Но конец фразы потонул в ужасном, пронзительном, душераздирающем визге.
Траченные молью бархатные портьеры, мимо которых парень прошел раньше, раздернулись, но никакой двери за ними не было. Там находился портрет в натуральную величину, самый неприятный в жизни из увиденных Константином. Изо рта у старухи потекла пена, она закатила глаза, желтая кожа ее лица туго натянулась. Вдоль всего коридора пробудились другие портреты и тоже подняли вопль, так что оба невольно зажмурились и закрыли уши ладонями.
Из открытой кухонной двери выскочил знакомый Гермионе и Константину Сириус и, с руганью, задернул шторы. Миссис Уизли с Тонкс и Люпином начали кидать оглушающими заклятиями в портреты.
Пройдя мимо замершего истуканом Сириуса Блэка, Константин с Гермионой зашли в кухню, и парень наконец-то удосужился рассмотреть ее получше. В этом похожем на пещеру помещении с грубыми каменными стенами было так же мрачно, как в коридоре. Главным источником света был только большой очаг в дальнем конце кухни. За мглистой завесой дыма, стоявшего в воздухе как пороховой дым битвы, угрожающе вырисовывались смутные очертания массивных чугунных котелков и сковородок, свисавших с темного потолка. Посреди множества стульев и кресел, которые принесли для участников собрания, стоял длинный деревянный стол, заваленный пергаментами, заставленный кубками и пустыми винным бутылками. Еще на нем громоздилась какая-то большая и вонючая куча тряпья. У дальнего края стола, наклонив друг к другу головы, о чем-то тихо беседовали мистер Уизли и один из его старших сыновей – Билл.
– Привет, Константин. Здравствуй, Гермиона, – помахал он им, скатывая свитки.
Вошли и оставшиеся: Джинни, Фред и Джордж с Роном, Люпин, Тонкс и миссис Уизли.
– А я-то думал, – ехидно начал Константин, усаживаясь за стол, – где же ты, Сириус.? А ты, оказывается, здесь. Отец обещал тебе шею свернуть, если ты вернешься. Учитывая, что он всегда свои обещания держит, то тебе придется ох как не сладко...
Гермиона хихикнула. Сириус поморщился и отодвинулся от паренька. Миссис Уизли, чтобы сгладить осадок от неприятного разговора, начала подавать еду на стол. Брякнула и тарелку перед кучей тряпья... Но это оказалась не куча тряпья, а маг Наземикус Флетчер, который заснул прямо на собрании.
– А что ты делал летом, Константин? – спросила девушка, – я только твой ответ из лагеря получила... – Да, я находился в военном лагере по просьбе отца, а потом неделю еще у него под рукой. Учился. Мне дали при нем должность. Деньги заработал, правда пока не большие, но... – Ого, – удивилась она, – в бизнесе? – Что-то типо того. Помощник одного губернатора... Или мэра... Я не помню, если честно, кто у вас в магловском мире в Англии осуществляет контроль за городами. У меня теперь доля и акции. Я даже ноутбук принес – все отслеживать. – Но ты же еще ребенок! – миссис Уизли невежливо вклинилась в разговор, нелепо хлопая ресницами.
Юноша хохотнул:
– Отец так давно не считает, поверьте. Мы считаемся маленькими когда поперек лавки лежим. А так – отец всегда мне доверяет и наставляет. И советы дает – один из моих крестных теперь мой деловой партнер по бизнесу.
Близнецы Уизли слушали Константина с горящими глазами и молча. Люпин переглядывался с Сириусом, а тот притворялся, что поглощен вкусным ужином.
Рон мрачнел при каждом слове и выпалил, весь дико раздраженный и в ярости:
– Вечно вонючим и скользким гадам все легко достается! – Рон! – с ужасом произнесла Гермиона. – Константин... – Рон, если бы ты знал, через что мне пришлось пройти, то ты бы так не говорил, – заметил парень. Тон его ни на йоту не изменился. – Не оправдывай его, Гермиона. Бесполезно с ним разговаривать. Он не хочет взрослеть; не хочет принимать то, что слышит и видит; не хочет знать, что все вокруг в опасности, что семья рискует собой, лишь бы он спал в мягкой постели и кушал из тарелки. Война, Рон. Вокруг военное положение, а тебе, видите ли, не нравится цвет моего факультетского шарфа! Глупо.
Рон вскочил на ноги, при этом опрокинув стул на пол.
– Рональд, сядь! – приказала ему мать, – Живо! – Я не обиделся на тебя, Рон. Просто все слишком хорошо понимаю и анализирую.
Рон плюхнулся обратно на стул и сложил руки на груди. Огрызаться при матери он не смел.
– Я, пожалуй, пойду отдохну наверх, коль если кого-то сильно задевает мое общество. Я вообще не горю желанием здесь оставаться, и хочу заночевать в чистой гостинице, но раз так повернулись обстоятельства... Спасибо за ужин, миссис Уизли. Очень вкусно.
Константин встал, сбросил салфетку с колен и направился к двери. По дороге его нагнала запыхавшаяся Гермиона. Оба остановились у голов эльфов.
– Константин, подожди! Рон... – Гермиона, хватит, как я и говорю... – Пожалуйста, – взмолилась, перебивая его, девушка, – дай мне сказать до конца. – Я слушаю. – Константин, ты стал холодным и бесчувственным! – у Гермионы заблестели глаза. – Прошу, пожалуйста, ты ведь был другим, когда мы с тобой встречались! Сейчас ты остер на язык, словно бритва, язвишь и лукавишь! – Времена, они имеют свойство меняться! – Но... – хотела вставить слово она. – Герм, я могу открыть тебе страшный секрет, ради которого тебя могут убить, ты на это согласишься?! – он крепко прижал ее к себе, и шептал едва ли не на ухо. – Ты сможешь пойти и дать Непреложный обет? Я могу лишь только сказать тебе часть правды, но это и будет ложь. – Во лжи есть всегда часть правды, – выдыхает она, – отпусти меня. Мне больно. Я поняла. – Отец говорит, что нам нужно всячески прекратить любое общение между нами. – Почему?
Константин отвернулся от расстроенной девушки и уставился на одну особо омерзительную сухую эльфийскую отрубленную голову. Молчал долго, но она не прерывала его и не просила говорить правду.
– Я скоро превращусь в монстра. Холоднокровного, расчетливого и пустого, без эмоций, монстра. Не спрашивай, что будет со мной по-настоящему, я и сам толком этого не знаю... – Он обернулся к ней. В ее глазах стояло потрясение. – Но я не хочу терять ту ниточку, что связывает меня с тобой. Ты – моя человечность, Гермиона. Ты – мои эмоции и надежда, быть может последняя, на нормальную жизнь! Я больше ничего не могу сказать тебе. – Твой отец ведь не так просто усыновил тебя, ведь так? – шепчет она. Ее глаза странно сверкают. – Не так просто у тебя столько крестных, да еще с разных стран? И они все какие-то иные, ведь так? Еще твои документы необычны, твой отец при нашей встрече показался мне не просто важным государственным работником на первый взгляд, тут что-то другое, более глобальное... – Я не могу дать тебе ответ. Это не в моей власти, – шепчут пересохшие губы Константина. – Я найду его сама. Мне плевать, кто ты, – она храбро поднимает голову и глядит прямо в лицо Константина, прямо в глаза. – ты просто единственный, кто любит меня, и я это чувствую. А я полюбила тебя в ответ. Никто не посмеет встать у нас на пути, правда?
Константин рывком прижал девушку к себе, закрыл глаза и обнял ее.
– Никто. – говорит он. – Я обещаю, никто это сделать не посмеет, даже мой отец... Никто не посмеет нас разлучить, никто и ничто...
====== Глава 3. Староста?! ======
Утром обитателей дома на площади Гриммо разбудил вкусный запах. Кто-то встал раньше их всех.
На кухне уже вовсю, оказывается, хозяйничал Брагинский. Он, разодетый в фартук, активно разговаривал по своему ноутбуку размахивая поварешкой и пробуя из большущей кастрюли, в которой что-то бурно кипело. И не подпускал к себе никого.
– Сейчас надо очистить чеснок. Затем сало нарезать кубиками. В ступке растереть чеснок с салом... – диктовал ему голос. – Потом борщ надо снять с огня. Заправить салом с чесноком. Посолить по вкусу. Оставить настаиваться... Добавить мелкорезанный укроп(1). – Спасибо, папа, а то меня уже тошнит от невкусной английской еды... – сказал парень на русском. – Одни тыквы...
Хохот по связи был слышен по всей кухне.
– Дорогой, а что здесь? – с интересом спросила миссис Уизли, открыв еще одну большую кастрюлю. – Вон там три жирных курицы под маринадом, эта кастрюлька, чью крышку вы держите, полна котлет – говяжье и куриные, кому какие. Я варю настоящий украинский борщ; кстати, Гермиона и Рон уже пробовали его, помнят, какая это вкуснятина, – парень снял кастрюлю, закинул в нее сало с чесноком и отправил настаиваться. – Раз вы все крепко так спали, то я решил сварганить еды. Ну, по крайней мере на два-три дня... – Твоей будущей жене повезло, – хмыкает миссис Уизли, – если вы все русские так готовите... с запасом, то... – Я знаю, что ей повезло, – Константин открыто подмигнул Гермионе. Девушка зарделась как маков цвет. – У меня всегда дома большие компании собираются, а обеспечение продовольственной безопасности это ключевое... И как хорошо, что мы с Роном друг друга все-таки не придушили. – Это у тебя фетелон всю ночь трезвонил! – яростно крикнул Рон. – Те-ле-фон, Рон! – подняла глаза к низкому потолку Гермиона. – Почта прибыла! – провозгласил входящий в кухню Сириус. Он держал в руках поднос, полный писем и газет. Большой сверток в желтой бумаге с самого низу был именно Константину.
