И в итоге Ёшики не смог придумать иного выхода, кроме как последовать требованиям Тау. Так он и оказался незадолго до полуночи перед дверью в комнату обработки данных. Он пришёл немного пораньше, но попытка открыть не увенчалась успехом, так что ему оставалось лишь ждать и надеяться, что это не какая-нибудь шутка.

Ёшики уже стал всерьёз задумываться о том, чтобы просто плюнуть на всё и сбежать в свою комнату, как вдруг за дверью послышалась какая-то возня. Парень напряжённо оцепенел, готовя себя к тому, что его за ней ждёт. Наконец, дверь тихонько приоткрылась, и из щёлки в полумрак коридора вылилась полоска голубоватого света. Ёшики воспринял это как сигнал, сделал глубокий вдох и, взявшись за ручку, опасливо потянул.

Оказавшись в помещении, Ёшики после мягкой темноты коридора был ненадолго ослеплён ярким неестественным светом и зажмурился. Наконец, он осторожно приоткрыл один глаз и понял, что же являлось источником освещения. Им оказались многочисленные мониторы, полностью занимающие стены. Ёшики узнал изображения на экранах: эти коридоры и кабинеты он видел каждый день во время заключения. Очевидно, именно сюда транслировались записи с камер видеонаблюдения. В центре помещения стоял стол, на котором расположилась загадочно улыбающаяся Тау. Она сидела, закинув ногу на ногу, и будто прятала что-то за спиной. Весь её вид выдавал самодовольство и предвкушение чего-то весёлого… по крайней мере, с её точки зрения. Ёшики насторожился. Тау молчала, словно давая ему возможность начать разговор. Тогда Ёшики хмуро буркнул:

— И чего ты от меня хотела?

— Ай-ай, зачем же так грубо? — Тау обиженно поджала губки. — У меня, между прочим, есть подарок, который я добыла с огромным трудом!

— Опять твои штучки, чтобы заставить меня кого-нибудь убить? — Ёшики сплюнул и, убрав руки в карманы, отвернулся.

Тау склонила голову набок. Затем она пожала плечами и спрыгнула со стола. Ёшики скосил глаза. Как оказалось, кукла действительно прятала за спиной нечто. Им оказалась яркая коробка, обёрнутая узорчатой подарочной бумагой и украшенная золотой лентой. Её праздничный вид казался жутко нелепым на фоне всей окружающей обстановки. В Ёшики зародилась необъяснимая тревога. “Что же внутри?” — подумал он, старательно сдерживая дрожь в руках.

Тау, видя его замешательство, беззаботно улыбнулась.

— Что же вы медлите, Хулиган-сан? Ну же, откройте! В конце концов, это подарок лишь для вас. Награда за терпение, так сказать. — Тау жутковато улыбнулась.

Ёшики нервно сглотнул. На негнущихся ногах он медленно пошёл к коробке, стараясь оттянуть момент открытия как можно сильнее и в то же время сгорая от страха и желания узнать, что же она содержит. Тау с лёгкой полуулыбкой наблюдала за ним. Наконец, Ёшики подошёл к столу и остановился напротив. Он смотрел на коробку, раздираемый ворохом противоречий, мучаясь от неопределённости и чувствуя, как его мысли путаются в клубок. Несколько раз он осторожно тянул руку, лишь чтобы в следующий момент её отдёрнуть, как от огня. Он пытался предугадать, что же там внутри, но спотыкался об один единственный факт: от коробки разило удушливым запахом крови.

Наконец, Ёшики собрал мужество в кулак и резко сорвал ленту, а затем, проворно расправившись с бумагой, торопливо поднял крышку. То, что он увидел, заставило его в ужасе побледнеть. Несколько секунд он просто стоял в оцепенении, отказываясь верить в то, что находилось перед ним. Наконец, всё отчаяние ситуации в полной мере достигло его, и Ёшики с сдавленным криком отпрянул в сторону.

В коробке лежала человеческая голова. Голова девушки, о благосостоянии которой он всё это время так беспокоился. Несомненно, это была именно она: знакомые черты лица, пусть и искажённые смертельным ужасом, тонкая шея, грубо отрезанная от тела, те же тёмные волосы, заплетённые в привычные два низких хвостика, только испачканные запёкшейся в них кровью.

— Ш-шинозаки… — хрипло, дрожащим голосом произнёс Ёшики.

Со стороны Тау послышался смешок. Она явно получала удовольствие от развернувшейся перед ней сцены. Её вид, её довольная ухмылка несказанно взбесили Ёшики, и на смену ужасу пришла ярость — или, по крайней мере, призванная заглушить боль бравада. Супер Хулиган угрожающе сжал кулаки, захрустел суставами и пошёл в сторону Тау. Та была на удивление спокойна. Тогда, надеясь вызвать у куклы страх, он прошипел:

— Что ты сделала с ней, тварь?!

— Я — опять же, практически ничего, — невозмутимо ответила Тау, беззаботно вытянув руку и принявшись с усиленным вниманием разглядывать свои пальцы. Затем она безумно улыбнулась и заявила: — Так, отрезала голову у трупа, заботливо предоставленного одной милой юной леди.

— Ах ты!.. — Ёшики вскипел ещё сильнее и уже потянулся, чтобы схватить её за грудки, но внезапно осознал одну неприятную вещь.

В паре миллиметров от его шеи в какой-то момент оказалось лезвие, будто бы висящее прямо в воздухе. Ёшики в последний момент успел остановиться, прежде чем его горло оказалось бы перерезано. Осознав, что только что чуть не произошло, Кишинума побледнел. Он словно забыл, как дышать, на него накатило оцепенение, внутри всё похолодело от мысли о такой близкой опасности. Ёшики медленно скосил глаза и увидел, что лезвие появилось из стены, так же как клешни, которые каждый суд утягивали преступников к месту казни.

Тем временем Тау насмешливо смотрела в лицо напуганного парня и издевательски улыбалась.

— Насилие в отношении директора недопустимо, — напомнила она и усмехнулась. — Вам бы стоило освежить в памяти школьные правила, Ры-ыцарь-са-ан.

Ёшики вздрогнул и, будто опомнившись, резко отпрянул от острого лезвия. Тау засмеялась. Ёшики прикусил губу и сжал кулаки, злясь из-за собственного бессилия и борясь с желанием расплакаться. Не перед этой садисткой, которой только того и надо. Он напряжённо молчал. Тогда слово взяла Тау. Легко вскочив на плоскую сторону лезвия, будто в изящном танце, кукла протянула руку к лицу растерянного Ёшики и, потрепав его по щеке, внезапно ласково произнесла:

— Да, ваша принцесса мертва. Рыцарь не справился со своей задачей её защитить. Но, — она ухмыльнулась, вскинув правый краешек губ, — шут сегодня милостив, и я готова предоставить вам шанс исправить ошибку. Я могу отправить вас, Кишинума-сан, в измерение, где с ней ещё ничего не случилось.

— Если я убью кого-то? — невесело усмехнулся Ёшики.

Кукла растянула губы в улыбке.

— Какой вы догадливый, Кишинума-сан! Как насчёт лимита в семьдесят два часа? Достаточно, чтобы придумать хороший план, способный выдержать натиск ваших “умных” одноклассников. Что ж, — Тау соскочила на пол и издевательски ухмыльнулась, — время пошло. Уж постарайтесь, Хулиган-сан, если хотите вновь обрести статус рыцаря.

Ёшики несколько секунд стоял в растерянности. Затем он раздражённо скрипул зубами и поспешил вон из этой проклятой комнаты.

***

С того злополучного дня исследования тайного хода Минато не оставляло неприятное ощущение тянущей тревоги. Ему так и не удалось дочитать дневник, но и того, что он успел прочесть, было достаточно, чтобы посеять в нём семя отчаяния.

Он заметил это не сразу; сначала он рассказал о результатах вылазки товарищам, выслушал упрёки по поводу своих действий от Марибель. Минато понимал, что его объяснения недостаточно для открытия хода, потому что кнопку сложно найти, не зная её точного расположения, так что за безопасность горе-исследователей он был спокоен. На какое-то время он и думать забыл о содержимом дневника. День прошёл как обычно вплоть до отхода ко сну. Вот тут-то со всей силой в голове вспыхнули проклятые строчки. Едва они возникли на периферии сознания, Минато больше не смог думать ни о чём другом. Слова Эношимы Джунко глубоко въелись в память, отпечатались на задней стороне век, выжглись на сердце. Её незримый призрак будто говорил с Минато. Картинки, описанные в дневнике, с живостью представали перед его глазами, стоило лишь сомкнуть веки. Минато осознал, что, если оставить всё как есть, он поддастся отчаянию этой странной девушки.