А кругом – широкие улицы, площади, сады и огороды, деревянные храмы, окруженные дворами рязанцев. А еще задворные постройки – овины, риги, конюшни, скотные…

Несколькими ярусами построена Рязань, уходя вверх по холму. Внизу – ограды и ворота, сараи и навесы; выше – дома ремесленников и бояр, улицы и торговая площадь; а еще выше, ближе к небу, венчают город церкви.

От северных ворот старого города в центр ведут три улицы, посыпанные кирпичной щебенкой, – одна к Пронским воротам, другая – к Исадским, третья – к Южным. Хоть считаются они главными, но нет в них широты и простора: две повозки с трудом разъедутся. От них – как веточки от древесного ствола – разбегаются узкие и извилистые переулочки к дворам. Здесь чисто и аккуратно – каждый хозяин заботится о том, чтобы улица, ведущая к его дому, была расчищена и убрана.

Даже иноземные купцы восхищались деревянными рязанскими домами – мол, те удобнее каменных: нет сырости, в морозы – тепло, в дожди – сухо, в жару – прохладно. Секрет этого – в древесине. Рязанские дома складывались из сосны или ели – жучки не точили смолистую кору, стволы были прямые и ровные: не нужно ни конопатить, ни затыкать щели. Но была у этого и обратная сторона – хорошо горела такая сухая смолистая древесина. Больше всего боялись в Рязани пожаров – поэтому между крепостными стенами и домами была широкая полоса пустой земли, на которой ничего не строили и тщательно пропалывали траву: если будет в городе пожар, огонь не перейдет эту полосу, не перекинется на стены и ворота, не ослабит охрану города.

Есть и небольшие избы с тесовыми крышами, полами из колотых досок и глинобитными печами посередине, топившимися по-черному, а то и полуземлянки. Есть и богатые хоромы князя, бояр, дружинников: с двухэтажными домами, конюшнями, амбарами, непокоевыми хоромами – гриднями, столовой избой, повалушей, горницей. Богатые дома возвышаются над всеми остальными ладно сложенными теремами, там живут жены и дочери бояр и князя, оттуда можно взглядом окинуть городские улицы и площади. Не видать из терема только поруба – темницы для преступников, скрытой в самом дальнем углу господского двора, под землей, закатанной бревнами, – лишь только маленькое окошко для пищи и воздуха можно приметить, если знать место.

Хоть и были у зажиточных рязанцев усадьбы, огороженные забором, с хозяйственными постройками, но не селились бояре отдельно от всех остальных – и рядом с их хоромами мог ютиться тесный домишко ремесленника.

Далеко над городскими улицами разносится гулкий стук тяжелого молота о наковальню и звонкий, дробный перебор ручника – это кузнецы принялись за свое тяжелое, жаркое дело. Нет в Рязани кузниц, как в северных княжествах, – лишь легкие сараи, да небольшие навесы. Зато каждый может полюбоваться, как споро и слаженно кузнецы работают, да и купить у них что-нибудь тут же, на месте.

Знают грамоту, любят тонкие ремесла местные златокузнецы, косторезы, эмальеры, резчики по камню. Из-под инструментов их выходит тончайшая золотая проволока – скань, яркие многоцветные эмали, драгоценные камни в высокой оправе, чтобы солнечные лучше освещали рубины изнутри… Только посмотрите на эту оправу с крестовидной прорезью из Старой Рязани. Между двенадцатью камнями, оправленными в золото, мастер посадил крохотные золотые цветочки на спиральные пружинки в четыре-пять витков из рубчатой золотой проволоки. Цветы имеют по пять тщательно сделанных лепестков, фигурно вырезанных и припаянных к пестику. На пространстве меньше ногтя рязанский мастер ухитрился посадить до десятка золотых цветов, которые колыхались на своих спиральных стеблях на уровне лиловых самоцветов.

Шумен и многолюден рязанский рынок, сюда съезжаются люди не только с Рязанщины, но и из других городов – Чернигова, Смоленска, Киева и Новгорода – едут за товарами. Не уступает Ока Волге и Днепру по количеству торговых судов, что ходят в дальние страны. С севера везут они янтарь, с Востока – пестрые ткани, благовония и медную посуду, из Индии – жемчуг и пряности, из Византии – златотканую и расшитую драгоценностями одежду, с запада – мечи, воск и мед. Со всей Руси привозят сюда меха, соколов, рыбу и скот, дерево и металл; рязанские же крестьяне и ремесленники торгуют лесом, дичью, сеном, шерстью, льном, кожей, репой, хлебом, крупой, гвоздями, серпами, топорами, рыболовными крючками… В толпе ловко лавируют лоточники, предлагающие самоцветные бусы, стеклянные браслеты, шелковые ленты. Но вот все замирают и провожают взглядами людей в странных, богато украшенных одеждах. Это прибыли чужеземные купцы из Константинополя – в их честь сегодня вечером князь Юрий Ингваревич закатывает широкий пир.

Последний из великих князей Старой Рязани Юрий Ингваревич (правильнее – Игоревич, так как его отцом был рязанский князь Игорь Глебович, однако в «Повести о разорении Рязани Батыем» его называют именно Ингваревичем, так что мы будем придерживаться этого написания) не раз стоял на лезвии судьбы, но чудесное провидение всегда поворачивало удачу в его сторону.

Во время конфликта между Черниговскими и Владимирскими землями 1207 года князь, попав в плен к Всеволоду Большое Гнездо, сумел избежать казни, несмотря на клевету двоюродного брата Глеба Владимировича, и проведя в заточении долгих пять лет, не видел ни сожжения Всеволодом Рязани, ни междоусобицы, раздирающей родную землю.

После смерти Всеволода Большое Гнездо выпущенный из заточения его сыном Юрий Ингваревич вновь чудом спасается от гибели, когда в апреле 1217 года Глеб Владимирович созывает братьев, рязанских князей, в свой удел в Исадах, на пир, обернувшийся подлой резней.

Вот что пишет об этом Карамзин: «Коварный Глеб, при великом князе Всеволоде, хотевший погубить своих родственников доносом, условился с братом, Константином Владимировичем, явно лишить их жизни, чтобы господствовать над всею областию Рязанскою. Они съехались в поле для общего совета, и Глеб дал им роскошный пир в шатре своем. Князья, бояре пили и веселились, не имев ни малейшего подозрения. В одно мгновение Глеб и Константин Владимирович извлекают мечи: вооруженные слуги и половцы стремятся в шатер. Начинается кровопролитие. Ни один из шести несчастных князей, ни один из верных бояр их не мог спастися. Утомленные смертоубийством изверги выходят из шатра и спокойно влагают в ножны мечи свои, дымящиеся кровию».