Я должна была выбраться.

Приняв решение, следовать ему было не так уж и сложно. Я просто двинулась вдоль стены на подгибающихся ногах, изучая каждый её миллиметр, надеясь найти какой-нибудь лаз или туннель, по которому, была такая слабая надежда, я выберусь наружу.

Хуже всего было то, что между одинаковыми глыбами льда я не была способна ориентироваться, и очень скоро мне стало казаться, что я обошла кругами всю пещеру уже несколько раз. И, сделав очередной безнадежный шаг, я внезапно встала на пороге широкого прохода.

Нервный смех вырвался у меня из груди, когда я поняла, что это не мираж. И словно второе дыхание открылось внутри, двигая мои ноги в сторону возможного спасения.

Надежда многое может сделать с людьми. Даже заставить их жить. Но пока я шла по бесконечному коридору из камня и снега, надежда начинала медленно угасать. Не раз и не два, я устало присаживалась на корточки, пытаясь восстановить спертое дыхание, но снова и снова поднималась, продолжая искать путь. Потому что, если бы я заснула снова, нового дня мне не суждено было бы увидеть.

Единственным светом в туннеле мне служила метка, окрашивающая все вокруг в зловещие зеленые тона, но это было лучше, чем ничего. Поэтому, когда впереди появился просвет, я не сразу его заметила. Мне сначала показалось, что это был всего лишь очередной поворот туннеля, и снег блестел на нём белой пеленой, но когда он остался белым, я поняла, что впереди выход. И в тот момент на меня дохнул морозный ветер.

Я была почти счастлива, выбегая наружу из пещеры на свежий воздух, пока меня едва не сбил с ног ураганный ветер. Сколько должно было пройти часов, чтобы небо заволокло тучами, и сильнейший снегопад замел все следы?

Это был конец, - осознание пришло мгновенно, забрав последние остатки сил. Колени подогнулись, но мягкая перина снега встретила моё тело почти заботливо, тут же начав присыпать его белой пылью.

Сколько времени я просидела, тупо глядя вперед, понимая, что мне никогда не выбраться из этой пурги вовремя, не замерзнув насмерть? У меня не было достаточно теплой одежды, ни еды, ни воды, и тем более, никаких идей, в какой стороне могли быть оставшиеся силы Инквизиции.

Безмолвные рыдания всё-таки сотрясли мое тело, согнувшееся пополам. Во мне не осталось воды, чтобы вдоволь выплакаться, и я лишь бессмысленно всхлипывала, чувствуя, как коченеют руки и ноги.

- Простите… - прошептала я, пытаясь спрятать лицо в теплом шарфе, когда-то дарившем мне уют почти в любом месте. Он был на мне все эти месяцы, и это была единственная вещь, пережившая их. Это был мой талисман, в каком-то роде, побывавший в настоящем и будущем, и даже так ни разу и не порвавшийся…

Будущее…

Внезапная картина брызгающей крови заставила меня вздрогнуть. Я избавилась ото всей одежды, побывавшей в том времени, кроме этого самого шарфа, пропитавшегося кровью Каллена… Я собиралась его постирать, когда мы доберемся до Убежища, но так и не сделала этого, а на бордовой шерсти коричневые капли были почти незаметны…

Кровь… магия крови.

«Он убьет меня, если узнает», - подумала я отстраненно, сняв перчатки, и нащупывая застывшие капли кончиками пальцев. – «Но если я не воспользуюсь ею, убивать будет некого.»

Никто никогда не учил меня магии крови, но она была из тех отраслей, использование которых было почти интуитивным. Мне потребовалось всего лишь сконцентрироваться на частице человека, находившегося не так далеко от меня, и мысленно протянуть к нему алую нить.

Я почти почувствовала под своей протянутой ладонью сильное бьющееся сердце, и в ту же секунду, я уже знала, куда идти. У меня больше не было мыслей, только цель, и колени упрямо разогнулись, поднимая меня над землей.

Я найду тебя. Командор Каллен Рузерфорд.

Но, даже зная, куда идти, каждый шаг в рыхлом снегу против порывистого ветра был равносилен подвигу. И все же, я продолжала двигаться.

Часы потеряли значение, и, со временем, закончилась и пурга, но, к тому времени, я была настолько измотана, что почти не заметила разницы, продолжая брести по целине, не поднимая взгляда от снега.

Быть может, прошли года, или даже века, пока я блуждала в этой ледяной пустыне. Ничего не менялось вокруг. Редкие елки или острые скалы, холод и снег, он всегда был одним и тем же, мне уже трудно было вспомнить, было ли в моей жизни что-нибудь ещё.

Когда в мертвой тишине послышались крики, я даже не поняла, что это такое. Слишком долго вокруг меня царил лишь ветер и мертвый холод, чтобы в нем могло существовать что-то ещё. Но сделав ещё один нетвердый шаг, мои колени вновь подкосились.

Съехав на землю по посоху, я смирилась. Моих сил больше не осталось ни на что, даже на то, чтобы поднять голову на свет впереди.

- … это она!

- Это Вестница!

- Она жива! Не может быть!

- Немедленно сообщите командору! Сейчас же!

Чьи-то руки подхватили моё ослабленное тело, но проверять, не был ли это Корифеус, было выше моих сил. Я неуверенно плавала на границе небытия, пока меня несли в сторону голосов и теплого оранжевого света костров. Но потом… я услышала его.

- Рейвен?! Рей, ты слышишь меня?! Хвала Создателю…

Кто-то передал меня на другие руки, и я вдохнула знакомый запах, почувствовав, как мех приятно щекотнул щеки.

- Я нашла тебя, - выдохнула я еле слышно. – И я говорила тебе… я ненавижу холод.

Нервный смех сотряс грудь командора, но меня снова куда-то несли. И я уже почти заснула, наконец-то почувствовав себя в безопасности, когда что-то горячее капнуло мне на щеку.

Испуганно открыв глаза, я была готова увидеть кровь… но это была всего лишь вода, стекающая по щеке, заросшей жесткой щетиной. Вода, это нестрашно, - смирилась я, и упала в темноту.

Он знал, что последует за раскрытием его лжи, но никакие слова или взгляды не могли заставить его ненавидеть себя больше, чем он уже ненавидел. Он видел боль и удивление в глазах товарищей, видел их недоверие, когда слух распространился по лагерю, и новые и новые люди подходили, надеясь услышать опровержение… Но он не мог им помочь. Рейвен погибла, спасая их всех. Все, что он мог сделать, это не дать её жертве потерять свою ценность. Поэтому он упрямо вел людей вперед, игнорируя обвиняющие взгляды.

Командор позволил встать лагерем лишь через несколько часов упорного перехода по снегу, когда поднялся буран и появилась опасность потерять ещё больше людей в глубоком снегу. Оставалось надеяться, что Старший, удовлетворившись смертью Вестницы, оставит их в покое хотя бы на время…

И все же… ничто не могло заглушить жгучую боль внутри, словно раздирающую его сердце на части.

Она должна была выжить. Он так долго бился за её жизнь, пытаясь обеспечить охрану, тренируя бойцов, даже понимая, что не сможет сам встать живым щитом между ней и опасностью… как бы он не хотел.

Она умерла ради него, ради них всех, чтобы у них появился крошечный шанс на спасение. Конечно, Рейвен думала, что последние несколько дней её жизни стоят того, уже не пытаясь бороться с недугом внутри её тела… Но он не хотел сдаваться. Он ещё хотел надеяться, что они смогут найти лекарство… Сейчас искать его было не для кого.

Родерик скончался во время пути, отравленный всё тем же лириумом, тихо заснув на повозке. Каллен даже испытал к нему какую-то толику сочувствия, осознав, что канцлер погиб от той же болезни, от которой страдала Вестница. Быть может, спасения от неё и вправду не было.

Но потом, стоя у яркого костра, и словно взаправду видя последний яростный взгляд эльфийки, он вдруг услышал тихий шепот, донесшийся ветром.

- Я найду тебя…

Было глупо оглядываться назад в темную ночь с колючим снегом, но в тот момент в его сердце зажглась надежда. Безрассудная, бессмысленная, но от того не менее яркая.

- Рей…

Прошли часы, перед тем, как его мир снова перевернулся с ног на голову. Пурга стихла, и он уже собирался отдавать приказ о новой передислокации, отчего-то оттягивая время, когда послышались крики.