- Успела, - облегченно выдохнула нэко.

Ответив благодарной улыбкой, вернувшись из ее хватки я оттолкнулся от воды и запрыгнул обратно, отряхнулся и радостно предложил:

- Пойдем искать сокровища?

- А? - не поняла озадаченная нэко.

Я решил объяснить подробнее.

- Я тут посмотрел, Анды ведь недалеко. Родина майя, инка, ацтеков, тысячи лет истории... сокровищ и тайн там наверное завались! Давай сходим, посмотрим? Мы быстро, туда и обратно! - видя что нэко не торопиться отвечать, помахал ладонью привлекая внимание. - Химари?

- Нет там никаких сокровищ - ответил вместо нее дед, невозмутимо оглядев меня и решив что помощь не нужна. - Все давным давно забрали маги, еще мой дед участвуя в одной из экспедиций обнаружил последнее святилище змеиного бога. Не хочу тебя огорчать, но там уже ничего нет, - последние слова он произнес, вновь подбирая удочку.

- О! - только и смог выдавить я от такого облома.

Вот почему стоит мне словить перспективную идею так сразу находиться кто-то кто уже выполнил ее? Проклясть что ли самых настырных чтобы не мешали? А что, хорошая идея! И конкурентов будет меньше и тайн на мою долю будет больше, а сокровищ так вообще масса...

- Все вынести они не могли.

- Тут ты прав, что-то да осталось, - задумчиво ответил я Миру, глядя в отражение на воде и просчитывая варианты масштабного проклятья нелюбопытства. Выходило затратно, да и вероятность привлечения внимания богов возрастала в сотни раз.

- Что осталось? - откуда-то из-за спины полюбопытствовала Химари.

- Сокровища...

Придется обождать. Вот стану завершенным и сразу прокляну.

- Светлеет, - сказал дед глядя на горизонт. - Нам пора домой.

- Пора, - со вздохом согласился я. - Жаль что без добычи уходим. Может останемся еще ненадолго, половим?

Оказалось что пока я бродил, деда и Химари на пару успели наловить немало рыбы. Манок-то я и не снял и несчастные рыбешки пошли на зов - только успевай забрасывать.

Пришлось командовать на возвращение.

Сразу домой мы не отправились: дед, сообщив с таинственным видом что нам нужно кое-что увидеть, лично объяснил брату куда нужно плыть, на все дальнейшие вопросы просто отмалчиваясь. На месте мы оказались спустя жалких пятнадцать минут, и стоило нам забрать все вещи как Мир, грациозно развернувшись на месте нырнул под воду исчезая из виду.

- Куда это он?

На вопрос деда дракон ответил самостоятельно: далеко вдали, из толщи воды с глухим грохотом взмыла в небеса чудовищная червеобразная туша, извиваясь всем телом зависла в воздухе, столкнулась с вылетевшим следом сгустком багряного пламени и исчезла в чудовищной вспышке. Круговая волна кольцом разнеслась над океаном; выскочивший из воды дракон схватил пастью опадающее облачко праха и вновь погрузился в воду, исчезая бесследно.

- Впечатляет, - хмыкнул дед и мы с ним согласились.

Причина нашего прихода разместилась неподалеку - на небольшом утесе под сенью старого дуба. Приведя нас туда деда аккуратно разгреб листья у корней и нежно погладил небольшую каменную плиту, положил сорванный по пути цветок и прошептал:

- Здравствуй Аме, я пришел.

Резко развернувшись, Химари ушла вглубь окружавшей утес рощи. Я не стал ее останавливать, проводил взглядом пока белоснежные волосы окончательно не скрылись в густой поросли и присел на выступающий корень.

- Какой она была?

Вопрос повис в тишине.

- Храбрая, верная, мудрая и всегда готовая поддержать... Химари очень на нее похожа. - спустя некоторое время ответил дед. - Она любила море, потому я похоронил ее здесь... - он вновь погладил надпись на плите, на темном камне сиявшую чистейшим золотом Света. - Знаешь, иногда, в моменты воспоминаний, я жалею что ты не пришел раньше, не оказался здесь когда был так нужен. Я не виню тебя, время рождения не выбирают, но насмешка судьбы заставляет рыдать. Бакинэко, наши защитницы и помощницы всюду и всегда сопровождают нас на протяжении долгих столетий, и проводя рядом с ними столько времени... невозможно остаться равнодушным. - Он сел напротив и оторвав взгляд от могилы, посмотрел прямо на меня. - Ты либо влюбляешься, либо прикипаешь всей душой, либо... начинаешь ненавидеть. Но всегда и везде, потеря оставляет пустоту в сердце, что не зарастает годами. Раньше, у нашего клана был особый закон: никогда и ни в каких ситуациях не заводить отношений с бакинэко. Он был вызван необходимостью. Мы жили долго, столетиями, а они, редко доживали и до сотни, зачастую сходя с ума гораздо раньше. Никому не нравилось терять то что ты любишь, видеть как твое дитя становиться безумным и умирает гораздо раньше тебя. Мы пытались избавиться от этого недуга, излечить их, потом... начали учить потомков держать расстояние, не заходить дальше необходимого. Так было проще для них самих... Но вот, когда от нашего клана остались ошметки, когда мы практически исчезли, появился ты - последний Амакава... и стер безумие Химари.

Я поднял голову встречаясь с ним взглядом.

- Ты мне ни слова не говорил про этот закон.

- Тебе... вам это не нужно, - печально улыбнулся дед. - В день когда ты уничтожил безумие, я сжег все книги, все свитки традиций и очистил алтарь предков. Прошлое должно остаться прошлым. Все следует начать сначала, с нуля, и если ты последний - тебе и нести это бремя.

- Но я не последний! Есть же еще ты, ба, мама и папа в конце концов!

Ответ я прочитал в глубине его глаз: печальных и мудрых. И вслух его произносить уже небыло нужды.

- Нам недолго осталось, а мой сын... он сам отказался от своей участи. Год два и мы умрем, оставляя все на тебя. Но ты справишься, я верю в это.

Сжав кулак я до кости пропорол ладонь когтями, и лишь таким способом подавил слезы. Повернул руку вниз скрывая раны.

- Я не позволю вам умереть.

Я впервые увидел на его лице такую улыбку: понимающую, ласковую и одновременно грустную. Подавшись вперед он внезапно обнял меня, крепко прижал на мгновение, и будто устыдившись своего порыва отстранился, пряча глаза. В эти мгновения, сдержанный на подобные проявления эмоций, дед показал больше чем за все годы моей жизни.

И я это оценил куда больше слов.

***

Химари я нашел сидящей на краю обрыва: она сидела, смотрела на накатывающие на прибрежные камни волны, и тихо грустила. Услышав мои шаги, молча пододвинулась, а затем просто обняла. И лишь тогда, наедине с той что была рядом почти всю жизнь я смог дать волю эмоциям, что скрывал даже от деда.