– Воспитательница в детском саду. Сказала, что Артём ведёт себя, как Английский лорд.

– Откуда воспитательница в детском саду может знать, как ведёт себя какой-то там английский лорд.

– Это образно, тётя Таня. Английский лорд – эталон достойного поведения в обществе, – ответила Марина.

– Я мамой, тоже, горжусь, – сказал Артём, обвёл всех взглядом и, глядя на дедушку, сказал: – У меня мама самая добрая и самая красивая! Правда, дедушка?

– Правда, Тёмочка, все мамы самые красивые.

Лариса резко вскочила и выбежала из комнаты. Стул, на котором она сидела, упал на пол.

– Ларисочка, что с тобой, дорогая? – вслед ей крикнула Ляля.

Татьяна встала из-за стола и вышла вслед за дочерью.

– Ляля, не трогай Ларису. У неё сегодня не лучший день. Давайте о чём-нибудь другом оговорим.

– Папа, ты говорил, что расскажешь о своей книге.

– Я с удовольствием, Марина. Артёмка, будешь слушать?

– Да, дедушка, буду. Мне это тоже интересно.

Отец долго рассказывал о заводе, о том, как во время войны ему пришлось эвакуироваться, как тяжело было и голодно.

Все слушали с интересом, пока не вернулась Татьяна.

– Босс, опять ты о своей книге? Кому она нужна, эта книга? Никому это не интересно. Вечно хвалишься перед всеми.

– Татьяна, это же история завода! – возмутилась Ляля.

– Да кому этот завод нужен? Лишь бы деньги платили. Сидят там, чтоб романы крутить друг с другом. Разве не так, Марина?

– Татьяна, прекрати немедленно! – возмутился отец.

– Папа, уже поздно. Артёму спать пора. Мы пойдём. Спасибо за ужин. Всё было прекрасно. А как без романов, тётя Таня? Все хотят любви.

– Помешались все на этой любви. Ваш папочка тоже любвеобильный больно. Трёх дочек настрогал от разных жён, а теперь расхлёбывается. Одна, культурная, после развода к папочке прибежала. Другая, слава Богу, что хоть раз в год является и нервы нам тут портит своей красотой и культурой. А мы с дочкой страдать должны? Так получается?

– Папа, угомони свою жену. Я завтра же уеду. Хотя нет, это и мой дом, тоже! Уеду, когда сочту нужным. Пойдём, Марина, я провожу вас.

Марина и Артём попрощались с отцом, и вышли вместе на улицу.

– Марина, прости нас. Я ведь, тоже старалась тебя задеть. Прости. Ты ни в чём не виновата. И, знаешь, ты мне нравишься и у тебя замечательный сын.

– Спасибо. Лариса из-за чего-то расстроилась?

– Ей это полезно. Она ведь знает, что у меня детей не может быть. И каждый раз пытается меня этим уколоть. А тебе она просто завидует.

– Интересно, чему? Её отец так любит! И тебя любит. А я об этом только мечтаю. Хочется, что бы он меня любил и гордился.

– Она твоей красоте завидует. И внутреннему достоинству, хотя не понимает, что это – достоинство.

– Жаль, что мы не «Три сестры» по Чехову. Прости, нам идти надо, Артём совсем засыпает.

Они посмотрели друг на друга и, вдруг, между ними возникла та душевная теплота и близость, о которой мечтала Марина и, которую не хотела принимать Ляля. Они обнялись. Как две сестры. Впервые в жизни.

– Мне отца жалко. Береги его. Ты ему ближе и роднёй. И живёшь рядом, – попросила Марина.

– А мне не жалко! У него, что, 20 лет назад глаз не было? Не видел, на ком женится?

– Ляля, иногда любишь вопреки…

– Какая любовь, Марина? – перебила её Ляля, – он только маму мою любил! И никого больше!

– Я знаю. Он мне говорил.

– Прости, я опять тебя обидела. Я не хотела. Твоя мать нам много крови попортила. Я её до сих пор ненавижу.

– Ляля, что-то у нас не получается быстро стать сёстрами, хоть мы и одной крови. Нам пора. Надеюсь, ещё встретимся.

Ляля зашла в квартиру и застала дикий скандал. Кричала Таня.

– Не просто так её пасынок повесился! Интеллигенция хренова! Довела, небось, парня своими замечаниями! Зато квартира ей досталась! Жирует одна! Чтоб ноги её больше не было в моём доме!

– Таня, прекрати! Парень не перенёс смерти отца. Такое бывает.

– Ты дурак, Босс. Хватит Лялю выгораживать! А твоя Марина?! Квартиру ей дадут! Размечталась! Каким местом она её, интересно, зарабатывает? Видеть её не могу! И не смей её больше приглашать, слышишь? Она, наверно, на твою квартиру зарится! Своей-то нет, и не будет. Попользуются ею все начальники и выгонят. И приедет в Таганрог к папочке.

«Да, – подумала Ляля, – не зря аристократия в 17-м уехала из страны. С быдлом справиться невозможно», – она тихо, чтобы её не услышали, прошла в свою комнату и легла спать.

Утром, перед уходом на работу, к ней в комнату зашёл отец.

– Доброе утро, Лялечка. Хотел с тобой поговорить.

– Не стоит, папа. Я всё слышала. Сегодня уеду.

– Ты знаешь, Таня хорошая. Она немного успокоится, и ты опять приедешь. Прости, родная. Но у меня нет другого выхода.

– Нет, конечно, нет. С семнадцатого года – нет.

– Ты о чём?

– О революции. Приедешь ко мне, объясню.

Отец ушёл на работу. Ляля быстро собралась, и, даже не позавтракав, покинула квартиру. С «милыми дамами» она не простилась: Лариса ушла на работу вместе с отцом, а Татьяна, видимо, отправилась на рынок, за очередной «жратвой».

Наступил понедельник. Марина с Артёмом, позавтракав, отправились на море. После вчерашнего ужина настроение было отвратительное, и они решили сразу же после моря, не заходя домой, отправиться в кино. Решили – сделали. Посмотрели два фильма, посидели в кафе – мороженом и к шести вечера вернулись домой. Подходя к подъезду, Марина увидела Ларису с какой-то девушкой невероятных размеров. Рядом с ней, её сестра смотрелась просто «дюймовочкой».

– Привет. А мы к тебе. Это Оля, моя подруга.

– Привет. Очень приятно. Марина.

– Оля хочет босоножки посмотреть.

– Лариса, ну я же тебе сказала, что не продам.

– Ну, посмотреть-то можно? Сестра, всё-таки, просит. Не кто-то с улицы, – раздражённо сказала Лара, – Я Оле пообещала уже.

– Оля, а какой у Вас размер? – спросила Марина.

– 36-й. Я только посмотрю. Лара сказала, что они импортные и очень красивые.

– Мама, можно я во дворе погуляю? – спросил Артём.

– Погуляй, сынок. Ладно, пойдёмте. Сестре сложно отказать.

Они поднялись на пятый этаж, зашли в квартиру, поздоровались с Ольгой Андреевной, которая готовила на кухне ужин, и прошли в комнату. Марина достала босоножки и с ужасом подумала о том, что Оля своими килограммами может разорвать эти несколько тоненькие ремешки, из которых сделана плетёнка.

Но как об этом сказать? После вчерашнего вечера Марина боялась хоть чем-то обидеть Ларису или её подругу.

– Это просто чудо! – воскликнула Ольга, – У нас таких днём с огнём не сыщешь. Не могу. Я померю.

И не дождавшись разрешения, быстро надела босоножки. Раздался характерный звук натянутой кожи. Оля прошлась по комнате. Босоножки ещё поскрипели, напряглись, что бы понравиться очередной обладательнице, растянулись вширь, и не разорвались. Марина облегчённо вздохнула.

– Я беру, – заявила Оля, – В них так удобно! И не давят совсем. Деньги я принесла. Дорого, конечно.

– А ты чек нашла? – спросила Лариса.

– Нет, конечно. Наверно, выбросила. Девочки, я не собираюсь продавать босоножки. Лариса, я же тебе говорила.

– Ой, Марина, ну, пожалуйста! Я тебя очень прошу. Ну, просто умоляю, – заныла Оля.

– Ну, чё, тебе жалко, что ли? Всё равно, тебе не поменяют без чека, – сказала Лариса, – Я тебя прошу, как сестра сестру.

В комнату зашла Ольга Андреевна.

– Марина, да продай ты эти туфли. Смотреть на них, что ли?

– Правильно, маму слушать надо, – поддакнула Лара.

– Да она разве слушает? Тоже, мне, миллионерша нашлась – деньгами швырять. Лучше Артёму куртку купим. Забирайте туфли.

– Хорошо. Забирайте, – согласилась Марина и взяла, протянутые Ольгой, деньги.

Девушки быстро попрощались и ушли. Оля не стала снимать босоножки. Идти в них, действительно, было комфортно и легко.

– Завтра на работе мне все обзавидуются, – заявила она с гордостью.