Однако Алана, кажется, даже слушать его не стала. Она сокрушенно вздохнула и потерла лицо ладонями.
— Он точно сначала меня выпорет и только потом примется успокаивать, — буркнула она недовольно себе под нос. — И на этот раз точно определит меня в ледяные крепости…
Лицо Мари — спокойного и явно очень… основательно тритона в один миг стало очень лукавым. Тики даже поразился. Однако мужчина назидательно цыкнул языком и покачал головой.
— Нет, — веско произнес он, — если ты доберешься до императорской столицы раньше, чем он доберется до вас.
Алана смерила его ироничным взглядом и недовольно скривила губы, снова напомнив Микку капризную девчонку (впрочем, только на миг — наверное, так она делала всегда, когда сердилась, но не могла показать своей злости).
— Ты думаешь, что мы успеем сбежать от отца, если он уже послал за нами Сциллу и Харибду? — с нескрываемым, однако, сомнением в голосе выдала она. И, что удивительно, Мари кивнул.
— Если мы уведём их, то успеете, — согласился мужчина с ней, и Мана тут же подхватился с места.
— Но постойте! Ваша жена… — тут он запунцовел, — в положении, может, не стоит так…
И тут Алана его перебила, отчаянно замотал головой — и тоже высказавшись в пользу беременной русалки.
-…я против, — уже откровенно сердито заявила она. — Это опасно. Мари, у тебя ребёнок растёт, а ты хочешь помочь сбежавшей от отца идиотке!
И это было сказано с такой горечью, с таким протестом и волнением, что Тики наконец осознал, как важна была для Аланы семья. Он и раньше, конечно, понимал это: когда девушка жалась к нему и с рыданиями рассказывала про сестёр и братьев, когда смотрела на волны с тоской во взгляде, — но сейчас это вдруг так чётко встало в голове, будто кто-то снял в его глаз мутную пелену.
— Я хочу помочь дорогому другу, — размеренно возразил Мари, выглядя при этом так, словно такие вот ссоры происходили у них очень часто. — И Мира — тоже.
Алана разозлённо всплеснула руками, и вода в аквариуме забурлила, будто норовя вырваться наружу.
— Но ведь… — начала девушка, но тритон осторожно обвил её ладони своими большими пальцами, заставляя замолчать и обиженно насупиться.
— Прежде я знал, что ты сбежишь, но не сказал твоему отцу, — признался Мари с лёгкой улыбкой, и девушка ошеломлённо вскинула на него взгляд. — Я ужасно волновался, что ты способна сбежать лишь из-за своего эгоистичного желания, лишь из-за того, что была заперта в бухте на долгие века, — проникновенно заговорил он, словно бы баюкая своим мерным голосом всех, кто находился здесь, и лукаво сощурился, не теряя, однако, серьёзности. — Так почему ты сбежала?
Алана вздрогнула, метнув мимолётный взгляд на замершего у стены Тики, и облизнула губы, потерянно уставившись в слепые глаза тритона. И — горько улыбнулась с усталым длинным вздохом.
— Я боялась, что, когда освобожусь, никого не останется, — тихо хохотнула девушка, пожав плечами в каком-то неуверенном жесте, и Мари степенно кивнул. А Тики… а Тики, кажется, почувствовал, как обнять её хочется теперь нестерпимо. Как его ветер — лёгкий и свободный — становится чем-то большим.
— И теперь я знаю, что сделал правильно. Что выбрал правильную сторону, понимаешь? — убедительно улыбнулся он, словно бы вселяя в русалку уверенность, но Алана сжала губы в тонкую полоску и мотнула головой.
— Ты подверг себя опасности, — зло выплюнула она, обычно, всегда ласковая и даже блаженная, что наблюдать за ней такой рассерженной было даже удивительно. — А теперь ещё и Миранду с ребёнком в этот котёл тащишь. Ты хоть представляешь, как я себя буду ненавидеть, если с вами что-нибудь случится? — гневно зашипела Алана, шумно выдохнув. — Как эта сторона может быть вообще правильной? Как что-то может быть правильным, если ничего неизвестно?
— Это тебе неизвестно, — лукаво прищурился на нее слепыми светло-голубыми глазами тритон — так, словно видел. — А я теперь знаю все, — тонко улыбнулся он. И — хохотнул: — Но тебе — не скажу.
Алана как-то сразу сникла и опустила плечи, словно смирилась с поступками и словами друга. Только скривила губы как-то почти отчаянно, будто в последней попытке переубедить его.
— Но я ведь ослушалась отца и покинула защищенное убежище, Мари…
-…в стремлении найти что-то большее, — только и кивнул в ответ мужчина, подтверждая ее слова, но иначе — на свой лад. — И ты найдешь, — вновь подарил ей ободряющую улыбку он. И — проницательно добавил: — Ты уже нашла.
Алана, что удивительно, залилась краской и вжала голову в плечи.
— И все-то ты знаешь, — буркнула она, и Микк удивленно вскинул брови. Удивительно, что девушка так реагирует на то, что Мари знает… о семье, должно быть?
Правда, откуда он знает, вот что интересно. В Империи провидцев было по пальцам перечесть можно, и все они не особенно афишировали свое существование, по большей части скрываясь под личинами знахарей, от которых только и можно добиться было рассказа о том, где какая трава растет и как нужно ее использовать. И, в общем-то, Тики мог понять их. Поднебесная — плодородная, красивая страна, как будто вышедшая из книжки со сказками — иногда казалась мужчине прекрасным сном. Особенно после возвращения из плавания, на самом деле. Но и в Империи было много охочих до наживы — не настолько жестоких, правда, как в других странах.
Русалок чтили — и то хорошо, чего уж тут.
Но, возвращаясь к опасающимся за себя провидцам… Их не похищали, разумеется, никуда — такие варварства давно канули в века — но частенько буквально осаждали с вопросами о том, что будет в будущем. И провидец (или оракул, кому как удобнее), знающий только о будущем тех людей, чьи поступки могут как-то значительно повлиять на историю Поднебесной — или всего мира — не знали, как им и спасаться от твердолобых идиотов, не верящих простому и честному «не знаю».
Неужели это значило, что Мари был провидцем? Интересно, подумал Тики, а как к оракулам относились в морском народе?
— Ну конечно, зубатка, — благодушно хохотнул тритон, мягко погладив Алану по оголившемуся плечу, и нарочито горестно вздохнул, заставив девушку и молчавшую до этого Миранду обеспокоенно воззриться на него. — Не ты ли всё детство просила меня рассказать о твоём будущем? Иногда мне казалось, что ты меня даже в пасти у касатки найдёшь, — глухо рассмеялся он, напоминая чем-то уханье совы, и ласково потёрся носом о шею своей жены, трепетно прижавшейся к нему и что-то шепнувшей, на что мужчина понятливо кивнул и, мягко проведя пальцами рядом с чёрными плавниками, встал с кровати. — Оставим вас, чтобы не мешать лечению.
Миранда мягко улыбнулась ему и наклонила голову, что-то негромко произнеся на русалочьем. Мари коротко засмеялся и подмигнул ей, ответив что-то как будто успокаивающее, а потом бросил на Тики выжидающий взгляд светло-голубых глаз.
Снова — как будто видел его, а не был слепым.
Как это вообще возможно?..
Микк кивнул вставшему со своего места Мане, и они все вышли из каюты Аланы в коридор, молча поднимаясь на палубу.
— Беременными русалки показываются обычно только своим мужьям и близким подругам, — вдруг произнес тритон, когда они направились к лавке у корабельного борта, и Мана ушел делиться впечатлениями со своим близнецом, обычно на русалочьи посиделки не вхожим, но не особо по этому поводу огорчающимся. С Изу мужчине явно нравилось возиться больше, да и к Мане он захаживал… очень часто.
Тики даже подозревал, что братца уже и подпинывать вперед не потребуется.
Мужчина замер на месте, резко обернувшись к спутнику всем корпусом, но Мари лишь тонко улыбнулся и чуть наклонил голову, словно подтверждая, что действительно только что произнес прозвучавшие всей парой секунд ранее слова.
У Микка пересохло в горле от такой откровенности и открытости. Он глубоко вдохнул — и длинно выдохнул, на выдохе глубоко кланяясь и с чувством произнося:
— Это… великая честь и безумно лестное доверие.
— Друзья Аланы — мои друзья, — мягко отозвался Мари и улыбнулся, легко поклонившись Тики в ответ. — Тем более что ты прекрасный супруг, Тики. Я рад, что все обернулось так, — медленно и очень вдумчиво, словно подбирал слова (хотя, как видно, на самом деле просто так неторопливо говорил), произнес он.
