Интересно, чего это он разглядел такого замечательного? Впрочем, какая разница, если Снейп ретировался с такой скоростью, будто его преследовали. Ну и ладно! До вечера доработать Гарри так и не удалось — на завтрашний матч прилетел Фадж и, конечно же, захотел его увидеть.

Фадж появился в кэмпе со своей свитой и перед тем, как засесть в зале совещаний, «ознакомился с условиями проживания сотрудников». Наверное, это была дань простому любопытству, потому что в самом-то деле, не интересует же его, храпит ли по ночам Льюис, или где стирает носки Боунс.

— Друзья! — Фадж улыбался так широко, что хотелось узнать имя его стоматолога, настолько безупречными были его зубы. — Завтра у нас состоится знаменательное событие, — он оглядел зал и воодушевлённо прикрыл глаза, выдыхая: — Турнир! Что может быть прекраснее молодых азартных игроков, сошедшихся в поединке? Я могу лишь благословить профсоюзного лидера, — Фадж махнул рукой в сторону Гарри, вынуждая всех взглянуть на него, и пафосно продолжил, — с жалостью осознавая, что предоставленный мною кубок — это такая малость по сравнению с его трудом на благо коллектива.

Первым захлопал Смит, а остальные вежливо поддержали. Опоздавший Снейп уселся на свободное место рядом с Гарри и едва слышно поинтересовался:

— По какому поводу восторг?

— Лижут, сэр, — так же тихо ответил Гарри.

— С какой вопиющей непочтительностью вы отзываетесь о руководстве.

— К сожалению, тётушка пренебрегала моим воспитанием.

Фадж продолжал демонстрировать безупречное владение техникой ораторского искусства, то понижая голос до трагического шёпота, то отчётливо чеканя каждое слово, но Гарри его не слушал. Гораздо интереснее оказалось обсуждать со Снейпом возможный исход матча и спорить, нужно ли проводить тотализатор. Разумеется, разговор вёлся очень тихим шёпотом. Они старались даже не смотреть друг на друга, чтобы не выдать своей «непочтительности». Гарри вдумчиво изучал собственные ладони, а Снейп просто смотрел куда-то вниз. На удивление, свой доклад Фадж закончил слишком быстро, и Снейп, скомкано оборвав разговор, поспешил к нему «обсудить несколько технических вопросов». Люди в зале зашумели, поднимаясь с мест, а замешкавшийся Гарри взглянул на свои ноги и обомлел: тонкие джинсы совершенно не скрывали широкой кружевной резинки, стягивающей его бёдра. Ни хера ж себе! И Снейп на это смотрел? И ничего не сказал?!

Гарри счёл эксперимент законченным и нашёл в себе силы перед тем, как снять чулки, повнимательнее рассмотреть себя в зеркале. Увиденное его немного утешило: компрометирующую резинку можно было заметить, только если знать, куда смотреть, и не при каждом движении. Оставалось надеяться, что никому подобное не пришло в голову, а Снейп просто случайно заметил. Гарри похолодел, вспоминая свои танцы с рейкой. Не мог же Снейп специально гонять его, чтобы получше рассмотреть? Или мог? Но почему он тогда вёл себя как ни в чём не бывало? Решил, что чулки под джинсами — дело житейское, и не стоит особенного внимания?

— Гарри, тебя сейчас Фадж вызовет.

Хорошо, что Невилл появился, когда Гарри уже натянул джинсы, избавившись от всего лишнего.

— Он в зале совещаний?

— Нет, в управлении. Мне Лаванда сказала тебя предупредить, чтобы ты в карьер не уехал. Он ещё с тобой не беседовал?

— Его Снейп перехватил.

Тут Гарри заметил, что взгляд Невилла остановился на полу, а глаза округлились:

— Гарри, а это откуда?

На полу возле кровати валялось то, во что превратились стринги. Видимо, они выпали из кармана, когда Гарри снимал джинсы. Как же некстати!

— Это у меня случайно…

— Ну да, я помню, как ты в Кунунарре соседку утешал. А трусами ты, наверное, слёзы вытирал, а потом на память взял. Всё логично.

Звучало, и правда, как-то не очень. Но не рассказывать же об эксперименте и всём остальном? Гарри сунул кружевную тряпку во вьючный ящик и, почти не покраснев, ответил:

— Я уже и так скомпрометировал бедную девчонку… оно просто всё так случайно получилось… и так быстро…

Невилл наконец заржал:

— Видел бы ты себя!

— Чего такого-то?

— Ты ведь крупный профсоюзный босс, а оправдываешься, как загулявший школьник. Вместо того чтобы сделать вид, что так всё и было задумано.

— Иди ты! Мы же свои, какой босс?

— Крупный. Тебе надо больше тренироваться.

В словах Невилла был смысл, и Гарри решил воспользоваться советом. Наверное, так оно и надо — в любой ситуации невозмутимо изображать следование единственно правильному курсу, который сам же и задал.

Фадж, как оказалось, хотел увидеть Гарри лишь для того, чтобы пожелать удачи на «дебютном мероприятии», а все разговоры запланировал на завтра:

— Нам с тобой непременно надо обсудить несколько важных вопросов, но, к сожалению, сейчас я уезжаю в Кунунарру на встречу и вернусь только к началу матча. Поэтому надеюсь, что ты уделишь мне время после церемонии награждения.

Несмотря на кажущееся благодушие Фаджа, его нельзя было недооценивать, как и не разглядеть приказ в вежливой просьбе уделить время. Гарри заверил, что «для мистера Фаджа у него всегда найдётся час-другой», и вышел из кабинета, чувствуя, как сводит челюсти от дружелюбной улыбки. Теперь можно было и выдохнуть.

Бель, кажется, ждала его появления, потому что откликнулась тут же, стоило Гарри помахать ей в скайпе.

«Привет, как дела?» — чопорно начал Гарри.

«Привет! И где фотки?»

«Сама жду».

«Я так не играю».

Хоть Бель и не любила смайлики, её улыбку Гарри чувствовал и так.

«Ты говоришь так, будто весь день ждала только эти фотографии».

«Разумеется, я их ждала. Мне же интересно взглянуть на твоего парня».

«Там не будет лица».

«Я тебя умоляю! И, между нами, девочками, кому интересны их лица?»

«Только задницы?»

«Не только. Но привлекательную задницу гораздо проще оценить, чем что-то ещё».

«Например?»

«Мозги, Салли, мозги. В мире идиотов привыкаешь довольствоваться малым».

«Вот зря ты так, Бель, лично я знаю много интересных парней с мозгами».

«Считай, что тебе повезло. Фотки-то будут?»

«Обязательно, но чуть позже».

Гарри ещё предстояло сбросить фотографии на ноутбук и обрезать лишнее. Ему показалось, что кое-где в зеркале мелькало его лицо. Однако кроме обрезки лишнего Гарри сначала немного подправил тон кожи, потом добавил света, и только после этого с ужасом обнаружил на одном из снимков свою пикетажную книжку с подписанной фамилией, после чего ещё раз пристально оглядел все снимки и на всякий случай затёр мебель. Чем чёрт не шутит, а вдруг по ней можно будет его опознать? Гарри отобрал две особо удачные фотографии и отправил Бель.

«Ну, как тебе?»

Бель, наверное, куда-то отходила, потому что ответила не сразу.

«Задница хорошая».

«Отличная! — обиделся Гарри и добавил: — И с мозгами у него всё хорошо».

«Тебе крупно повезло».

«И всё?»

«Завидую тебе. Сильно».

Гарри почувствовал себя польщённым — в конце концов, речь-то шла о нём. Теперь можно и Роббом Старком заняться. Окрылённый, он быстро написал совершенно разгромный комментарий об удачном эксперименте, который был согласен подтвердить документально. А пока этот Старк давился собственным ядом, не находя слов для ответа, Гарри вернулся в мир запутанных отношений Гилдероя и Билла, в котором всё больше и больше места начал занимать Себастьян. Дело шло к трагической кульминации с полной потерей памяти Гилдероем, и Гарри умело, как ему казалось, нагнетал обстановку.

«Билл подошёл к стоящему у окна любовнику и уткнулся лицом в его затылок:

— Я так боюсь тебя потерять.

— С чего бы? Я уезжаю всего на неделю.

— Но с тобой едет этот…

— Не ревнуй. С Себастьяном мы просто коллеги по работе.

Гилдерой немного лукавил, представляя нового знакомого коллегой, но ему очень не хотелось, чтобы Билл ревновал. К слову, совершенно напрасно, ведь с Себастьяном они оказались попутчиками по чистой случайности — просто столкнулись у окошка билетной кассы. Да и в кафе решили зайти только для того, чтобы закончить разговор: чашка кофе и французская булочка никого ни к чему не обязывали.