И внезапно по её щекам полились слёзы.
Девушка крепко зажмурилась, мотая головой, и попыталась отстраниться от Тики, но тот тут же прижал её к себе ещё ближе, пусть и не понимая до конца причины её слёз.
— Как же я люблю тебя, — между всхлипами расслышал он и глубоко вздохнул, погладив всхлипывающую Алану по спине. Кто уже успел обидеть её? Кому следует по черепушке надавать за это?
Сердитая сдержанная злость бурным ветром закружилась у него в груди и улеглась в животе, ожидая своего часа.
— Кто успел наговорить тебе глупостей и засунул в это платье? — мягко поинтересовался он, догадываясь, что сама до такого девушка вряд ли додумалась бы. Она была на диво умна и расчетлива для кучу времени просидевшего взаперти и оттого дезориентированного человека, но ханьфу… в котором казалась себе обнаженной…
Многие девушки Империи с удовольствием такое носили — их не волновало, что кто-то пялится на их обтянутые тканью прелести. Ханьфу и служил именно что для привлечения внимания — он был наглухо закрыт, но в то же время показывал едва ли не самое сокровенное. Находка швецов? Возможно.
Вот только девушка нравов Аланы в таком платье пришла бы именно что соблазнять. Однако какой смысл пытаться это сделать, если Тики и так по уши в нее влюблен? Она же не…
Алана жарко покраснела и до крови прикусила губу, как будто вспомнила что-то, о чем не хотела ему рассказывать.
— Это… ну… — залепетала она неразборчиво — и вдруг вжала голову в плечи. — Это Лави!.. Наговорил пошлостей и привел сюда, — ее голос звучал тихо и как-то пристыженно. — Я… я к нему в комнату пришла, чтобы… — она запнулась и еще сильнее покраснела, — ч-чтобы поговорить. И разревелась. Я разговаривала с отцом, и Лави, он… он был единственный, кто мог понять, — здесь девушка взволнованно затараторила, словно боялась новой вспышки злости мужчины. — А он меня застыдил и сюда отправил.
— Извиняться, что ли? — Тики поморщился, коря себя за глупость, и сунул руку в карман. Обручальный браслет обжег холодом сквозь ткань шелкового мешочка, и на секунду мужчина пожалел, что не попросил сделать цепочку первой. Лави же говорил, русалки носят цепочки на поясах…
Алана вскинула на него глаза и робко улыбнулась. На ее щеках цвел пристыженный румянец — словно она не сказала еще чего-то невероятно смущающего и теперь думает, стоит ли оно того.
— Он сказал, — девушка рассеянно затеребила ткань ханьфу, — что ты… ходил к отцу. Раньше меня, — это было явно не совсем то, что она хотела произнести, но Микк не стал настаивать и только кивнул.
— Верно, — на этом он наконец вытащил шелковый мешочек из кармана и вложил его Алане в ладонь. — Я был зол, хотел понять причины происходящего и решил, что лучше мне никто объяснить не сможет. Твой отец объяснил, — мужчина хмыкнул. — Поэтому здесь и сейчас я еще раз спрашиваю, действительно ли ты хочешь остаться здесь и стать моей женой? — или ты хочешь отправиться в родной океан и выйти замуж за Линка, с которым сможешь в любую минуту всласть подраться?
Этого Тики, конечно же не сказал, но знал, что его ревность, драконова глупая, но оттого не менее жгучая ревность — она никуда не исчезла.
Алана взглянула на него и тут же, словно ответ у неё уже давно был готов, словно в ней не было ни капли сомнения или желания подумать вновь, словно она прекрасно знала, что мужчина хотел сказать, и ждала этого, ответила, солнечно ему улыбнувшись:
— Да, я очень этого хочу.
И эти слова, они отозвались в груди Микка штормовым ветром, всё внутри него затрепетало, будто все это время до этого он не мог даже двинуться, даже свободно вздохнуть, а сейчас — стало вдруг так легко и ветрено, словно он летел по небу, бережно обдуваемый родной стихией.
Тики порывисто прижал охнувшую Алану к себе, слыша, как позвякивает в её ладони браслет, так и не вытащенный из мешочка, и скорее ощутил, чем увидел, как она хитро улыбается.
— Буду раздавать всем тумаков у тебя из-за спины, — задумчиво протянула она, словно бы пробуя фразу на вкус, и кивнула, выдыхая мужчине в шею и крепко обнимая. — Мне определённо нравится, как это звучит.
Тики невесомо погладил ее, не в силах сдерживаться и не распускать руки, и ласково поцеловал за ухом, чувствуя, как хаос в груди успокаивается, потому что все снова идет как надо, и больше не надо волноваться ни о чем.
Больше не надо думать о том, что Алана может его покинуть, потому что все кончилось хорошо.
Как же он рад, что все кончилось хорошо!..
— Значит, ты его наденешь? — мужчина чуть отстранился и с легкой усмешкой заметил, как девушка замялась. Кажется, она хотела, но боялась напомнить ему про эту злополучную цепочку и снова оказалась между двух огней.
И кто же снова загнал ее в угол? О да, конечно, именно Тики.
Ну и ничего. Ей, непредсказуемой и взбалмошной, иногда такой полезно.
— Я… — Алана достала браслет из мешочка и мягко повела подушечкой пальца по резному ободу, украшенному синими камнями. — Т-ты ведь знаешь, что первое украшение русалки — это ц-цепочка, — она вскинула на него глаза, и Микк склонил голову набок.
Кажется, это было очередное неразрешимое противоречие.
Скучно точно не будет.
— Цепочку ты получишь на церемонии, — кивнул он. — С ней у ювелира возникло больше возни, он не успел все за один день, а я торопился.
Алана смущённо улыбнулась, вновь покрутив браслет в пальцах с задумчивым видом, и нежно взглянула на замершего в ожидании Тики.
— Тогда и его я надену только на церемонии, — ласково проговорила она, аккуратно убирая украшение обратно в мешочек и вкладывая его надувшемуся мужчине в ладонь.
— Ну почему? — наигранно обиженно проворчал Микк, наблюдая, как девушка нежно заливается румянцем и стыдливо прикусывает губу.
Неужели у этой цепочки была какая-то тайна? Тики, конечно, знал, что морской народ наделяет хвосты огромным значением, украшая, в основном, только их, а потому и в обручальном украшении он не видел чего-то очень сакрального.
Просто, честно говоря, ему ужасно хотелось, что Алана надела этот резной браслет. Словно бы, если она этого не сделает сейчас, то есть возможность, что ничего не получится, что девушка передумает, что свадьба не состоится. В общем, Тики волновался. Но показывать этого явно не следовало — его дражайшая русалка и так могла надумать себе всякого.
— Просто… — Алана облизнулась, стеснённо поглядывая Микку в глаза, и тихо пробормотала: — Цепочка на бёдрах — это символ плавников.
А, ну тогда всё понятно. Что ещё за плавники могли быть на бёдрах, не правда ли?
Тики почувствовал, как глупая улыбка расползается по лицу.
— О-о-о, вот как, — елейным голосом протянул он, наблюдая за тем, как смущенно вжимает голову в плечи девушка, словно боясь таких подробностей, и потянулся поцеловать ее. — А разве не за этим ты сюда и пришла? — поинтересовался он хитро, мягко прижимаясь губами к ее подбородку и пользуясь тем, как покорно она запрокинула голову.
Как вообще эта девушка могла быть настолько покорной с ним, если могла его уничтожить? Даже не так. Почему она была покорной?
Алана широко распахнула глаза, вздрагивая и замирая от его слов, и Тики понял, что, высказав свою догадку, попал в яблочко. Может, он все-таки не так уж плохо знал ее?
— Т-только если т-ты этого х-хочешь… — девушка отвела глаза, словно стыдилась своих слов, и крепко сжала его руки в своих ладонях, неумышленно, но ощутимо впиваясь ногтями в кожу.
— А ты сама-то этого хочешь? — Тики усмехнулся и заправил ей выбившуюся из косы прядь за ухо, тут же скользя ладонью ниже, по шее, и переходя на хрупкое плечо, скрытое под тонкой непрозрачной синей тканью. Он помнил, как она выгибалась, когда он прикасался к ней, и знал, что она почти наверняка хотела этого. Но спросить — был обязан. — Ты этого хочешь? — негромко повторил мужчина, и Алана тепло сверкнула глазами, кивая.
— Х-хочу, — дрогнувшим голосом согласилась она, подаваясь вперед и обнимая его, — очень.
