Я пожал плечами, понимая, что на десанте можно поставить крест.

– Скажите доктор, комиссию многие призывники не проходят? – спросил зачем-то я.

– Больше половины, но это не говорит, что мы бракуем людей. И не допускаем их к службе. Если мы будем своевольничать, лишимся работы, потому, что мы не военные, а простые вольнонаёмные врачи. Понимаешь, Суворов, в армии найдётся место каждому желающему. Даже если, к нам придёт инвалид, человек без руки, и захочет служить, мы не вправе отказать.

– Это как?

– Очень просто, для такого человека, найдётся работа в штабе, или же в санчасти. Конечно, в космос такого не отправят, но на земле, пожалуйста. Есть только одна причина, по которой мы не возьмём на службу.

– Какая? – удивившись, спросил я.

– Есть такой врач – психотерапевт, вот если он увидит, что человек, не совсем вменяемый, и не сможет отличить русских солдат от вражеских, тогда… Понимаешь?

В конце концов, не всем же быть пилотами, или десантниками. Кому-то же надо и строить и копать. Вот мы и определяем, куда направить призывника.

Он взял мои документы и полистал их.

– Остальные показатели у тебя в норме, в принципе, ты здоров как бык. Только, что с тобой делать? Подожди Наташа, – сказал он медсестре, – не пиши ничего.

Девушка закрыла толстый журнал и положила ручку.

– Молодой человек, – доктор подошёл к двери, и закрыл её на замок. – Я бы вам советовал бежать домой, и никогда сюда не возвращаться. Поступайте в институт, найдите работу, заведите семью. Моё мнение, что только человек с поломанной психикой, может самостоятельно прийти на службу. И ради чего? Чтобы получить мнимые льготы от государства? Мой тебе совет, беги, и не возвращайся сюда никогда.

– Нет, доктор, я, всё-таки, решил остаться в армии.

– Ты хорошо подумал?

– Да, хорошо.

– Что же, если ты, Суворов, такой упрямый, я окажу тебе не большую услугу. Пусть будет, так как ты хочешь. Я подпишу бумаги, и направлю тебя в десант.

Я от радости чуть до потолка не подпрыгнул.

– Спасибо большое доктор!

– Не стоит благодарить меня, как бы ты не пожалел об этом.

Он размашистым почерком подписал документы, и торжественно вручил.

– Спускайся на первый этаж, там тебе всё объяснят.

Я пулей выскочил от доктора, и бегом вниз. Это был последний кабинет, в котором принимали документы, и заседала комиссия.

Пятеро военных осмотрели меня, и с волевым лицом подполковник сказал:

– Призывник Суворов, находится в полном сознании, самостоятельно поступает на службу в ряды космических войск. Врачи рекомендовали отправить призывника в десант. Что скажите товарищи?

– Если парень не против выводов комиссии, – сказал седовласый майор с лицом побитым оспой, – тогда милости просим. Нам нужны хорошие солдаты.

– Значит так, – сказал подполковник, – мы вас отпускаем сегодня домой, а завтра в семь часов, вам необходимо явится для принятия присяги. С вещами. Как понял, Суворов?

– Так точно, завтра в семь, явится с вещами на присягу.

– Свободны!

Я выскочил на улицу и бегом домой. Уже на пропускном пункте, меня за руку схватил сержант.

– Ну как? Приняли?

– Приняли, в десант, ответил я по-молодецки бодро.

– Ну и дурак же ты, призывник.

Сержант, пропуская меня наружу, дал под зад коленом.

– Это на удачу, – крикнул он мне вслед.

Дома я собрал все необходимые вещи, и приготовился к последнему разговору с отцом и матерью. Отец пришёл поздно с работы, и явно был не расположен к разговору.

– Чему ты радуешься? Тебя будут гонять как «сидорову козу», проверяя на прочность и выносливость.

Он потёр пальцами глаза, и уселся рядом со мной. Обнимая меня за плечи, тяжело вздыхал.

– Пиши, не забывай нас с матерью. И знай, что дома тебе всегда рады, и будут ждать.

Утром я прибыл на учебную базу «Циклон». Знакомый сержант отвёл меня на склад. Там мне выдали новенькую форму. Заметив не большое зеркало у старой вешалки, я решил посмотреть на свой внешний вид. Переодевшись, я не узнал себя. Форма сидела словно влитая. Как будто её пошили на заказ. Карманы нагрудные, пуговиц нет, только липучки, и множество змеек. Защитная коричневая окраска формы, менялась в зависимости от времени суток. Днём она становилась более светлой, а к вечеру темнела. Ботинки застёгивались самостоятельно, издавая глухие щелчки. Они как, впрочем, и форма, были непромокаемыми, и имели шипованную подошву. Они появлялись в зависимости от погодных условий. При гололёде можно было смело идти, и не бояться, что поскользнёшься. В зеркальном отражении на меня смотрел совершенно другой человек. С волевым лицом, широкими плечами, и задорной улыбкой. Я подмигнул своему отражению, и стал ждать восьми часов, для торжественной присяги на верность Отечеству.

– Вот пройдёшь присягу – и всё, ты уже лицо подчинённое только уставу. И гражданская жизнь останется там.

Сержант показал в сторону забора, при этом ехидно ухмыляясь.

– Два года собаке под хвост, уж ты мне поверь. Ничего хорошего в этом нет. Понимай мои слова как хочешь. Мне всё равно. За время своей службы, я нажил только геморрой, и ещё стойкое отвращение к чужакам, от которых идёт противный запах, и даже хорошая банька, не смоет эту отвратительную вонь.

– Это как? – спросил я.

– Как, как, очень просто. Если на тебя ползёт гигантская тварь, длиной метров десять, тогда забываешь обо всём, и начинаешь верить не только в Бога, но и в чёрта. А представь она не одна, а как минимум штук пять. Гигантские пауки, с планеты Зоран, не дают спать до сих пор.

– Они вам сняться?

– И не только сняться, одна из таких тварей укусила меня, и вот, что оставила на память.

Он закатил комбинезон, и показал правую руку. У меня глаза расширились от ужаса. Рука была полностью атрофированной, как сухая ветка дерева, и практически чёрного цвета.

– Ну как? Впечатляет?

– Хорошего в этом ничего нет, – я сглотнул слюну, и отвернулся.

От невесёлых мыслей меня оторвал подполковник.

– Готов призывник к присяге?

– Так точно, товарищ подполковник!

Он протянул мне бумагу, которую следовало зачитать.

– Ознакомься, и бегом на плац.

Я пробежал глазами по присяге, и рванул в сторону плаца. Там возле знамени, стояли несколько офицеров. Остановившись, я вытянулся по стойке смирно. Зазвучал гимн, и солдат торжественно поднял флаг.

– Начинайте солдат, – приказал подполковник.

– Я, Алесей Суворов, вступая в ряды вооружённых сил Земной конфедерации, будучи совершеннолетним, по собственной воле, торжественно клянусь. Выполнять приказы командования, и свой конституционный долг. Клянусь! Защищать Землю от внешних, и внутренних врагов, не жалея жизни своей. Клянусь! Укреплять конституционный строй, права граждан федерации, твёрдо стоять на защите интересов государства. Выполнять возложенные на меня обязанности беспрекословно, как на Земле, так и за пределами. Выполнять приказы главнокомандующего, старших по званию офицеров. Клянусь! Отдавать приказы военнослужащим, а так же лицам гуманоидного происхождения, которые подчиняются законам федерации. По окончании срока службы, будучи уволенным в запас, клянусь выполнять предписания гражданина федерации, пользоваться правами, и обязательствами, возложенными на меня. Стоять на защите интересов граждан, выполнять возложенные на меня законом действия, без раздумий и сожалений. Правом быть избранным в любой государственный орган, после окончания службы, как Земли, так и других планет, вплоть до смерти.

– Клянусь! – Клянусь! – Клянусь!

Последние слова, вместе со мной, повторили офицеры и солдаты. Я перевёл дух, и опустил листок с присягой.

Нельзя сказать, что в те минуты, я понял, уже окончательно кем стал. Нет! Я начал осознавать, легко и бесповоротно, что уже никогда не буду прыщавым юнцом, шатающимся по улицам. Уже переступая черту взрослой жизни, я оставил за забором «Циклона», то, что называется детством. Ощущая неподдельную гордость за самостоятельный выбор.