Арсений не спал. Он сидел за столом, опустив на руки голову.

— Вот это сюрприз! — посмотрев на него, произнёс Рунич.

— Почему же? — юноша не поднял головы с крепко сцепленных в замок рук. — Так может быть, если женщина замужем.

— Замужем? Насколько мне известно, да и Наталья Егоровна сказала, Елена не замужем.

— А твой с ней брак, уже не в счёт?

— Арсений, да ты что? — удивился Андрей. — У меня с Еленой чисто формальный брак.

— Я видел, папа, — в голосе юноши слышалась едва сдерживаемая горечь. — Видел, в тот день… как ты обнимал и целовал её. Так целует только муж.

— Или влюблённый мужчина. Я целовал не её, а Дашу, потому что был влюблён. Безответно. Ты ошибался, сынок, думая, что между нами что-то существует. — Он склонился к сыну и заглянул ему в лицо. — Позволь и мне спросить. Мне показалось, или… между тобой и Еленой? Скажи.

Напряжённое лицо Арсения ещё больше побледнело.

— Нет, не надо, — беспокойно заговорил Рунич. — Не говори. Я догадываюсь, что вас связывало гораздо большее, чем взаимная влюблённость.

В его глазах засветилось сострадание.

— Я любил Елену! — в отчаянье воскликнул Арсений. — Любил! Самые лучшие мгновения моей жизни, прошли возле неё. Но между нами всегда стоял её долг перед сестрами! Значит, тогда… — он запнулся на полуслове. Подошёл к окну. — Мне не привиделось.

Сделав несколько шагов, покачнулся. Андрей успел подхватить сына под локоть.

— Сердце?

— Сейчас, пройдёт. — Арсений коротко и хрипло дышал. — Ребёнок…

Он поднял на отца растерянный и радостный взор. Схватил за руку.

— Папа, это мой ребёнок. Понимаешь?

Рунич старался успокоить его.

— Конечно.

— Неужели, правда, у меня есть сын. Мой сын!

Арсений повернулся к окну и, припал лбом к холодному стеклу.

— Вот и ты стал отцом.

— Я не знал, — широко открытыми глазами Арсений смотрел в окно, на чёрный бархат неба, усеянный крупными, яркими звёздами. — Не знал, что у меня, от любимой женщины, будет ребёнок. Та, которую я хотел видеть своей женой, не вернулась ко мне. Она ушла.

Андрей положил ему руку на плечо.

— Если женщина от тебя уходит, это не значит, что на вашей любви поставлен крест. Как видишь, ваша любовь имеет продолжение. По божьей милости, она воплотилась в ребёнке. Как насчёт того чтобы… поехать к ней?

Арсений посмотрел в глаза отца.

— И к сыну.

— Счастье ещё вернётся к вам, сынок.

— Нет, не говори больше ничего. Не сейчас.

— Не буду, если ты этого не хочешь. Только позволь поехать с тобой. Как-никак, а там растёт мой внук Иван.

Руничи провели бессонную ночь.

Дружба отца исцеляла душу Арсения. Разговоры с ним спасали от напряжения, от неуверенности в себе. Он знал, что больше ему не надо ничего доказывать или требовать от отца.

Он был в предвкушении скорой встречи с Еленой и сыном. Он вспоминал свою любимую, её руки, её прекрасные глаза, её улыбку.

Неужели еще не кончена жизнь, любовь, неужели счастье впереди? Юноша поразился своему горячему желанию жить. А сейчас, он просто любил и ждал встречи.

На следующий день, отец и сын отправились в дорогу.

========== Глава 7 ==========

Снег перестал валить, хотя погода не думала улучшаться. Небо по-прежнему было хмуро. Серый день накладывал еще более мрачный отпечаток на душу.

Уложив сына спать и, оставив его на попечение няни, по деревянной лестнице Елена поднялась в мезонин, в свою комнату.

На окнах цветы в горшках. Преимущественно любимая сёстрами, пышно цветущая яркими корзинками, герань. Клетки с парой канареек, корзинка с рукоделием и книги, на столе.

Утром ей нездоровилось. Настойка доктора помогла мало, голова раскалывалась от мигрени.

Уставшая от дурного самочувствия, Елена не заметил, что Даша как-то странно на неё поглядывает и улыбается каким-то своим мыслям.

Только к вечеру боль стала утихать, но в сердце закралась тревога и ожидание чего-то непонятного и волнующего.

Она посмотрела в окно. Там, среди разрывов туч, багровела тонкая полоса заката.

И так ей захотелось оказаться сейчас в Петербурге, в «Дюссо», войти к нему в комнату и, сказать, что любит его до боли во всём теле, до темноты в глазах. Что её сводит с ума даже его жест, когда он убирает прядь непослушных волос со лба, что она почти теряет сознание, а внутри всё напрягается, когда видит его улыбку и взгляд, обращённый на неё. Что ей стоило огромной силы воли не выдать их и, не рассказать его отцу и сёстрам всю правду.

Но разве можно рассказать кому-то сны, которые так сладостны и, проснувшись понимать, что они не возможно наяву?

От нахлынувших воспоминаний ей стало грустно, появилось ощущения, что этой ночью она простится с чем-то очень дорогим в её жизни и, что очень скоро начнется новая жизнь.

Бубенцы прозвенели сквозь завывание вьюги.

Елена приподняла голову от подушки и прислушалась.

«Кто-то сбился с дороги». — Подумала она и набросила на плечи тёплую шаль.

Зажгла свечу и прислушалась. Возле крыльца послышались голоса мужчин.

«Путники. Нужно распорядиться, чтобы их пустили на ночлег. В такую вьюгу недолго и замерзнуть».

Со свечой в руке, она спустилась вниз, открыла дверь и вгляделась в полутёмную прихожую.

Двое каких-то мужчин сняли верхнюю одежду и, передавая её на руки слуги, вполголоса переговаривались между собой.

Один из них повернулся. Елена всмотрелась ему в лицо и вдруг, улыбка осветила её лицо.

Арсений услышал голос. Кто-то позвал его по имени. Оглянулся.

Стоит в дверях, в ночной сорочке, босая, в теплом пуховом платке на плечах. Свеча дрожит в её тонких пальчиках.

— Лена…

Нет, она не верит, что слышит его голос. Губы едва слышно и растерянно прошептали:

— Ванечка… наш папа приехал.

Арсений устремился к ней. Елена бросилась навстречу и упала в его объятия.

— Арсений!

— Леночка моя!

— Ты приехал, — она плакала и гладила его лицо. — Приехал… Я знала, что ты жив и, ты вернёшься ко мне. Я ждала… так ждала тебя.

— Я с тобой. — Арсений нежно поцеловал её заплаканное лицо, руки и, бережно прижал к груди. — Милая моя, никому не отдам. Никому больше… Любимая, не плачь. И… покажи, покажи мне сына.

— Ты знаешь?

— На днях узнал. Где он?

— Спит в детской. Он уже большой. Ты увидишь, у него твои глаза.

Они не могли разомкнуть объятия. Внутренний свет, свет любви, озарял их лица.

Андрей Михайлович, отвёл глаза в сторону от сына и Елены. И замер.

В проёме дверей стояла точная копия Елены. Она улыбалась, а по щекам её текли слёзы.

— Даша, ты?

— Андрей.

Рунич подошёл к девушке и склонился к её руке. Она поцеловала его в лоб.

— Неужели я вижу тебя, Дашенька. Признаюсь, получив твоё письмо, я был напуган и встревожен. Потом вспомнил про сватью Наталью. Собственно, благодаря ей мы здесь.

— А моё письмо? — смущенно пролепетала Даша. — Ты сжёг его?

— Прости, не смог. Оно дорого мне. Но если хочешь, — он достал из нагрудного кармана небольшой конверт. — Вот оно.

Трясущимися от волнения пальцами Дарья развернула лист.

«Дорогой, Андрей.

Мне было сложно перешагнуть через себя и написать эти строки. Но на самом деле это был грех гордыни и сейчас я понимаю, что моё письмо ступень не вниз, а вверх. Я хочу сказать тебе спасибо. Спасибо за минуты счастья изведанные рядом с тобой. Раньше я не умела так радоваться. Спасибо тебе за то, что научил меня любить не только Господа нашего. Эта любовь несравнима ни с чем. Она как глоток воздуха, без которого мы задыхаемся. Спасибо тебе за то, что научил меня прощать. Спасибо, за нежность и любовь. Никогда не думала, что смогу испытывать к мужчине такое же ответное чувство. Спасибо за подаренное мне бесценное время, которое невозможно измерить. Спасибо за всё. Теперь, когда ты знаешь, что и я люблю тебя, мне осталось открыть тебе самое важное. Это касается моей сестры и твоего сына. Анна написала мне, что Арсений не связал свою жизнь с мадемуазель Карницкой и уехал. Я в растерянности…и даже не знаю, как тебе сообщить. У Елены родился мальчик. Думаю, ты догадываешься кто его отец. Андрей, умоляю, помоги! Необходимо, как-то осторожно, так чтобы не навредить его здоровью, сообщить Арсению об этом. Сестра не показывает вида, но я знаю, как она страдает и ждёт его. Андрей, наш с тобою долг соединить их жизни. Только ты сможешь это. Не оставляй это письмо, сожги. Твоя Даша».