Когда музыка и легкий незатейливый свист стихли, мужчина выдохнул.

Что ж… осталась последняя. Последняя песня, подходящая Аллену больше всего и именно поэтому, как видно, оставленная на десерт.

Тики тронул не отрывающего глаз от Аллена друга за плечо и прочистил горло. Надо воспользоваться этим коротким перерывом в течение которого младший Уолкер говорил о песне на бис, и сказать ему.

— Неа… — мужчина дернулся от прикосновения и резко обернулся к нему. — Вообще-то я привел тебя сюда не музыку послушать, а… рассказать кое-что…

Старший Уолкер тут же отвел завороженный взгляд от сцены и подозрительно нахмурился, явно предчувствуя грядущий подвох.

О, с иронией подумал Тики, ну что ты, дружище, какой подвох.

— И что же?..

— Итак, я сейчас тебе показал Алису, но это… — здесь Микк запнулся, — еще не все. Но ты должен пообещать мне, что после выступления пойдешь, сядешь в машину и дождешься нас, хорошо? — тут же быстро попросил он.

— Нас? — все также недоверчиво прищурился друг, и Тики кивнул в сторону сцены без лишних слов.

— Нас, — подтвердил он. — Потому что… Алису я всегда подвожу до дома. И… потому что там, на сцене… Твой брат.

Лицо Неа побледнело так сильно, что стало похоже на белое полотно, и Тики поспешил схватить друга за запястье, чтобы объяснить, как-то успокоить, рассказать.

— Пожалуйста, просто поговори с ним. Это, — он указал на Аллена, который тем временем с мечтательной улыбкой смотрел в зал, пока игривая мелодия фортепиано лилась по воздуху, — то, что твой брат создал, чтобы не беспокоить тебя.

Неа потерянно нахмурился, поджав дрожащие губы, и метнул взгляд на сцену, всматриваясь в фигуру юноши и словно пытаясь найти там хоть что-то, что могло опровергнуть слова Тики.

Но Микк был полностью прав.

Потому что пел сейчас Аллен. Пел про то, как считает звёзды, как собирает по крупицам прошлое и как, возможно, когда-нибудь заплачет.

Неа судорожно вздохнул, будто внезапно понял что-то очевидное, что-то лежащее перед ним на поверхности постоянно, и, закусив губу, кивнул.

— Хорошо.

— Дождешься конца песни и уйдешь, — негромко произнес в ответ Тики, кивая и утешающе хлопая его по плечу. — И давай… — тут он вздохнул, — давай без глупостей, ладно? Сядешь в салон и дождешься нас.

Мужчина судорожно вздохнул — и вдруг, подавшись к Тики, крепко обнял его.

— Ты охрененный друг, слышишь? — горячечно зашептал ему в ухо он. — Спасибо. Спасибоспасибоспасибо. Я не знаю, что… что делал бы без тебя, Тики… — здесь Неа замотал головой и как-то лихорадочно рассмеялся, отстраняясь от него и глядя в ему лицо блестящими от непролитых слез глазами.

Тики криво улыбнулся.

Это еще не все до тебя дошло, Неа…

Когда музыка начала стихать, и голос Аллена пошел на убыль, старший Уолкер взял со стола ключи от машины Тики и поднялся.

— Я… выйду пока не включили свет, да?.. — неловко затоптался на месте он, и Микк коротко кивнул, на секунду ободряюще сжав его руку.

— Все будет в порядке, правда, — тихо и по возможности убедительно произнес он, хотя совершенно не был уверен в этом.

Потому что не представлял, как мог отреагировать на всё это слишком эмоциональный после концерта Аллен.

Хотя… был у него один вариант, самый ужасный, по правде, вариант, но Тики дико не хотел, чтобы именно так всё и вышло. Тики совершенно не хотел, чтобы Малыш отдалялся от него, чтобы он леденел и закрывался, чтобы больше не позволял себе расслабленно и наивно забираться ему под руку, краснеть от осознания происходящего и ревновать к самому себе же.

Аллен нашёл его через пять минут, неописуемо счастливый и живой, с румянцем на щеках, запыхавшийся, взволнованный и невероятно желанный в этой своей встревоженности.

— Тики! — обрадованно воскликнул он, подбегая к нему. — Я думал, что ты не пришёл… — озадаченно пробормотал юноша, неловко пожав плечами, и Микк, хитро усмехнувшись, легко потрепал его по голове.

— Ну вот, стоило мне просто за другой столик, значит, сесть, как ты…

— Нет-нет! — сконфуженно перебил его Аллен, взмахнув ладонями, закутанными в эти потрясающие ажурные перчатки, которые так и хотелось снять, чтобы касаться кожи рук. — Нет, что ты, просто я… ну… — забормотал он, стеснённо перебирая пальцами рыжие пряди.

Тики заставил себя думать о чём-то очень серьёзном и опасном, а не о том, как сильно ему хочется поцеловать эти яркие алые губы.

Например, в машине ждал Неа. И как только Аллен увидит его, то точно уж не позволит даже просто прикоснуться к себе.

Мужчина отстранено дёрнул уголком губ, взглянув на воодушевлённо взирающего на него Малыша, и обречённо вздохнул, всё-таки не сдержавшись и легко поцеловав дёрнувшемуся юноше ладонь.

— Ты был великолепен сегодня. И у меня для тебя сюрприз.

Аллен тут же ошеломленно замер.

— С-юрпри-и-з?.. К-акой?.. И заче-е-м?.. — ладони у Тики он так и вырвал, и мужчина позволил себе еще одну слабую улыбку — и еще один поцелуй руки. Потому что это… все, что он мог позволить себе сейчас в принципе. Да и то — только сейчас.

— Увидишь, он в машине. Так надо, — Малыш все-таки закусил губу, пунцовея щеками, когда Тики во второй раз коснулся губами его затянутой в перчатку ладони (ткань была приятно прохладной и чуть шершавой), и спрятал руки за спину.

Закомплексованный идиот.

— Ммм… Тогда я… я переоденусь сейчас, да? — неловко и смущенно выдохнул он. — Ты же подождешь меня, да?.. Я… я быстро… — Тики легко кивнул и достал из кармана брюк пачку сигарет, за показным спокойствием, однако, ощущая, как внутри у него все колотит.

— Конечно. Я буду на улице.

Руки слегка подрагивали, когда, стоя на улице, он щелкал кнопочкой зажигалки, и поэтому закурить получилось лишь со второго раза.

Ну что ж… Бывает.

Аллен выскочил на порог кафе минут через десять, как и обычно — румяный, окрыленный и смущенно-веселый. И на Тики смотрел будто тот волшебник какой или что-то вроде того.

Хреновый у меня для тебя сюрприз, мой хороший, горько подумал Тики, но я ужасно люблю вас обоих, поэтому… так будет, честно, лучше.

До машины они добрались молча, потому что редиска о чём-то серьёзно раздумывал, а мужчина просто не мог сказать ничего легкомысленного, как обычно это делал.

Уже когда уселись в авто, Аллен всё-таки спросил, смущённо почесав макушку:

— Ну и… тебе правда понравилось?

И столько слепой и искренней надежды было в его голосе, в его серых глазах, что Тики просто не мог как-то соврать ему. Мужчина бросил взгляд в зеркало заднего вида, где отражался напряжённо замерший Неа, и выдохнул, ощущая предательскую морозную дрожь по всему телу.

— Я улыбался как идиот весь концерт, Малыш, — признался он, ловя радостный взгляд Аллена, и продолжил, всеми силами оттягивая момент истины: — И твоя последняя песня, она…

Юноша сконфуженно хохотнул, легкомысленно махнув ладонью, и пожал плечами, отведя взгляд.

— Она обо мне, да, — со смешком согласился он. — Ладно, давай не… просто… это как всегда, — растерянно закусил редиска всё ещё очень яркую губу и обескураженно улыбнулся. — Ну и где мой сюрприз?

Тики сглотнул, силясь не терять своей улыбки, чтобы не пугать Малыша раньше времени, и кивнул на заднее сидение.

— За твоей спиной.

Аллен со сдержанным любопытством обернулся, заглядывая за спинку кресла, и замер, на секунду расширив глаза в самом настоящем ужасе и сжав челюсти так, что заиграли желваки, после чего начал бледнеть и покрываться ледяной коркой, скрываясь за своими невозмутимостью и равнодушием.

Тики уже хотел схватить его за руку, как-нибудь поддержать, успокоить, плюя на то, что сам Малыш сейчас, скорее всего, ненавидит и проклинает его, но Неа подался вперёд, обхватывая ладонь редиски, попытавшегося выдернуть её, пальцами, и мягко улыбнулся.

— Ты так похож на свою мать, Аллен, — ласково прошептал он, и Тики поражённо замер, уставившись на друга, отчего-то совершенно не ожидавший именно этого.