— Сейчас ночь? — спрашиваю Семёна.

— Ближе к пяти. В городе светло. Здесь просто нет окон.

— Значит, я был без сознания пару часов.

— Около того.

— Как ты думаешь нам немедленно идти за артефактами или сначала отведём домой Игоря и Светочку? — в размышлении произношу я.

— Правильнее, конечно, домой, они вынесли столько трудностей, переживаний, сильно устали. В то же время, как представлю, что нам придётся вновь повторить весь этот путь, в дрожь бросает. У меня ощущение, эти предметы невероятно могущественны. Вдруг, действительно, от них зависит судьба нашего мира?

— Пещерный народ знает о какой-то тайне и придаёт им огромное значение, это очевидно. А ребята наши быстро освоились, — улыбаюсь я, — Игорь уже залез на крылатого ящера, а Светочка… где она? — кручу я головой.

— Повела нашу спутницу по музею, экскурсию проводит, — тихо смеётся Семён, — всё им интересно. Я вот что думаю, вероятно, прогулка в город пещерных людей будет для наших ребят увлекательной.

— Решено, идём за артефактами, — не слишком уверенно соглашаюсь я. Но вдруг, словно кошки, поскребли душу — я насторожился, прислушался к своей интуиции — кошки вновь поскреблись, но гадить не стали, значит не всё так страшно, подумал я.

Глаза привыкают к темноте, я хорошо различаю зал, в котором находимся. По центру возвышается постамент, заваленный тяжёлыми костями, чуть поодаль, притаился череп монстра, огромный как валун — пустые глазницы когда-то видели своих жертв, кинжаловидные зубы с лёгкостью рвали плоть травоядных титанов, тираннозавр по сравнению с ним — неоперившийся птенец.

Полукругом, вдоль стены, белеют колонны. Они ссужаются к верху и увенчаны круглыми шарами. В экспрессии полёта, застыли композиции из различных сцен — худощавые всадники командуют крылатыми драконами. А у большого шара, застыла группа людей, статуи искусно вылиты из металла, эмоции чётко прослеживаются на лицах. С удивлением понимаю, они смотрят на Землю. Континенты сдвинуты, океан один, но это все, же Земля. Колонисты, догадываюсь я, в далёком прошлом они прибыли на нашу планету и быть может она стала их новой родиной. А вдруг мы их потомки? Да нет же, Дарвин сказал, мы произошли от обезьян. По его мнению, всё эволюционирует от простого, к сложному. Правда, вот досада, ни одного достоверного промежуточного звена ни у микробов, ни у растений, ни у животных, включая человека, не обнаружено. Австралопитеки, синантропы, питекантропы и прочие из их семейства, были обычными, может не совсем заурядными, но обезьянами, и хотя их выпрямили сторонники дарвинизма, подгоняя приматов под эволюционное учение, к сожалению, они передвигались так же как наши макаки, мартышки, шимпанзе. Опираясь на передние конечности, они с восторгом прыгали по веткам деревьев, держа в лапах вкусные бананы и строили обезьяньи гнёзда на деревьях, хотя… некоторые освоили пещеры и питались мясом… ужас какой! М-да, всё появлялось сразу, в одночасье. Гм, мы тоже появились здесь мгновенно. Я усмехаюсь мыслям, целые цивилизации живых существ, стремительно появлялись на нашей многострадальной Земле и вымирали так же быстро, освобождая место другим. Очень жаль, но нам не дано понять сложную игру Бога и его ипостасей.

С грустью иду вдоль колонн, Семён рядом, что-то возбуждённо рассказывает, но я с трудом понимаю его, меня одолевают непростые мысли.

Игорёше надоел крылатый ящер, он спешит, к гуляющей по музею, Светочке и её новой подруге. Пещерная женщина ведёт себя настолько просто, будто обычная земная тётя, прекрасно ладит с малышнёй, увидев Игоря, воинственно размахивающим кинжалом, треплет по взъерошенным волосам. Девочку, теребящую бусы, прижимает к себе. Вот удивительно, на меня до сих пор гипнотически действуют её пылающие глаза, а детям всё нипочём, ходят за ней как цыплята за мамой наседкой.

Здание музея, трёх этажное, по центру — зал, по периметру колонны. Вычурные лестницы плавно переходят на мостки, они, словно ласточкины гнёзда, прилепленные к стенам и, в их глубине, виднеются контуры дверей, но только одна или две открыты.

Экспонатов было много, но от большинства осталась в лучшем случае труха. На стенах когда-то висели картины, но только некоторые рамы из железа уцелели. Радует, что часть экспонатов из мрамора и металла, поэтому есть, на что посмотреть и помечтать о прошлой жизни, ушедших в глубь веков цивилизаций. Величественные вазы в виде цветов, удивляют своими формами и безупречной резьбой. Статуи героев застыли в поединках с доисторическими монстрами, хрупкие женщины, как живые, и сейчас пленяют своей красотой.

Всматриваюсь в лица статуй. Незнакомые черты некогда жившего здесь народа, в них есть всё, и радость, и горе, отвага, страх, и гордость, и унижение — все эмоции присущие человеку, но это незнакомая мне раса. И вдруг я обмер, из темноты словно выплывает трон из драгоценных металлов, на нём непринуждённо сидит, блистая белым мрамором, женщина царица: насмешливый взгляд, глаза из самоцветных камней, у пухлых губ властные складочки. Но я узнал её, она из моего сна, мы с ней гуляли у мелкого моря, в день заката их цивилизации.

Стою как громом оглушённый, грёзы овладевают мной, тоска словно тянет жилы из тела.

— Красивая тётка, — разрушает грёзы Семён. Он остановился рядом, с интересом рассматривает царицу как обычный музейный экспонат.

— Ты знаешь благодаря кому мы здесь оказались? — глухо говорю я. — Это она. Не знаю, что она за существо, но обладала… обладает невероятным могуществом. Она миллионы лет назад предвидела исторические события планетарных масштабов и вызвала нас сюда в момент некой опасности.

Вглядываюсь в её лицо, может мне показалось, но в её глазах затрепетал живой огонёк.

— Такое ощущение, что сейчас проснётся, — вздрагивает рядом Семён.

— Её душа до сих пор витает здесь, — я почему-то оглядываюсь по сторонам.

Странные тени бегают по стенам, словно заволновались бесчисленные статуи в зале. Мне становится не уютно, вдруг они оживут, захрустят суставами, расправят спины, откроют мёртвые глаза, посмотрят на меня с требованием отомстить за их смерть.

Рядом щебечет Светочка, они спустились вниз и подходят к нам. Пещерная женщина останавливается перед царицей, глаза пылают огнём, на молочно белой коже проступают капельки пота, она быстро говорит, оборачиваясь то ко мне, то к ней. Внезапно, я улавливаю смысл её речи. Он входит в сознание целыми кусками, в виде образов. В её глазах, мы пришельцы другого мира, не боги, она чётко это осознаёт, но приравнивает меня по могуществу с ними. Она понимает, мы смертны, озабочена этим обстоятельством. В её понимании за артефактами должно спуститься высшее существо, а не человек и народ её так же думает. Она всё ещё сомневается в правильности решения передачи их мне, но время не терпит, захватчики уже запустили щупальца в земные недра и разрастаются, словно раковая опухоль, пожирая всё на своём пути, отравляя воздух аммиачной смесью, но как она боится ошибиться и, отдать единственный шанс на спасение, не тем кому нужно. Вдруг это руки врага? Я хочу её успокоить, но, кажется, она ждёт некого знака, который развеет все сомнения не от меня.

Мраморная царица сидит неподвижно, от камня веет холодом, но самоцветные глаза словно подёргиваются вуалью. Внезапно в глазах возникают узкие прорези зрачков. В ужасе отшатываюсь, человеческая психика не способна воспринимать в неживом — живое. Золотой свет заструился из глаз, повисает в пространстве в виде сверкающего облачка, густеет, принимает форму женской фигуры. Зыбкая тень наливается светом и силой — женщина из неимоверно далёкого прошлого, повела очами, и переводит взгляд на меня, одаривая теплом и любовью.

«Ты?» — шевелятся губы. «Значит получилось. Какой красивый. Я могла бы тебя полюбить».

«Ты живая?» — спрашиваю я, зная, что задаю глупый вопрос и краснею от её слов.

«Живая? А, что такое жизнь? И где настоящая жизнь?» — её голос переливается как звуки серебряного колокольчика. Она смеётся, показывая белые, как снег, ровные зубы.