Микк, хмыкнув, спустился с мостика, заворожённо наблюдая за переливами кровавого узора.
А потом он познакомился с тем самым «парнем-вампом», ужасно бледным и болезненным, со скептическим удивлением пронаблюдал, как тот разговаривает с цветами, и после этого до самого вечера пытался вспомнить все комплименты (на всех языках, которые знал), чтобы успокоить разгневанные розы, выросшие до размера кабанов. И желающие тебя сожрать живьём.
В общем, когда Тики, совершенно уставший и ничего не хотевший, приполз в свою каюту, он завалился на кровать и заснул сразу же, даже не обращая внимания на белые стены и стерильность обстановки.
Правда, Крори ему всё же вручил горшок с цветами в качестве приветственного подарка, и он теперь бедно ютился около постели, забытый и никому сейчас не нужный.
========== II ==========
Утро встретило Тики безрадостно. Все вокруг было белым, и даже пахло как будто какими-то препаратами для очистки воздуха из блока матушки Лу. Парень распахнул глаза — и тут же зажмурился, проклиная себя за сам факт пробуждения. Не мог поспать еще хотя бы немного? Хотя бы и полчаса?
Опоздал бы на утреннюю капельницу разок, и ничего с ним бы не сделалось.
Тики резко сел, чувствуя себя каким-то совершенно заторможенным, и медленно обвел взглядом комнату. Небольшую необжитую белую комнату.
Сжимающий покрывало кулак что-то размашисто и мокро облизало, и Микк нервно дернулся, судорожно жмурясь и с отвращением к себе пережидая приступ сотрясшей тело крупной дрожи.
Это было всего лишь растение. Цветок, который ему подарил Крори. Точно. И сам Тики не в одной из лабораторий к блоке Лулу Белл, а на Ковчеге.
Парень глубоко и рвано вздохнул и провел рукой по влажным от пота волосам.
На часах было начало пятого.
Крори вчера что-то тараторил о том, что цветок этот питается солнечным светом, а потому необходимо было его поставить куда-нибудь на подоконник, под лучи, чтобы он не пищал и не кусал всё, что окажется в радиусе его зубастеньких клыков.
Прекрасно, именно цветка-хищника Тики и не хватало.
Микк вздохнул, устало провёл ладонью по лицу и встал. Смысл пытаться уснуть, если всё равно уже проснулся? Он поднял орущий цветок, который так и норовил откусить от него приличный кусок, и поставил на подоконник.
Но вообще-то, да. Цветов в этой белой, давящей на мозги комнате не хватало.
Тики посчитал нужным продолжить свои исследовательские вылазки по Ковчегу в надежде найти что-нибудь интересное. И познакомиться с кем-нибудь.
А потому где-то через полчаса он вышел в коридор. Вчера он смог осмотреть только левое крыло, которое включало в себя зоны отдыха и несколько лабораторий, половина из которых, правда, оказалась заперта. Сегодня же ему хотелось хотя бы бегло ознакомиться с правым крылом. И особенно — зайти в тот огромный зоопарк. Туда Тики, собственно, и направился.
В зоопарке было шумно, ярко и весело. Заправлял им некий Мари — слепой парень примерно возраста самого Микка, замечающий гораздо больше некоторых зрячих. Этот без малого странный укротитель корабельного зверинца схватил его за руки спустя минуты три после их знакомства.
Собственно, Тики знакомиться толком не умел в принципе и просто пришел в зверинец ради интереса, даже не ожидая, что в такую рань там кто-то окажется. Однако… Мари превзошел все его ожидания. Он ощупал его руки до локтя, надавливая почему-то всегда как раз там, где до сих пор иногда болело, и постоянно натыкаясь пальцами на холодный металл браслетов.
И хмыкнул, улыбнувшись как-то ну очень криво и ничего по этому поводу не сказав.
Только задрал длинный рукав своей робы и продемонстрировал Тики шрамы, тянущиеся тонкими нитями от внутренней стороны локтя до самой ладони. А после этого они пожали друг другу руки.
Мари рассказал Тики про каждый образец в этом помещении, пояснил принцип автоматизации этого домашнего зоопарка и показал, как нужно ухаживать за самыми проблемными и хлопотными его обитателями. Микк, которому все это было в новинку, слушал его, ловя себя на том, что у него ошеломленно приоткрыт рот. Это было куда увлекательнее, чем помощь Крори в оранжерее, но вместе с этим — куда сложнее.
Но Тики, ни разу не заботившемуся о ком-то живом так, как должно, это безумно понравилось.
Было что-то волшебное в этом, трепетное и настоящее — видеть, как доверчиво или испуганно смотрят на тебя звери, дотрагиваться до хрупких кроликов и осторожничать с подозрительными волками, гладить мокрых черепах и играть с дикими кошками. Тики даже и не заметил, как на несколько часов полностью погрузился в эту атмосферу, наполненную криками, писками, шепотом, певчими трелями и уханьями.
Мари мягко улыбался, нежно касаясь животных, и рассказывал про повадки каждого из них, с готовностью отвечал на любой вопрос, возникавший у Тики в голове, и просто оказался приятным человеком.
— А зачем вообще столько? — вдруг спросил Микк, и мужчина хохотнул, дёрнув широкими плечами.
Мари вообще был больше похож на какого-то грузчика или борца — он чем-то напоминал Скина, будучи таким же крупным и мощным.
— Ну, — протянул он, неловко почесав нос. — Вот та вся зона, — махнул в сторону, где в небольших загонах были размещены кролики, бараны, свиньи и куры, — на пропитание капитану. Остальное — для опытов и исследований.
Тики нахмурился. Это не казалось чем-то странным после того, что он увидел вчера — Уолкер терял слишком много крови при запуске Ковчега (и это был явно какой-то очень уж своеобразный запуск, похожий на биологическую проверку или вроде того). Странным казалось то, что Ковчег запускался именно так. Ни Адам, ни Майтра никогда ни о чем таком не распространялись, и из-за этого увиденное наводило на определенные мысли.
— Ничего себе! — выдавил Тики, постаравшись, чтобы получилось как можно более искренне. — Это из-за того, как он каждый раз запускает Ковчег, да?
И сейчас Микку приходило в голову только два варианта — либо что-то в Ковчеге было серьезно изменено после его угона, либо изначально система запуска была именно такой чокнутой, просто об этом никто не говорил.
И Тики, честно сказать, склонялся больше ко второму варианту. В Ордене не экспериментировали на людях (и это уже делало честь тамошним ученым, потому что они были не хуже Семьи при всех своих лишениях), да и подобная система была как раз в духе Майтры.
Но в таком случае, как работает эта система? Если ранее можно было подумать, что с Ковчегом делятся своей кровью все по очереди, то теперь, после слов Мари, получалось, что делает это всегда только Уолкер. Могло ли быть так, что Ковчег настроен исключительно на него? Но если так, кто это сделал и как?
Учитывая то, что изначально Ковчег был создан Семьей, это все выглядело весьма подозрительно.
«Уж не из огня ли да в полымя ты попал, Тики Микк?»
Что, если Уолкер на самом деле не благородный повстанец, борющийся за свободу, а подставное лицо, призванное для отвода глаз?
Эта была совершенно безумная и идиотская мысль, но от неё почему-то пробежал по спине холодок.
Потому что если раньше наличие Ковчега в руках малолетнего подрывника объяснялось просто угоном, то сейчас… здесь было что-то нечисто.
— Да, — кивнул Мари. — Он теряет столько крови, что после каждого запуска отсыпается часов шесть, хотя обычно почти вообще не спит — ему хватает сыворотки-ночёвки.
Тики кивнул, нахмурившись. Сывороткой-ночёвкой называли субстанцию, наполненную полезными веществами, которые позволяли не спать до семи суток, периодически обходясь получасовым сном. Но она была очень вредной, потому что, по сути, ничто не могло заменить естественный отдых для мозга, а потому люди использовали её довольно редко. И оттого ещё страннее было то обстоятельство, что такой мальчишка, ещё совсем малыш — хрупкий и растущий организм, — принимает её.
— А почему… — начал Тики как можно более незаинтересованным тоном.
— Вообще, — перебил его Мари, — про капитана никто ничего не знает: ни его историю, ни откуда у него этот звездолёт, ни кто он вообще такой, — пожал мужчина плечами, погладив сидящую на коленях кошку.
