— Напоминает ампулу, — пророкотал Семён, — но вскрывать её нельзя.

— Догадался, — буркнул я, бережно откладываю вазу, поднимаю маску, что-то она напоминает. Снаружи это морда неизвестного существа с чуждой нам анатомией, там, где оскаленная пасть, виднеется толстый язык сплошь в мелких дырочках, но внутри всё подогнано под человеческое лицо. Более того, наблюдается абсолютное совпадение с моими индивидуальными чертами, словно её делали специально для моей персоны. Задерживаю дыхание, одеваю её, она словно становится единым целым с головой, мелькнула мысль, что я словно надел противогаз, осторожно вдохнул воздух, ощутил цветочный аромат, чего-то испугался, сдёрнул с себя, говорю Семёну: — У меня такое ощущение, что это обычный противогаз… ну, не слишком обычный, но всё говорит об этом.

— Противогаз? Гм, интересно, — мой друг берёт её из моих рук, рассматривает внутреннюю поверхность, но прислонять к своему лицу не стал, глубокомысленно изрекает: — А мне напоминает маску для анестезии… хотя, для данной ситуации, это, скорее всего противогаз. Но зачем его передали тебе с этой ампулой? — Семён кидает быстрый взгляд на вазу.

— Мне придётся посетить такие места, где человек без этой штуковины не выживет, — я неожиданно для себя вздыхаю, в глубине сознания вспыхнул страх, но я пинками загоняю его в самый угол. Что будет, то будет, обратной дороги нет, слишком многое поставлено на кон.

На осёдланном ящере, прибыл Гронд. Он легко спрыгивает, кидает петлю на шест и быстро взбирается по лестнице, с трогательной нежностью обнимает Грайю, некоторое время они о чём-то говорят, жрица осторожно касается его бока, где было основное ранение, Гронд улыбается. Затем Грайя ведёт его ко мне, он здоровается и в почтении склоняет голову.

— Как раны, мышцы под рёбрами не болят? — по старой врачебной привычке спрашиваю его. Тогда, при первой нашей встрече, он сильно пострадал от нападения нарпы, и я оказал первую помощь, очевидно, достаточно успешную, раз он держится таким живчиком.

— Спасибо. Ваша повязка и немного магии меня полностью исцелила, — слегка улыбнулся он, его огненные зрачки вытягиваются в тонкую линию, а лицо становится белее обычного. — Удивительные происходят события, чужаки с поверхности творят историю на наших уровнях, — он внимательно рассматривает мою бородку, которую я недавно облагородил, оставив лишь очень небольшую часть от той копны, что у меня появилась после возрождения моей персоны из пепла, но и этого достаточно, чтобы своим видом вызывать потрясение у местных жителей. Интуитивно провёл по своим щекам, вспомнил князя Аскольда с его козлиной бородёнкой и неожиданно решил побриться и вздохнул с облегчением. Я жду, когда Гронд перейдёт к главному, он уловил мои рассеянные мысли, с хрипотцой заговорил: — Тогда мне пришлось не сладко, сломанные рёбра причиняли сильную боль, с трудом дышал, но больше всего меня тревожил… ты. Я не совсем поверил, что человек из наших легенд придёт из мира, который опаляет страшное солнце, но теперь я спокоен. Тогда мне пришлось покинуть своё убежище, так как часть сожжённой вами хищной плесени, возродилась и унюхала мою кровь, я едва унёс ноги. Мне пришлось вернуться к мосту, где убили нарпу и поселиться в её логове — хорошее место, отпугивает всех хищников. Так, в относительной безопасности, лечил своё тело и очищал разум. Когда окреп, решил пробираться сюда, но прежний путь был перекрыт разросшейся плесенью и подался за мост к железнодорожным путям. Это опасная дорога, но единственная, благодаря которой можно выбраться из тех уровней. Впрочем, хватит лирики, — Гронд уловил моё нетерпение, — в одном из переходов я столкнулся с мародёрами и подслушал их разговор. Оказывается, они нашли неизвестный ход, ведущий к поверхности. Я так думаю, о нём химеры ещё не знают, — устало произносит он.

— И где он? — напрягаюсь я.

— Так, с ходу, не объяснить, надо быть жителем подземных уровней, чтобы сориентироваться в лабиринтах тоннелей и природных пещер, но я Грайе дал необходимые координаты.

— В чём же дело, необходимо собираться, времени почти не осталось, — нетерпеливо произношу я, впиваясь в его пылающие зрачки, которые сейчас занимают почти весь объём глаз.

— Не для кого нет времени… это так, — склоняет он голову, — особенно в этом городе.

Я улавливаю в его голосе странные интонации, и они меня не на шутку обеспокоили: — Почему именно в этом городе? Химеры?

— Причём тут химеры! — с некоторым раздражением вклинивается в разговор Грайя. — Я недавних пор я заметила, Гроз Гур давно мог выжечь пещеры и освободить путь, но он зачем-то затягивает процесс. Он что-то от тебя хочет, и я догадываюсь, что именно, подарок Зирда, та могущественная вещь сводит с ума верховного правителя города. Он очень силён, но я смогла пробраться его мысли, ведь я Верховная жрица Огня, — без всякого бахвальства произносит она, — Гроз Гур заражён безумной идеей, им завладеть, а так же, артефактами из храма Огня.

— Зачем?! — вскричал я. — А как же ваши легенды и прочее? Он же понимает, тогда весь мир накроется «медным тазиком»!

— Каким тазиком? — буркнула Грайя.

— Медным…

— Я поняла. Это такое образное выражение, правда, странное и глупое, как и многое прочее, что вас окружает на поверхности.

— Хватит, Грайя! — возмутился я.

— Хорошо, хватит, — она скосила глаза, увидела Семёна, выбирающегося из бассейна, и мордашка мгновенно порозовела.

Это действительно что-то! Мой друг, за время вынужденного путешествия по подземным мирам, растерял последние остатки жира, а их место заняли литые мышцы, и сейчас он походит на сказочного героя, типа Геракла или того круче. Даже женщины с морально окрепшей психикой не в силах устоять от его мощи и детского обаяния и Грайя в их числе. Мне пришлось тронуть милую женщину за плечо, чтобы привести её в чувства. Она рассеянно посмотрела на меня, с трудом вспомнила наш разговор, тряхнула копной шикарных волос, и лицо потемнело: — Всё очень просто, Гроз Гур хочет занять твоё место и стать тем человеком из легенд, который изведёт химер.

— Чего-чего? — пытаюсь сообразить я. — Но ведь всё определено свыше, он разве этого не знает?

— У него на глазах чёрная пелена, он не может контролировать собой. В моей власти вызвать подмогу, но тогда начнётся война. А нам это надо? Пока он строит интриги, надо тихо сдёрнуть отсюда… а сейчас делать вид, что ни о чём не догадываемся.

— Ага, и при встречах, ржать как лошади! — неумно шучу я. Мне как-то всё разом надоело, так хочется вырваться на свежий воздух, полежать под ласковыми лучами солнца, поплавать в море, а главное, обнять ненаглядную Ладу и прижать к груди сына. Поэтому меня едва не посетил нервный срыв.

— Не надо ржать, — с иронией замечает Грайя, — можно воспользоваться другими, более нейтральными эмоциями.

Я посмотрел ей в глаза и внезапно увидел в них такую зрелость и силу, что опешил, и мне стало стыдно. Жрица не захотела развивать тему, обращается к Гронду: — Ты понял? Необходимо всё так организовать, чтобы Гроз Гура даже не усомнился, что мы не лохи.

Мне становится весело, как же быстро наши культуры сплетаются и каждая, заметьте, выбирает самые ценные «зёрна», вот в их обиходе и слова «лох» появилось, как это мило.

— А что, «лох», весьма правильное слово, — Грайя вновь прочитала мои мысли.

— От тебя ничего не скроешь, в замешательстве произношу я.

— Ты ничего и не скрывал, — внимательно глянула на меня жрица.

— М-да, — глубокомысленно пожевал я губы и стал с трудом лепить блоки на извилинах мозгов.

— Не трудись, раз тебе неприятно, я больше не буду подсматривать, — с некоторым сожалением произносит она.

Окружённые вниманием и тёплым радушием Гроз Гура, мы готовимся к самому обыкновенному побегу. В этом мире сплошь из экстрасенсов, или точнее — из магов, невероятно сложно прятать свои мысли и эмоции. Как бы я не старался казаться озабоченным лишь тем, как выжигают в тоннелях химер, Верховный Правитель что-то учуял во мне. Он стал незаметно приглядываться ко мне, а однажды я понял, что за нами давно следят.