Хевласка рядом с Микком обречённо вздохнула, проведя ладонью по лицу, и, кивнув парню, растворилась, зеленоватым дымком впитавшись в пол.

— Больной ублюдок, — обреченно раздалось снизу, и Тики изо всех сил прикусил изнутри щеку, чтобы не рассмеяться. Он узнал голос Канды, явно терпеть не могущего такое поведение своего капитана, и слышать от него такое было действительно смешно сейчас (потому что слишком много смирения было в этом беззлобно-обыденном, судя по тону, оскорблению), однако Уолкер все же стоял ближе к нему, а не к охотнику. И Тики, честно говоря, даже представлять не хотел, что тот сделает с ним, засмейся он сейчас.

Однако рыжий капитан напротив как-то раздраженно фыркнул, бросив на него короткий взгляд.

— Ну если даже это не способно тебя рассмешить, тогда я не знаю, что способно! — отрубил он и, резко ткнув пальцем в какую-то кнопку на панели управления, вдруг с каким-то непонятным кличем перемахнул через заграждение и спрыгнул вниз. Судя по грохоту и забористому мату, оказавшись или рядом с Кандой, или, что еще хуже, на нем.

Тики не удержался и глянул на них, чуть усмехаясь — потому что при виде такого зрелища невозможно было удерживать серьезное выражение лица. Уолкер прыгнул точно Канде на спину и теперь заливисто хохотал, обнимая его руками и ногами и не давая себя сбросить.

И глаза у него так сверкали…

А потом он посмотрел вверх и лукаво прищурился. Тики повертел пальцем у виска, чувствуя, что уже начинает уставать от этого страха, и только хотел наконец поинтересоваться, что именно должен делать, как Ковчег резко ухнул вниз.

Полоумный капитан ржал как ненормальный, и Микк наблюдал обречённый и совершенно злой взгляд Канды, хитрые подтрунивания Алмы и истошный вопль Лави, который судорожно хватался за поручни.

— Капитан Уолкер! — отчаянно закричала Миранда, сидевшая в кресле, припаянном к полу, с ремнями безопасности, скорее всего, пришитыми именно для таких случаев.

Мальчишка продолжал хохотать, зацепившись носками за поручни мостика, и полы его потрёпанного бежевого плаща проворно колыхались в воздухе. Тики вцепился в один из проводов, ругая всё на свете.

Ну какого чёрта его вообще принесло сюда?! К этому сумасшедшему идиоту с улыбкой-оскалом и странным чувством юмора?!

И только стоило Микку подумать про то, какие бы цветы он хотел себе на могилку, как Ковчег вдруг остановился.

— Коне-е-ечная! — весело пропел Уолкер, спрыгнув со стола.

— Ебанутый Шпендель! — с чувством выдал Канда в резко наступившей тишине и отвесил возникшему перед ним мальчишке хороший подзатыльник. Тот не растерялся — потер затылок, недовольно шипя, и дернул охотника за его хвост так, что тот прогнулся в спине и заматерился как черт те что.

Тики поймал себя на том, что совершенно обескураженно улыбается, и наконец отпустил провода и поручни, почти чувствуя близящуюся истерику.

Алма внизу захохотал, и парень провел рукой по лицу, тихо вздыхая. Зачем он там хотел на Ковчег попасть? Чтобы сбежать от проблем с земли, так ведь?

Ну что ж, гордись, Тики Микк. Ты избавился от одной проблемы, но нажил другую, гораздо более масштабную, как показывает практика.

— Алма и Канда идут вперед, — между тем как ни в чем не бывало распорядился Уолкер, — а Тики и Лави, — он метнул новый хитрый взгляд на капитанский мостик, с которого Микк наблюдал за происходящим, — идут со мной.

— Кэп, а чего это я с тобой? — недовольно спросил Дик, показательно отряхиваясь.

— Тики — новенький, а ты идёшь с нами, чтобы ему скучно не было, — как ни в чём ни бывало ответил Уолкер, с абсолютно невозмутимым видом совершая какие-то манипуляции с голосферой управления. Кровь медленно двигалась ко столу, собираясь в узор-бахрому вокруг чаши.

— Да и ему и так скучно не будет, — фыркнул Лави, закатив глаза.

— Ну так я же не смешной, — возмущённо буркнул капитан, и Тики удивлённо приподнял брови.

— А, ну… окей, — обречённо вздохнул рыжий и пробормотал уже себе под нос так, чтобы Микк, стоявший рядом с ним, смог услышать: — Очередная навязчивая идея, чтоб его.

Это было странно. Тики впервые видел капитана в таком настроении — каком-то… весёлом, наверное? Как можно было назвать приступы идиотского юмора и шуток, он не знал, но, скорее всего, именно предвкушением и весельем это и было.

Странные увлечения у странного человека.

Тики скривил губы, чувствуя, что отвращение к мальчишке только выросло. Показушник. Лживый. Наигранный. Неискренний. Словно бы всё на публику.

Бесит.

Микка бесило всё, что хоть как-то напоминало о Семье.

А Уолкер, пугающий и пропитанный ледяной ложью до самого основания, напоминал о ней слишком часто.

Когда они покинули Ковчег, спустившись на землю, Тики впервые ощутил себя как-то не так. Непривычно, некомфортно, неуютно.

Это было похоже на то, как он в первый раз оказался вне бункера. В смысле — на его ощущения после побега. Тогда сразу Тики особо не задумывался об этом, потому что главным было сбежать как можно скорее и как можно дальше от точки входа в блок, но впоследствии он много раз анализировал свои ощущения и теперь понимал, что чувствует то же.

Ту же… оторванность? Наверное. Это отчуждение, обособление от всего остального мира.

Страшно было поверить, что он так привык к Ковчегу за такое короткое время. Это грозило чем-то определенно неприятным в будущем, и Тики, как настоящий трус, не собирался этого допускать.

Нет, он точно должен был стать охотником — просто ради того, чтобы приобрести возможность чаще покидать корабль и заиметь тем самым пути к отступлению.

Поэтому он сделает всё, чтобы убедить Уолкера в своей «охотничьей» компетенции.

— Так, — начал капитан, усмехнувшись, после того, как раздал последние команды Хевласке, и обернулся к оставшимся, — обчищаем всё, что можем, но самое главное — найти тут фрески с изображением жертвоприношения богу дождя, Чаку. Кто не знает, — мальчишка взглянул на Канду, хотя Тики отчего-то был уверен, что это должен был быть камень именно в его огород, — это такой коротышка с четырьмя лицами, а в руках у него горящий факел и топор. Можно ещё и его статуи поискать, но я не уверен, что они сохранились, — пожевал он губы, скривившись, и пожал плечами. — Всё, пошли, время — деньги и еда.

Тики прошелся вслед за мальчишкой, прыгая по обломкам разрушенных зданий, и огляделся. Солнце палило как в пустыне, и вокруг не было ни единой живой души. Бежать некуда, и это было главным минусом данного приземления.

— Осторожнее, Тики, — Лави придержал его за локоть, и Микк поморщился, только тут заметив, что едва не наступил на острый кусок потемневшего от времени металла, торчащего из-под кое-где искрошенных кирпичей.

— Спасибо, — негромко вздохнул он, оборачиваясь. Дик кивнул и понимающе улыбнулся.

— Все нормально. Сам такой был как в первый раз вышел — пришибленным себя чувствуешь!

Тики слегка нервно хохотнул. Пришибленным — это верно. И только он хотел сказать об этом, как откуда-то сбоку до него донеслось:

— Ну вот! То есть у меня шутки не смешные, а у Лави — очень даже?

— Да успокойся уже, кэп, просто признай, что чувство юмора у тебя… — рыжий неопределённо скривил губы, словно подыскивая нужное слово, — хреновое.

Уолкер лишь фыркнул в ответ, ничего не сказав, и Лави, весело хохотнув, доброжелательно хлопнул его по плечу.

— Да ладно тебе, кэп, мне твои шутки очень даже нравятся, — поделился он доверительно и сразу же задумчиво нахмурился. — Правда, тот розыгрыш с полтергейстом был явно лишним, Миранда слегла после этого на месяц, — пробормотал парень.

Уолкер в ответ лишь скривился, пожав плечами, и молча направился вперёд.

— Охрененное у него чувство юмора, ну конечно! — с иронией отозвался откуда-то спереди Алма. — Юу до сих пор тебя проклинает, капитан, чтоб ты знал!

— Да идите вы нахрен, неотесанные идиоты! — огрызнулся на них Уолкер. — Много вы понимаете! Все настроение испортили…