— Здесь живёт твоя душа, Неа. И я её вижу. Сейчас ты боишься.

Мужчина протестующе вскинулся, сердито хмуря брови.

— Неправда!

— Боишься-боишься, — усмехнулась она, покачав головой, и пронаблюдала, как душа Неа испуганно дергается к позвоночнику, будто пытаясь сбежать. — Ты боишься всего непонятного и отчего-то дельфинов, — мужчина ошарашенно уставился на неё, а Тики рядом прыснул. — Особенно сильно ты боишься, когда Мана лежит в постели в очередной болезнью: ты мечешься и бросаешься озлобленной акулой на каждого, кто тревожит вас, — на эти слова лицо Неа удивленно вытянулись, а в его глазах зажглось понимание. Микк же непонимающе насупился, явно думая о том, что Уолкер никогда ни на кого не бросался. — Твоя душа почти всегда серая.

Мужчина поджал губы, опуская взгляд на её ладонь, и тихо выдохнул:

— И что это значит?

И Алана честно ответила ему:

— Я не знаю. Раньше я была уверена, что знаю, но теперь… — она с ироничным смешком пожала плечами, качнув головой, и улыбнулась. — Но мне точно известно, что твоя обычно серая душа становится светлее рядом с Маной.

Неа неверяще распахнул веки, и его губы растянулись в неловкую, но совершенно счастливую улыбку.

— Но Мана? Откуда ты знаешь, что Мана?.. — все же спросил он, сразу же погрустнев, и девушка перебила его, несильно нажав пальцами на грудь под ключицами.

— Мана очень болезненный. Его душа подобна утреннему туману: только дунь — и развеется, — тихо и ласково проговорила Алана и продолжила прежде, чем тревожно вздохнувший Неа раскрыл рот: — Но рядом с тобой в нем словно находятся силы, чтобы жить дальше, понимаешь?

— Значит, он… он л-любит? меня? — Неа недоверчиво улыбнулся, как будто не мог даже представить, что такое возможно, и душа его вновь просветлела. Алана вообще заметила, что старший Уолкер всегда светлеет при одной только мысли о Мане.

— Конечно, — Тики вздохнул, по-прежнему виновато-ласковый, совсем не такой, как всего несколько минут назад с девушкой, и притянул его к себе за плечо. — Просто Мана считает, что не нужен тебе, ясно? Тебе, дескать, жену себе найти надо и детишек продолжать делать на благо государства, чтоб наследники были!

— Но у клана куча наследников! — тут же вскинулся Неа протестующе. — Нас же аж шесть! И у каждого будут дети! Почему он… — тут мужчина прервался. — Подожди… так ты… ты знал?

Алана прыснула, уткнувшись Тики в плечо, и шмыгнула носом, не зная, плакать ей или смеяться.

— Так это за милю видно! — заявила она в конце концов. — Я заметила это еще на корабле!

Неа уставился на неё совершенно потерянно, словно был полностью уверен, что никому этого известно не было, что у него получилось свою больную привязанность скрыть, и Алана вновь вспомнила своих братьев и сестёр.

Ох, как же Укра первое время отрицала свою любовь!

А потом как-то вышло так, что она лишилась плавников, и отец, разгневанный внезапным замужеством за неизвестным женихом, в шоке взирал на Ялда, который хмуро признался, что хочет взять в жены сестру.

Алана рассмеялась пуще прежнего и потрепала смущенного Неа, явно красного ещё и от вина.

— Так что иди и поцелуй Ману, — внезапно предложил Тики спокойно.

— Он оттолкнет меня, — недовольно отозвался мужчина. — Он вечно меня отталкивает.

Алана вздохнула и, отстранившись от Тики, ласково обняла непутевого влюбленного за плечи. И снова вспомнила Укру с Ялдом. Теперь мысли о них уже не причиняли боли.

— Не оттолкнет, — улыбнулась она. — Не сможет. Ты просто обними его и скажи ему. Все, о чем молчишь. Ты ведь так устал молчать, правда?

Неа замер в каком-то ступоре или трансе и растерянно уставился куда-то Алане за плечо. Девушка догадалась, что он смотрит на Тики, и тут же ощутила, как тепла в груди становится еще больше.

И тут Неа уткнулся ей носом в плечо, отвечая на объятие и устало-устало вздыхая.

— И то верно, — тихо заметил он. — Устал я просто ужасно.

Алана вновь ощутила, как тает, как греется, как ей хорошо и приятно, и ласково коснулась губами виска мужчины, чувствуя себя… матерью. Кем-то взрослым и надежным, тем, к кому можно прийти и поплакаться, тем, кто успокоит и поддержит.

— Вот видишь? — мягко улыбнулась девушка, погладив Неа по спине. Душа обожгла ладони мятежным огнём, горячим и живым, но одновременно с этим и словно бы стеснённым. И Алане отчего-то показалось, что именно эта теснота, эти рамки, в которые мужчина загонял себя, её и обожгли. Что именно они и были той самой дымкой. — Просто освободи себя, — прошептала она так тихо, что даже не услышала собственного голоса. — Освободи — и тогда чернота, преследующая твои мысли, уйдёт.

Уолкер глубоко вдохнул и внезапно стиснул её в объятиях, заставив вскрикнуть от неожиданности.

— Ты и правда все это видишь? Все-все это? — неверяще просипел Неа, и Алана хмыкнула с какой-то ироничной усмешкой, которая даже сама ей не была понятна.

— Да, все-все вижу, — согласно кивнула она, похлопав хохотнувшего мужчину по плечам.

— Все из-за тебя пошло кувырком, — улыбнулся тот дружелюбно, и дымка снова стала дымкой — не чернотой. — И у нас с Маной, и у Тики тоже… — мужчина снова посмотрел за плечо Алане, и та едва сдержала порыв нахмуриться.

Тики. Тики-Тики-Тики…

Что же они все пытаются и не могут сказать ей? И есть ли что-то вообще за этим?..

— Прости уж, — постаралась улыбнуться девушка. — Сами за мной приплыли, вот теперь и терпите.

Уолкер расхохотался — громко и заразительно — и отстранился, хлопая ее по плечу легонько.

— А с тобой весело, — поделился он как-то очень по-свойски. — Так что нормально все. И… — на этом Неа почесал в затылке. — Спасибо, в общем. Я… постараюсь с Маной поговорить, да. Давно пора.

Тики усмехнулся, вновь становясь властным и тёмным, и притянул Алану назад к себе. Тем самым… собственническим жестом, кажется, каким недавно притянул к себе свою партнершу по танцам один из мужчин.

Девушка довольно зарделась, ничего не имея против, особенно после этого пусть полушутливого, но все же поцелуя между ними, и мягко погладила его по руке, покоящейся на ее талии.

Неа проследил ее движение и понимающе подмигнул.

— Ладно, — он взъерошил себе волосы пятерней, — идите отсюда уже. А то я, кажется, прервал ваш романтический вечер.

Тики сердито фыркнул, закатив глаза, и, скрестив руки на груди, пробурчал:

— И ничего он не романтический.

Алана же, красная как рак, вжалась в мужчину, будто бы стремясь пробить его грудную клетку, и сконфуженно принялась оправдываться, пытаясь мне замечать лукавой улыбки на губах Неа:

— Д-да! С нами же Изу!.. Был… — она потерянно огляделась по сторонам, чувствуя, как паника медленно накатывает огромной волной. — О нет, — шепнула девушка, ощущая, как крупно вздрагивает Тики, в каком испуге он выдыхает, и стыдливо поджала губы. — Где Изу?

Потеряли. Не углядели. Слишком сильно оказались заняты лишь собой, а мальчику не уделили должного внимания.

— Потеряли сынишку, да? — смешливо поинтересовался Неа, явно не видя катастрофы в этом, но Микк рассерженно стукнул его по голове, выпуская Алану из объятий, и, до чуть ощутимой боли сдав её ладонь, бросился к толпе.

— Вот же дурак, ну что за дурак, как так?.. Как я вообще посмел?.. — бормотал он на ходу, заглядывая чуть ли не под каждую бочку, и девушка, такая же взволнованная и перепуганная, всматривалась в каждого ребёнка, встречающегося на пути.

И вместе с тем — всячески старалась успокоить мужчину. Как могла, конечно, пока они скакали из одного конца площади в другой, будто поддерживаемые ветром.

Слава океану, беготня их продолжалась недолго — Тики заметил знакомую белокурую макушку у стола с яствами и рванул туда, при этом едва не до хруста сжимая ладонь девушки.

Изу действительно обнаружился у стола. И, кажется, даже не понял, что его потеряли, потому что стоял рядом с Маной, который ел какую-то странную тонкую лепешку и что-то негромко, но, видно, весьма интересно ему рассказывал.