Юная, совсем еще ребенок. Облаченная в белоснежное платье, серебристые волосы до пят и искрящиеся весельем изумрудные глаза... прекрасное и нереальное видение, не могущее существовать в нашем столь несовершенном и грубом мире.
Заметив меня, она не испугавшись, подбежала со смехом и протянула мне венок, -- сплетенный из тех-же белоснежных цветов.
Я наклонился и она одела венок мне на голову. Разогнувшись я улыбнулся и искренне сказал:
- Спасибо, -- благодаря ее за этот незатейливый, но сплетенный с любовью дар.
Кивнув, она мило склонив голову на бок, с искренним любопытством спросила:
- Кто ты?
Ее голос был нежен как звон серебряных колокольчиков... а может мне так казалось?
- Тебя интересует мое имя? Или кто я такой?
- И то и другое.
- Кто я? Мы очень близки друг к другу... но сейчас и если ты захочешь... я могу стать твоим другом!
- Другом? Ты можешь стать моим другом? -- она прижала руки к груди, стиснув в волнении пальцы.
- Если ты захочешь.
- Я очень хочу. Очень-очень! -- горячо заверила меня девочка.
- Ну что-ж -- улыбнулся я, -- меня зовут Юто.
- А я Аливия, приятно познакомиться, Юто!
- И мне... -- на мое лицо выползла глупая улыбка.
Рассмеявшись, она резко развернулась, хлестнув меня шелковистыми прядями и посмотрела на небо.
- Какое удивительное место...
- Да, -- согласился я, -- удивительный сон.
Аливия резко развернулась. В ее глазах плескалось целое море изумления.
- Сон? Это сон?!
- Да, это сон, наш общий сон. Сон для нас двоих... сон в котором возможно все!
- Сон... -- повернувшись, Аль более внимательно огляделась, -- удивительно, а тут действительно возможно все?
- Наверно проще показать, -- этими словами, я взмахнул рукой, как гигантской кистью, изменяя ландшафт. Заросшая цветами степь превратилась в горы, укрытые лесами. Мы-же оказались на самой вершине. Еще взмах и внизу распростерся город, последний взмах и он наполнился жителями.
- Это сон, -- повторил я, -- и здесь возможно все!
- Как прекрасно -- прошептала девочка, завороженно глядя вниз, на открывающиеся виды.
- Садись, -- я, сев на появившуюся сзади скамью, приглашающе похлопал по камню, и Аль тут же устроилась рядом, принявшись застенчиво меня разглядывать.
- Спрашивай, -- разрешил ее сомнения я.
- Скажи... а... ты человек?
- На одну четверть... ты боишься людей?
Девочка помотала головой:
- Нет, просто я никогда не видела людей... интересно какие они?
- Какие?.. разные... добрые и злые, милосердные и жестокие, абсолютно стабильные и очень непостоянные... разные.
- Вот бы их увидеть, -- мечтательно прошептала она.
- Не стоит, -- рассмеялся я, -- многие люди не любят аякаси, а некоторые наоборот охотятся на них, убивая.
- Убивая? А что такое убивая?
Я на мгновение завис.
- Ты не знаешь что такое смерть?
- Нет.
- Хм... ясно... смерть это... когда кто-то уходит, уходит навсегда... это как сон, вечный и сладкий сон.
- А знаю, -- обрадовалась девочка, -- мои мама и папа тоже уснули, крепко-крепко уснули! Но тетя Мейя говорит что они однажды проснутся, и мы вновь встретимся... это ведь не смерть?
- Аль... -- мое горло сжало, я ведь отчетливо видел две оборванные нити судьбы, нити принадлежавшие ее родителям -- когда умирают... это навсегда... ты... никогда их не увидишь -- последние слова дались мне особенно тяжело я не мог иначе!
Она мне сразу поверила. Вряд ли ей хоть кто-то говорил правду, но... детское сердце не обманешь. Она сразу поняла что я говорю правду, ведь где-то глубоко в душе она знала истину... только не хотела признаваться в том самой себе.
Спрятав лицо в ладонях девочка горько расплакалась, а я, неловко обняв ее принялся ждать. Слезы и время -- лучшее лекарство для израненной души.
***
- Извини... за правду.
- Нет, -- мотнула головой выплакавшаяся девочка, -- не стоит... я ведь чувствовала что они не вернутся... -- она всхлипнула. -- я думала что мы и впрямь встретимся, мама вновь споет мне веселую песенку, а папа возьмет на руки... -- ее голос затих.
- Аль... знаешь, воскресить мертвого можно... я могу воскресить мертвого...
- А ты...
- Они слишком далеко... но поверь мне, они счастливы, сейчас они счастливы... не стоит их тревожить. Но если ты хочешь... -- я не договорил, представляя ей шанс принять решение самой.
Честно подумав несколько минут, она дрожащим голосом спросила:
- Они правда счастливы?
- Клянусь душой! Аливия, твои родители пребывают на Небесах, и они счастливы! Они счастливы потому что мы встретились, и они могут уйти... и клянусь я не позволю обидеть тебя! -- это действительно было так. Мать всю жизнь приглядывала за своим дитя, но... я пообещал ей, что присмотрю за Аль... пообещал только-что, и усталая душа прекрасной белокурой женщины, ласково улыбнувшись, погладила девочку по голове, и невесомым облачком взметнулась ввысь. Прямо в Рай... туда где ее не достанет никто, ни злобный некромант, ни шаман, ни боги... туда где ее ждет чистый ласковый свет и тот -- с кем она разделит посмертие.
- Спасибо... -- прошептала Аль, и задумалась.
- Юто, а кто мы? Почему они счастливы, что мы встретились?
- Мы? Мы две половинки одной души, мы те кому суждено стать единым целым... но это будет нескоро!
- Почему?! -- она с легкостью приняла эту новость. Интуиция? Возможно...
- Ты не выдержишь моей силы... умрешь, как только я подойду ближе... я не хочу этого!
- Значит подождем?
- Подождем, -- согласился я, и протянул ей небольшой платочек -- стереть слезы.
Смущенно покраснев, она взяла платок и принялась торопливо вытирать глаза. Нежное и невинное дитя... что хочется оберегать от всего мира, заслоняя своею спиной от суровых реалий настоящего и будущего.
Тем временем упомянутое дитя вытерев слезы, тихо попросило:
- Юто... пожалуйста, расскажи о себе.
- Что ты хочешь знать?
- У тебя есть близкие тебе... аякаси?
Я лишь улыбнулся в ответ на столь наивный вопрос, и мечтательно посмотрел на солнце.
- Конечно есть! Я живу в родовом поместье близ деревушки Ноихара. Нас много там живет... я, моя верная хранительница Химари, она бакинэко, девятихвостая кицунэ Тамамо-Но-Маэ, -- мой фамильяр, мои дедушка и бабушка, Кая, наша зашикивараши...
Я рассказал ей все без утайки, рассказал про всех обитателей поместья, про наши будни, рассказал ей про своих ушедших родителей, рассказал про маму -- при этом Аль расплакалась, и мне пришлось ее вновь утешать, -- рассказал про деревушку для аякаси, возводимую нами для всех кто чист душой, рассказал про своих друзей и про самого себя... рассказал абсолютно все! без утайки, прикрас, попыток выставить все в ином свете и игр словами.
Она ответила тем-же. Предо-мною промелькнула вся ее недолгая жизнь. Сначала с родителями, а когда они... ушли, с ее тетей Мейей, -- цуру. Они жили в небольшой деревушке среди гор, в маленьком аккуратном домике близ озера, в котором водились поющие рыбки и веселый пьяница каппа, на дереве совсем рядом с домиком жила маленькая птичка - которой она очень любила петь по утрам... Аль похвасталась своими успехами в пении, и исцелении других, сказала что очень любит растить цветы, поделилась со мною всеми мечтами, мыслями, и желаниями столь-же добрыми и немного наивными как и она сама. Наивными, но такими прекрасными...
Мне все хотелось ее назвать Нией... но я сдержался. Вместо этого я лишь сказал:
- Я очень хочу послушать, как ты поешь!
Просияв, она торопливо, с ногами забралась на скамью и прикрыв глаза... запела. Песня в которой невозможно было различить слова, затмила разум серебристой волной счастья, и любви ко всему миру...
Когда наваждение схлынуло, я стер ручейки слез и взглянув на встревоженно заглядывающую мне в лицо Аливию, искренне произнес:
