— А Мана просто идиот, потому что считает, что чем дольше Неа не понимает, тем лучше, — сердито поморщился Тики и едко заметил, словно вспомнил о чем-то таком: — Хотя мне он всегда рад глаза на происходящее открыть, советчик и миротворец, шел бы он в драконье горло…

Алана прыснула против воли, потому что Микк ужасно забавно морщил нос и когда это делал — сразу становился похож не на взрослого мужчину, а на вздорного мальчишку.

— Тогда, может, мы можем как-то помочь им? — осторожно поинтересовалась она, сразу для себя уяснив, что неизвестно, как в Империи — а вот Тики к возможной связи между братьями относится совершенно нормально. — Ну… подтолкнем друг к другу…

Тики поднял на девушку насмешливый взгляд, на минуту прекратив возиться с перевязкой ее правой щиколотки (шрам уже не был так сильно заметен, спасибо Миранде, которая обещала быстрое, пусть и не мгновенное заживление), но так и обхватывая ее ладонью.

— Зачем? — хитро поинтересовался он и прищурился. — Хочешь поговорить с Маной на тему?

Это была очень… неподходящая, на взгляд Аланы, шутка. Потому что она действительно хотела поговорить с кем-нибудь о том, как правильно толковать взгляды, жесты и движения самого Тики по отношению к ней, вот только толкового советчика на корабле было, понятное дело, не сыскать, а спрашивать о таком у Маны… слишком лично и постыдно — он все-таки мужчина.

— Н-неправда! — именно поэтому, в один момент закрасневшись и снова задушив мысль о том, что Тики прикасается к ее ногам и видит ее совершенно обнаженной, выпалила девушка. — Просто… Они же любят друг друга!..

Девушке и правда было это важно — потому что Мана был дорог ей, а Неа светился, когда был рядом с ним. И это было прекрасно — это сияние его обычно запятнанной души, этот мягкий прищур солнечных глаз младшего близнеца, их взгляды, их разговоры и улыбки. Алана видела, что они были счастливы в компании друг друга, и это заставляло её думать, как же помочь им.

Микк рассмеялся, вновь вернувшись к её лодыжкам и сняв всю марлю с них, и она вдруг отчётливо поняла, что теперь полностью обнажена перед ним, и это было так постыдно, но так желанно, что хотелось провалиться и исчезнуть, хотелось закрыться где-нибудь и спрятаться от этого мужчины, от своей неправильной жажды, и Алана стремительно подняла к потолку очищенную от соли воду из аквариума, после чего окунула уже начавшее покрываться белёсой плёнкой тело в водяной пузырь, попросив Тики полежать так несколько минут, чтобы хорошенько пропитаться и расслабиться.

— Хотя, подозреваю, именно тебе и придётся с ним говорить, — тем временем продолжал мужчина, присев рядом и уставившись в потолок. — Тебя, возможно, Мана-то и послушает, потому что я пытался и ничего у меня не вышло, — досадливо пожал он плечами и на секунду недовольно сморщился, отчего Алана хохотнула, пустив несколько пузырей и запоздало жалея, что волосы теперь вновь намокнут, а ленты, скорее всего, испортятся. — И слушай, мне интересно, а тебя не смущает то, что ты тут пытаешься свести близнецов? — лукаво осведомился мужчина, взглянув на неё.

Алана прыснула, пообещав себе аккуратно вывести влагу из волос и лент, и мотнула головой.

— Не-е-ет. У сирен, знаешь ли, довольно распространены были до войны браки между родственниками, — заметила она — и закивала, увидев, как Тики удивленно вздернул брови, добавляя: — Даже Укра с Ялдом любили друг друга и хотели сыграть свадьбу, но… — тут девушка вздохнула, ужасно жалея о том, что они не дожили. — Но не успели.

Укра и Ялд были двойняшками, и Ялд всегда любил сестру-ровесницу больше и нежнее остальных членов семьи. Укра была именно что его возлюбленной — он играл ей разную музыку, пел, обожал приносить всякие милые безделушки и вообще… они очень трепетно относились друг к другу, а потому отец был только рад, что все так сложилось, и хоть одну дочь не придется отдавать в чужой род.

Микк издал длинное задумчивое «хм-м», словно напряженно задумался о чем-то на какой-то момент, но тут же мотнул головой.

–…неожиданно, — в итоге только и высказался он.

— Как уж есть, — повела плечами Алана, наконец чувствуя, как тело напиталось новой влагой подобно губке и снова стало упругим, свежим и мягким. — А что с этим на суше? — рискнула спросить она, собираясь воду вокруг себя в один большой шар и отправляя ее обратно в аквариум.

Ленты, кажется, совсем не испортились, только остались чуть влажными (девушка испугалась пересушить — она же не знала, из чего они состоят все-таки), и Алана осторожно села на кровати.

Тики неопределённо качнул головой, став в одно мгновение каким-то смущённым и неловким, и длинно вздохнул, со звонким чпоком открывая баночку с душистым то ли отваром, то ли кремом.

— В каждой стране по-разному, на самом деле, — неохотно начал пояснять он, мягко обрабатывая раны и пуская по спине блаженную мелкую дрожь, которая скапливалась где-то внутри, норовя сломать рёбра и вырваться наружу. — На западе, как мне известно, такие браки даже узаконены, а вот в Поднебесной не знаю — сам не сталкивался, но слышал, что случаи бывали. Просто, наверное, у людей редко встречается, чтобы брат и сестра любили друг друга так, как обычно мужчина любит женщину, — задумчиво проговорил Тики, напоследок проводя ладонями рядом с позвоночником и принявшись аккуратно наматывать вокруг талии марлю, изредка касаясь пальцами напряжённой груди, но никогда не задерживаясь на них, словно боялся сделать что-то не то, и Алана стыдливо подумала, что ей бы хотелось, чтобы Микк сделал это загадочное «что-то». — Поэтому когда я впервые понял, что происходит между близнецами, меня это ужасно поразило, но со временем как-то получилось привыкнуть, а потом я внезапно понял, что, в общем-то, какая разница, кого любить, не так ли? Если чувства искренние и долгие, то, думаю, родство не преграда.

— Тогда… тогда в чем проблема? — осведомилась девушка, с трудом заставив себя сосредоточиться на разговоре (потому что даже в зеркале было видно, что соски торчат, зудящие изнутри и… и…) и не становиться ужасной эгоисткой, которую волнуют только собственные проблемы и мысли.

— В Мане проблема, — сердито поморщился Тики, протирая отваром рану у Аланы на ноге и осторожно смазывая ее, подсохшую и зарастающую едва ли не на глазах. Еще несколько дней — и можно, наверное, обойтись без перевязок?.. Это было вроде и хорошо, но девушка… сожалела об этом. — Он считает, у Неа должны быть наследники, — между тем, пояснил мужчина, и теперь уже Алана задумалась.

-…ну, — вздохнула она в итоге, — здесь он прав, разве нет?

— Нет, — качнул головой Микк, осторожно перематывая ногу марлей и слегка поглаживая, как будто на автомате, почти незаметно горячими пальцами кожу. — Наследниками — причем, равноправными — считаются все члены семьи, в которых течет императорская кровь, — пояснил он ровным (каким-то слишком ровным) тоном. — И этих наследников в семье аж восемь — если считать то поколение, которое сейчас стало правнуками Дориана.

— О, значит…

— Значит, с мозгами у Маны проблема, — перебил ее Тики сердито, обрабатывая ей вторую ногу и мягко поглаживая ту ранку, которая осталась от вонзенного в ее хвост Шаном ножа. — Вроде умный, но дурак.

Алана засмеялась, чувствуя себя вдруг очень легко и буквально купаясь в этом переживании мужчины, который… словно забылся, поглаживая след на ее коже и разгоняя по телу теплые волны.

— Ну… это можно исправить, — отсмеявшись заметила она.

— Тогда будешь помогать мне сводить этих дураков, а то я неимоверно устал от их идиотизма, — беззлобно проворчал Тики, заставляя девушку рассмеяться, и прикрыл её ноги по самые бёдра покрывалом, ласково проведя губами по виску Аланы, отчего она замерла и блаженно прикрыла веки, чувствуя себя непередаваемо спокойно. И — жаждуще.

Мужчина осторожно, как-то невесомо погладил пальцами её руку и нанёс на пораненную ладонь мазь, касаясь кожи так нежно-нежно, так трепетно и даже слегка щекотно в этой порхающей невесомости, что девушка едва не расплавилась, не растаяла от его прикосновений.