Застолье катилось своим чередом. Плотно пообедав, а заодно и поужинав, добрались до десерта. Алена подала скромный с виду домашней выпечки торт, на деле оказавшийся очень вкусным (это, пожалуй, единственное, что ей удавалось на славу в кулинарии!) и кофе. Наконец была торжественно открыта бутылка "Камю". Пробовали по всем правилам: сначала наслаждались ароматом напитка, потом, как учил Виктор, усердно размазывали языком по нёбу маленькие глоточки. Собрание единогласно вынесло свой вердикт: "Да, это вещь!", после чего Виктор с Ниной поехали в гостиницу, предварительно по телефону вызвав такси, а Доля отправился на кухню мыть посуду, так как лежа ее мыть неудобно, а стоять на ногах у Алены получалось уже довольно плохо.

   18

   Киев

   "Головка вава, во рту кака, в карманах пусто-пусто". Когда-то в ранней юности Виктору очень нравилось это выражение, так как точно совпадало с его состоянием после распитой накануне на троих бутылки дешевого портвейна. В данный момент только карманы не были пустыми, все остальное вполне соответствовало вышесказанному: и головка "вава", и во рту "кака". Еще какая "кака"!

   Кроме чудовищного физического состояния, его мучила моральная неудовлетворенность собой и прошедшим вечером. Что-то было не так. Он в подробностях вспоминал все, что произошло в гостях у Доли. Вроде бы ничего особенного не произошло, не было скандалов, двусмысленных или пошлых разговоров, но что-то явно было не так. Во время застолья он неожиданно почувствовал какой-то дискомфорт, который не отпустил его до сих пор. Что его вызвало? Что не так, в чем причина беспокойства?

   В который раз Виктор начал анализировать события с самого начала визита. Действие первое - встреча на пороге. Все нормально, никаких эмоций. Действие второе - появляется Алена. Вот тут что-то не так. Раньше она его просто тихо раздражала, а теперь... А что теперь? Перестала раздражать? Вот уж нет, нисколечко! Стала раздражать больше? Тоже нет, не то... Какое-то странное чувство появилось, как будто она стала роднее, что ли, как-то ближе. Одновременно и неприязнь, и родственное тепло. Что это? И почему? Это странно и непонятно, но это не то, что он ищет. Дискомфорт появился позже. Они сидели за столом, говорили... Доля рассказал про Барсука... Близко, близко... "Владивосток далеко, но ведь это город-то нашенский". Совершенно дурацкое изречение дедушки Ленина. Да, где-то рядом, тепло... Нашенский, нашенский... За наших, за Владивостокских... Кругом одни владивостокцы... Надоело... Стоп! Владивостокцы! Как сказала Алена? Опять Владик, надоело. Дома Владик, на работе Владик, кругом одни владивостокцы. Да, именно, кругом одни владивостокцы. Дома Владик, на работе Владик. Вот оно! На работе Владик!

   Виктор аж подпрыгнул в постели. Что значит "на работе Владик, кругом одни владивостокцы"? Где она нашла владивостокцев? На работе? Конечно, вряд ли во всем Киеве один только Доля и "Звезда" связаны с Владивостоком. Наверняка найдется немало людей, так или иначе имеющих к нему отношение. Но если учесть взявшиеся ниоткуда родственные чувства к Алене... А вдруг?.. Ведь, по идее, при приближении к чему-либо или кому-либо, имеющим отношение к "Звезде", он непременно должен что-то почувствовать. Если у Алены на работе есть кто-то из Владивостока, а он, Виктор, неожиданно почувствовал какое-то притяжение к Алене, то почему бы не предположить, что тем человеком на ее работе и является "Звезда"?! Логично? Вполне! Так, срочно к Доле! Выяснять эти вопросы с Аленой по телефону - себе дороже обойдется. Надо ехать. Сегодня воскресенье, она должна быть дома. Да и куда она денется после вчерашнего? Небось, лежит трупом, перебрала вчера основательно.

   В момент умывшись-побрившись, не позавтракав, хлебнув лишь пару глотков пива из гостиничного холодильника, Виктор выскочил из гостиницы. Около парадного входа отеля выстроилась вереница разномастных такси, ожидающих денежного пассажира. Уже через двадцать минут Виктор звонил в дверь Семидольских.

   Дверь открылась не сразу. Даже очень не сразу... Виктор даже испугался, что никого нет дома. Наконец за дверью раздались шаркающие шаги. Это Доля с трудом передвигал ноги, и тапочки казались ему непосильной ношей. Мятая физиономия с недоумением смотрела на Виктора.

   - Привет, ты чего в такую рань?

   - Доля, проснись! Уже полпервого!

   - Да ну? Серьезно? - Доля посмотрел на настенные часы. - Точно. Надо же! Пошли на кухню, опохмелимся.

   - Спасибо Доля, я не опохмеляюсь. Пивка бы выпил.

   Доля, смешно волоча тапки на самых кончиках пальцев ног, побрел в кухню. С характерным глухим хлопком открыл холодильник, достал пару бутылок пива и вернулся в комнату.

   - Пожалуй, напрасно мы вчера твоим "Камю" надесертились...

   - "Камю" тут не причем, просто водки надо пить меньше, по-европейски. А мы все по-своему, по-русски привыкли.

   - Много ты понимаешь... - на Долю было жалко смотреть. Невооруженным глазом было видно, как ему хочется вернуться в постель и не видеть сегодня никого и ничего!

   - А Алена где? - спросил Виктор.

   - Спит, где ж ей быть. Она и так по воскресеньям из постели не вылезает, а после вчерашнего-то ее и домкратом не поднимешь!

   - Надо поднять, Витя. Надо, дорогой, обязательно надо. Я для того и приехал, что б с ней поговорить. Очень надо, Витюша, и срочно!

   - Что это тебя на разговоры с моей женой потянуло? Раньше я у тебя такой тяги не замечал. Зачем она тебе?

   - Долго объяснять. Да и не поймешь ты. Давай, Доля, не тяни кота за хвост. Чем быстрее я с ней поговорю, тем быстрее уйду. Я же вижу, как тебе хочется бросить кости в постель и никого не видеть. Зови Алену.

   - Я не пойму, а она поймет? - обиженно протянул Доля.

   - Она тоже не поймет. Но мне срочно нужно у нее кое-что выяснить. Давай, Доля, буди супругу!

   Семидольский недовольно пошаркал в спальню. Принесло же гостя в такое неподходящее время! Хотя, может, действительно быстро уйдет, как только выяснит что-то у Алены. Вот только попробуй ее сейчас разбуди! Это ж будет форменная истерика!

   Минут через пятнадцать в гостиную вплыло привидение. Из длинного махрового халата ядовито-розового цвета высовывалась бледная физиономия, начисто лишенная признаков жизни. Без макияжа, с темными кругами под совсем ввалившимися глазами, с наспех приглаженными, но все равно торчащими в разные стороны волосами, Алена представляла собой довольно жалкое зрелище. Нежно-голубыми губами она прошептала Виктору:

   - Привет, - и аккуратненько рухнула в глубокое кресло. Виктор слегка испугался - как же она оттуда выберется? Сама не сможет, а извне ее можно будет достать разве что по частям.

   - Доброе утро, дорогая, - преувеличено слащаво ответил он. - Прости, солнышко, что разбудил тебя в такую рань. У меня к тебе имеется вопросик, от которого, возможно, зависит моя жизнь. Поэтому, радость моя, я тебя очень прошу - сосредоточься хорошенько и ответь мне, почему ты вчера сказала, что тебя достали владивостокцы и дома, и на работе?