— Заботливый? — Тики слегка расслабился, позволив себе беззлобную усмешку. Неужто Уолкер был не настолько непробиваемым, насколько казался на первый взгляд?

Младшая Ли неловко пожала плечами, явно не зная, как это объяснить.

— Ну… по-своему, — наконец улыбнулась она. — По-варварски, если можно сказать вот так.

Тики тихо рассмеялся, и девушка тут же просто засияла, как будто искренне обрадовалась такому проявлению его эмоций.

Это было немного странно для парня. Никто и никогда в семье не радовался тому, что он рассмеялся или улыбнулся, а потому он вскоре перестал. Незачем было даже пытаться искать хоть какой-то отклик — потому что Тики и его семья считали забавными и смешными разные вещи.

Например, его брат Шерил обожал смотреть на конвульсии подопытных, когда им вкалывают поочередно с коротким временным интервалом две противоположные по своему составу и назначению сыворотки. Человек начинал дергаться и кричать, но Шерил фиксировал его в одном положении и долго смотрел на то, как дрожит изможденное тело.

И считал это довольно забавным зрелищем.

Именно поэтому Тики просто ненавидел все это — всю эту лабораторную стерильность и научную точность.

Он знал — когда, чего и сколько капель нужно вколоть, но его от всего этого тошнило.

Вдруг над ними раздался глубокий голос Хевласки, заставивший Тики вздрогнуть от неожиданности.

— Взлёт через десять минут, всем занять свои места.

Линали вздохнула, покачала головой, словно бы разочарованно приложила ладонь к щеке и улыбнулась Микку.

— Тогда пойдём вместе, нам всё равно по пути.

Тики пожал плечами, честно говоря, совершенно не понимая, что ему необходимо сейчас делать, и согласился.

— Аллен сам назначит тебе работу, а потому легче всего его поймать сразу же после взлёта, пока он не сбежал заниматься делами, — поделилась Линали, быстро вышагивая по коридорам, и Тики, наконец, смог рассмотреть её лучше (в галерее было слишком темно). Девушка была невысокого роста, явно китаянка, с длинными тёмными волосами, собранными в два хвоста, в длинных облегающих ноги джинсах и в свободной блузе.

Микк признал, что девушка была хорошенькой и довольно привлекательной, и оттого его только сильнее поражал факт её нахождения здесь.

Когда они добрались до комнаты управления, здесь было лишь два человека, не считая их самих, — Уолкер и еще какая-то черноволосая девушка.

Чёрт подери, да где этот мальчишка умудрился ограбить заповедник? Да ещё и так, что Адам даже не упоминал об этом!

Тики сокрушенно прикрыл глаза и подумал, что подписался на что-то совершенно безумное. На секунду у него даже мелькнула мысль провалить этот чертов испытательный срок и спуститься с небес на землю.

И сбежать куда-нибудь, забившись в какую-нибудь дыру и не выползая.

Потому что за эти двадцать три года он так устал, что не хотел по-настоящему уже ничего. Только иногда — сдохнуть наконец, без мук, спокойно.

Но покончить собой у него просто недоставало смелости. Именно поэтому так вот он и шел вперед.

Тики мотнул головой и стиснул зубы, пытаясь унять поднимающуюся изнутри черноту, желчью оседающую на языке всякий раз, когда он о чем-то подобном думал.

Умирать нельзя. Умирать рано. Он еще не увидел света нового мира. Не приложил руки к его созданию. Он еще так мало успел, хотя так много знал. Он же ведь не…

Уолкер заметил их с Линали и махнул рукой, веля подойти. Кому — Микк так и не понял, но младшая Ли подтолкнула его в спину и тихо засмеялась, почти шепотом советуя ему:

— Не робей. Аллен любит норовистых.

Это звучало странно. Потому что его, как уже понял Тики, Уолкер не любил, постоянно подкалывая и одаривая насмешливо-оценивающими взглядами.

Или, может быть, ему просто казалось?

Они знакомы, чёрт подери, всего несколько часов от силы.

Микк, отчего-то испытывая глупую дрожь в коленях, поднялся на мостик к мальчишке, вновь отмечая, какой же он хрупкий и тонкий по сравнению самим парнем. Как такой вообще умудрился перейти Адаму дорогу?

Это же даже не мальчишка, это… малыш какой-то.

— Так, возьмись за поручни и не мешайся под ногами, — не глядя на Тики, бросил Уолкер.

И — достал из кармана перочинный ножик, один из тех, которые были популярны в начале двадцать первого века, с множеством функций, зачастую бесполезных, но всегда необходимых в самых странных ситуациях.

— Десять, девять, восемь… — зазвучал голос Хевласки по всему кораблю, и Тики заметил, как Линали уже уселась за одну из панелей, сосредоточенно всматриваясь в бегающие цифры и буквы.

Уолкер занёс нож над правой кистью и одним чётким (и совершенно безжалостным) движением рубанул по ладони.

— …семь, шесть…

Кровь густой струёй разбилась о поверхность ровного белого стола и тонкими ручейками поползла по сразу же углубившимся каналам размером с один сантиметр. Тики, стоявший позади мальчишки, но видевший кончик его носа, не сдержался (зрелище было… зрелищным) и выдохнул, сильнее сжимая поручни и наблюдая за словно бы вышитым бардовыми нитками кругом, полностью оплетшим красным узором мостик, который возвышался над остальным помещением примерно на метр. В самом центре стола образовалась неглубокая чаша, и Уолкер отвёл ладонь, размашисто лизнув её и повесив вдоль тела.

— …пять, четыре…

Из краёв чаши, наполнившейся кровью, вверх потянулись блекло светящиеся тонкие пластинки, больше похожие на голограммы, и пересеклись в одной точке где-то в двадцати сантиметрах над поверхностью стола.

— …три, два…

Пластинки образовали голографическую сферу, внутри которой словно бы полыхала чистая энергия, и Тики вновь не сдержал восхищения. Уолкер глубоко вздохнул, протянул ладони вперёд, огибая шар с обеих сторон, и усмехнулся.

— …один…

— Запуск.

— …ноль.

Ковчег плавно поднялся в воздух — а в следующую секунду Тики тряхнуло, и мрачное здание Ордена исчезло из поля его видимости. И уже это было настолько потрясающе, что Микк был согласен выслушивать подначки Уолкера целыми днями, лишь бы и дальше слоняться здесь.

Ковчег — удивительнейшее устройство, черт побери — хранил в себе множество тайн, судя по всему, и Тики ужасно хотелось все их разгадать. Правда, он сомневался, что у него получится понять хоть треть, но… В конце концов, это не блок матушки Лулу, который он излазил когда-то вдоль и поперек в поисках различных лазеек, ведущих к свободе.

Здесь он не будет сбегать.

Никуда и никогда.

Разве не пора повзрослеть наконец? Черт дери все эти детские травмы и ежедневные ранние подъемы, оставившие после себя наимерзейшую, наверное, привычку, от которой так за этот год и не удалось отделаться.

Тики хотел жить и идти дальше. Не для этого ли он сбежал от Семьи? Не для этого ли примкнул к врагам своей матери и многочисленных родственников? Не для этого ли он терпел и не позволял себе срываться и падать духом?

Не для этого ли он убеждал себя в том, что боится совершить самоубийство, хотя боль с самого детства была для него чем-то совершенно обыденным?

— Впечатлило, что ли? — голос у Уолкера был хоть и на порядок слабее, чем прежде, но все равно до крайности ехидный. Мальчишка опирался на поручень и несколько исподлобья наблюдал за реакцией Тики.

Микк моргнул. Он даже и не заметил, как Уолкер совершил все свои манипуляции с Ковчегом! Слишком задумался, непозволительно сильно отвлекся и… И что?

Он пожал плечами. Отрицать очевидное просто не было смысла. Да, взлет впечатлил его, и это факт.

— Есть такое.

Но было бы лучше, если он впечатлил его… несколько больше, чем это произошло. Возможно, тогда Тики не склонился бы снова к этой опасной теме, от одного воспоминания о которой во рту сразу собирается желчь.

— Тогда для тебя есть работёнка, — кивнул Уолкер. — Иди в оранжерею, отыщи там Крори, — приказал он — и отвернулся от Тики, показывая этим, что разговор окончен.

Ну просто сама краткость.