некстати голос Саши, вялый и недовольный, влился в голову.

— Кира?

— Да, Сашенька, — пропел он, одновременно отвечая на очередной поток умиления под картинкой.

— Мне надо слетать домой…

— Так лети!

— Для этого тебе надо посидеть с Мэлом…

— Да без проблем, солнце мое! — сказал погромче, потому что мимо прошел один из членов команды. — Конечно, я посижу с Мэлом! — добавил во всеуслышание, чтобы остальные работники его услышали.

— Да?.. То есть, ты прилетишь пораньше?

— Ну разумеется. Часов в шесть.

— О… ну, хорошо… — озадаченно добавил Саша.

— Пока, радость моя, — Кира послал партнеру воздушный поцелуй и прервал трансляцию. — Семья. Ответственность! — многозначительно добавил членам команды.

— Да-а-а-а, — уважительно и вроде бы как даже с завистью протянули они.

Геру беспокоила одна пара. Сильно беспокоила.

Рома и Воля.

Они совершенно не вписывались в роли. Один почему-то не только не похудел, а даже поправился грамм на триста, а другой опять не полетел на работу.

— Воля, почему ты дома? Сколько раз можно повторять? Тебе нужно имитировать добытчика!

— Да-да. Я полечу, — отреагировал участник. Младенец был привязан к нему широким шарфом, а сам Воля расчесывал зверей пуходеркой. Они лежали на спине, раскинули лапы в стороны и млели. Судя по отрешенной интонации участника, он тоже млел.

— Рома, а ты посылку получил?

— Угу, — ответил участник.

— А почему не надел?

К обеду обе фемины получили новую, изготовленную специально для них обувь на каблуке, с вложенной инструкцией — надевать раз в день на пол часа, впоследствии период носки увеличить. И, если Саша сразу выполнил задание, то Рома никуда не торопился, и спрятал туфли в углу.

— Я надевал. Они неудобные.

— Рома! Надо!

— А зачем надо?

— Рома, не начинай. Просто надень и все.

— Нет. Нет, я не понимаю. Зачем? Я же сказал. Мне неудобно! — впервые за все время участник повысил голос. На крик прибежал Воля и замер на пороге, округлил глаза и прижал к себе Валю.

— Тебе надо…

— Пробудить феминность? Ломая ноги? Очень феминно!

— Ромочка, тихо, — подкрался партнер. — Ромочка, не надо.

— Зая, подожди. Мне надо знать. Мне надо точно знать. Гера, объясни. Так зачем мне это якобы надо, хотя мне этого не нужно? Ты понимаешь, что так устойчивость теряется? А если я полечу, лицом вниз, с ребенком на руках, что тогда? А лодыжки если вывихну, то в чем будет польза? А?

— Рома, — с трудом удерживая самообладание, ответил Гера. — Пожалуйста, спокойно. Ты должен выполнять правила, а не оспаривать каждый пункт!

— Нет, подожди…

— Нет, это ты подожди! Ребята, мне очень, очень не нравится ваше поведение, и если так будет и дальше продолжаться, я поставлю вопрос о вашей замене, на более подходящих участников!

— Ромуля, тихо, тихо, хватит, — от громкого голоса Валя проснулся, захныкал, и Воля укачивал его, одновременно крутясь вокруг партнера. — Тихо, Ромочка, не надо, спокойно, ну это же всего лишь туфли, зая, тихо, — он замер напротив и жалобно заглянул в глаза.

Гере показалось, что он так смотрит на него. Пронзительный взгляд, ему самому захотелось немедленно все бросить и пойти на поводу у участника. Партнеры притихли, несколько секунд молча переглядывались, а потом случилось что-то непонятное.

— Конечно, — как ни в чем не бывало, сказал Рома. — Волечка, давай мне Валю.

— Да. Как раз собирался слетать на работу, — передал он младенца.

— Да и туфли не так уж и плохи. Привыкнуть просто надо.

— А мне страсть как хочется порыбачить! Скорее бы вечер, как выйду, да со снастями, ух!

— Пойду-ка я приготовлю чего-нибудь. Низкокалорийного.

И ладно бы, они ограничились словами. Нет! Воля на самом деле сел в гравиталет и куда-то улетел, а Рома, напевая вслух песенку, ушел на кухню рубить листья салата. В туфлях.

Подозрительно.

И до передачи трансляции Эну пара вела себя так идеально, что Гера диву давался. Рома на несколько раз подмел полы в доме, протер стекла; периодически прикладывался к салату и каждый раз комментировал происходящее вслух. Воля недолго пробыл на работе, но по возвращению внезапно схватился не за детей, а за снасти. А перед тем, как их закинуть в море, бодро пробежал вдоль берега метром так с двести.

Гера не очень понимал, что происходит. Вариантов было два — или участники блефуют, или же у них на самом деле что-то щелкнуло и эксперимент стал приносить первые плоды.

А Саша тем временем ждал. Ждал шести часов. Сверялся со временем через каждые две минуты и мысленно сокрушался, что день тянется невыносимо медленно. Но перспектива побыть одному, без ноши в виде ненавистного Мэла, от одного вида которого невольно трясло, придавала сил. Целый час наедине! Без криков, без смеси со сладковатым запахом, без подгузников, без нотаций в голове, без нервного прислушивания к тишине — не раздается ли едва различимое кряхтение, неизменно перерастающее в выматывающий ор?

Это казалось чем-то нереально волшебным.

По-прежнему ужасно хотелось спать. Саша на миг потерял связь с реальностью, когда стоял на каблуках в комнате, а очнувшись, поймал себя на том, что качает коробку из-под обуви, как ребенка. Вообще у него появилась странная привычка — качать попавшие в руки предметы весом больше трех килограмм. Так он отключался несколько раз за день, в предпоследний едва не выронил Мэла, за что тут же получил серию нотаций — от Эна и от Рэя. Саше стало казаться, что его самого, как личности, отныне не существует, есть приложение к ребенку с набором функций: кормить, качать, мыть.

И только предстоящая поездка не давала скатиться в окончательную и беспросветную апатию.