Алиса с несколько долгих секунд смотрела ему в глаза, внимательно, словно бы выискивая что-то очень важное, а потом кивнула.

— Конечно, я не против.

Микк улыбнулся, чувствуя себя сорвавшим большой куш счастливчиком, и подумал о том, что надо будет купить Вайзли что-нибудь совершенно потрясающее. Он подозревал — не будь брата рядом, Алиса не согласилась бы остаться с ним в машине один на один. Но с Вайзли…

— Ну что, болезный, — мужчина обернулся к брату и кивнул в сторону стоянки, — поехали?

Парень оторвался от созерцания освещенной фонарями заполненной улицы и… удивленно вскинул брови.

— Куда это с вами? — недоуменно осведомился он. — За мной Шерил приедет. Я тебе не сказал?

А вот это было уже интересно… Дело принимало опасный оборот.

Шерил здесь.

Алиса могла отказаться.

— А Шерил в Японии? — на самом деле Тики ощущал себя… наверное, обманутым. Он вообще не знал, что брат вернулся, а ведь Шерил стопроцентно должен был ему сообщить об этом.

— Так он же должен был тебе позвонить, — Вайзли хмыкнул и закатил глаза, махнув рукой с таким видом, словно уже привык к подобному. — Ясно. Ты просто трубку опять не взял.

Стоящая рядом с Тики Алиса прыснула и сверкнула в его сторону насмешливым взглядом. Это было нечто вроде: «Вы не только повеса, но еще разгильдяй!»

Мужчина был готов согласиться с чем угодно, если она не передумает.

А девушка, казалось, и правда не передумала.

— И зря~я, — продолжал тем временем напевать Вайзли с лукавым видом. — Он приехал навестить своего любимого братика и свою дочурку.

Тики закатил глаза, фыркнув. Конечно, это было хорошо, что Шерил наконец решил проведать самого младшего, потому что сам Микк виделся с ним примерно с месяц назад, когда отлучался в Европу из-за заказа, но всё равно манера Вайзли хвастаться своим болезненным положением любимого ребёночка иногда бесила. Хотя, опять же, Шерила это приводило в восторг, и иногда они вместе устраивали чуть ли не целые концерты со слезами, соплями, объятиями и тому подобным. Нередко к этому безобразию присоединялась и Роад, а иногда даже и Трайд, мамин брат, который, правда, ограничивался лишь скупыми улыбками.

— И что, вы к дочурке прямо сейчас поедете? — с усмешкой спросил Тики, замечая, как Алиса заинтересованно рассматривает Вайзли.

— Нет, мы завтра, — махнул рукой брат и показательно широко и сладко зевнул, на что Микк лишь закатил глаза. — Маленькому Вайзли пора спать, да и маленькой Роад тоже.

— Ох, какие, однако, послушные детки, — проворчал мужчина, отмечая, что улыбка Алисы как-то дёрнулась, и выдохнул: — Напомню Шерилу, чтобы одеяло тебе подоткнул.

— Это кстати. Тебе-то оно сегодня может и не понадобиться, — с лукавой ухмылкой протянул Вайзли, и Тики непонимающе замер.

Это он сейчас про что?

Какое одеяло? Почему не понадобится? Он же тоже спать будет.

Алиса рядом прыснула в кулак, отведя взгляд, и до Микка дошло.

А, одеяло. Точно.

Одеяло, ну конечно.

Алиса, машина, одеяло, да-да.

Тики почувствовал, как на скулах потеплело, и остервенело вскинулся на захохотавшего Вайзли:

— Между нами ничего такого нет!

Брат просто вытаращился, наверняка моментально заметив это. Он вообще был наблюдательным малым, и если бы не здоровье — психоаналитиком уж точно оказался бы потрясающим.

— Ты знаешь, что покраснел? — осведомил Микка парень и стрельнул в Алису уважительным взглядом. — Никогда не видел, как ты краснеешь, — признался он, прыснув в кулак. — Разве что от злости — когда Шерил лезет к тебе, а у тебя в руках папка с досье.

— Просто заткнись, — выдавил из себя Тики в ответ и резко отвел глаза, предпочитая не смотреть ни на девушку, ни на брата. Хрен Вайзли теперь, а не что-нибудь крутое, сам виноват. — Вали уже к этому слезному заводу под крылышко.

Вайзли снова в открытую хохотнул и махнул рукой.

— Да ладно уж!.. Хоть что-то ты не смог опошлить…

Тики закатил глаза и отвернулся, все еще чувствуя жар на скулах и совершенно не зная, куда себя деть. В итоге он предпочел не прощаться с братцем и игнорировать его последующие подколки. И обернулся к Алисе.

Девушка над чем-то напряженно размышляла, почти до побеления костяшек сжимая в пальцах букет камелий и глядя словно мимо мужчины.

— Мы… едем?

Голос его дрожал, хотя Тики всеми силами пытался эту дрожь скрыть, и это раздражало ровно столько же, сколько и смущало.

Алиса вскинула на него серые потерянные глаза, но тут же улыбнулась, кивнув.

— Конечно, — легко согласилась она и поклонилась на прощание совершенно умилённому Вайзли, — рада была с вами познакомиться, до свидания.

Микку было как-то не по себе от этого волнения — что в себе, что в девушке, — но он заставил себя собраться и, улыбнувшись, зашагал к стоянке, слыша, как позади раздаётся цокот толстых каблуков.

Когда они сели в машину, Тики чувствовал, как глупая улыбка норовит растянуть губы, и ничего не мог с этим поделать. Он завёл мотор, стараясь не смотреть на стеснённо передёрнувшую плечами Алису, когда вдруг она отстранённо поинтересовалась:

— Мне кажется, или вы и правда покраснели?

Микк понял, что его скулы буквально заливает румянец. Он обернулся к внимательно наблюдавшей за ним девушке, ничего так и не ответив, и заметил, как внезапно и её лицо пошло алыми пятнами.

Алиса стремительно отвернула голову к окну, но в отражении Тики отчётливо видел краску смущения на бледной коже.

Подумать только, вечно невозмутимая Алиса смутилась.

Подумать только, обычно брутальный Микк тоже смутился.

Смех один, что сказать.

— Простите его, — наконец выдохнул мужчина, стараясь любоваться девушкой не слишком откровенно. — Вайзли вечно болтает всякое, и это… Зачастую на самом деле весьма смущает.

— Все в порядке, — также задумчиво-отстраненно отозвалась девушка, не поворачивая головы в его сторону. — Скажите, а… Роад — дочь вашего брата, так? Роад… Камелот?

Тики, только выехавший со стоянки, чуть дернул пальцами, сжавшимися на руле, и все-таки вперил в Алису удивленный взгляд. Неужели они знакомы? Если так, то это во многом осложняло дело, потому что Роад могла… многое рассказать о нем. И не всегда хорошее.

— Да, верно, — все же отозвался мужчина, медленно кивая. — Мы с Шерилом родные братья, но у меня фамилия матери. Шерил — политик, и семейная фамилия слишком приметна, — он слегка пожал плечами. Они выехали на дорогу. — А для моей работы это… нежелательно. Куда едем?

Алиса перевела на него серьезный задумчивый взгляд, чуть склоняя голову набок и как как будто бы… леденея. Отстраняясь. Словно знала уже что-то нелестное о нем, мрачное. Грязное.

— К общежитию женской академии, — как-то на автомате произнесла она. — И… кем же вы работаете? — тон у нее стал холодным и каким-то… подозрительно-осторожным.

Тики захотелось наклониться и крепко поцеловать ее, напряженную и сомневающуюся, чтобы эти сомнения как-то развеять. Но если он так поступит, то Алиса либо заедет ему по яйцам, либо со всей дури вмажет лицом в лобовое стекло.

Мужчине, честно говоря, ничего из этого не хотелось.

А потому он лишь пожал плечами, нарочито легкомысленно хмыкая, и усмехнулся.

— Я… человек особый. Для особых поручений, — хохотнул Микк, находя эту игру слов забавным.

Человек для убийств. Для слежки. Для шпионажа.

— А… — как-то странно просипела Алиса, вперив взгляд в лобовое стекло. Как-то ужасно напряжённо, будто о чём-то усиленно думая. О чём-то ужасно нелицеприятном. — А ваш друг, Неа, он… знает об этих поручениях?

Она об Аллене?.. Но спросить о нем прямо не может и потому спрашивает про Неа, тоже являющегося частью всего этого?

Она влюблена в него или что? Или, может, они встречаются?

Внезапно Тики ощутил себя очень паршиво. Как… как будто эта его влюбленность — одна огромная ошибка, которая потом отольется ему горечью, а разрешение Алисы (довольно спорное, на самом деле) ухаживать за ней — не более, чем жест милосердия с ее стороны.