— Ты умрешь. Я не такой монстр, как ты. Но я не пущу твою душу на перерождение. Она будет вечно в плену моего огня. Горы будут рассыпаться, ущелья расти, века сменять друг друга, но для тебя перемен не будет. Время встанет для тебя. Отныне у тебя есть палач, и имя ему — Вечность!

Феникс подошел вплотную, чуть сдвинул рукав вверх и опустил голую ладонь на голову василиска. Миг и все тело советника вспыхивает розовым пламенем словно факел, обильно смазанный маслом, и тут же осыпается пеплом к ногам принца.

— Жаль, с карателями такое не провернешь, — вздохнул Ласкан.

А я где стоял, там и сел. Слов нет! Только выть хочется.

***

Широварт ла Эк

Нет! Девочка моя! Только не это! Как я допустил такое? До сих пор перед глазами стоит жуткая картина пробуждения банши.

Черный туман сочился сквозь всю одежду Су, обволакивая ее страхом, болью и ужасом. Сила пробуждалась, снося все преграды на своем пути. Теперь это не остановить. Дело времени, когда банши уничтожит все вокруг себя.

Два ифрита пятились назад от разворачивающегося действа, забыв обо всем. И я их понимаю. Сила смети была удушающее-мощной. Даже рядом стоять было невыносимо тяжело. Когда же туман рассеялся, перед нами предстала пробужденная. Черные с алым отливом волосы метались в воздухе, как крылья ворона. Глаза горели безумным желто-зеленым блеском, прожигая души насквозь. Это уже не моя ученица, это чудовище. Я должен исполнить свой долг и, наконец, покончить с этой болезненной связью. Если бы я не питал слабость к ней ранее, все уже давно было бы решено. Всевышние, как я ненавижу это! Она мое проклятье, она моя слабость! Ра-а-а-ар!

Пока я боролся со своими демонами, Су напала. Чудо, что ее целью оказались ифриты. Всего взгляд, и разумные сгорели в черном могильном огне, не успев даже попытаться сдвинуться с места. Взмах рукой, и огненный барьер пал, уничтожая все, что было внутри. Белоснежная макушка сверкнула в черном пламени и кисть банши дрогнула. Черный огонь затих, стелясь по земле, ластясь к ней, как верный пес. Что остановило тебя, пробужденная?

***

Сила! Безграничная сила окутала меня. Она шептала мне о могуществе, она оплетала меня своими нитями. Как же уютно. Нет проблем, нет чувств. Нет ничего. Милостивая тишина и пустота. Мое спасительное забвение.

Но что-то дернуло меня наружу. Неуловимо знакомое и бесценно дорогое моему сердцу. Нет! Пусть туман и рожденное им пламя поглотят все, что когда-либо тревожило меня. Мне все равно.

Свет. Узкий луч пробился сквозь мой заслон. Нет, это не луч, это лишь отблеск от белоснежно-пепельных волос, что так часто всплывали в воспоминаниях, возрождая дорогой сердцу образ.

Глаза стали видеть. Уха коснулся гул ревущего пламени. Пусть оно потухнет. Нельзя, чтобы он пострадал. Так было прежде. Так все закончилось.

Воин кашир медленно приближался, и в глазах его больше не было безумия, что рвало мне сердце. Он был самим собой. Великим Хранителем Долины трех лучей, моим другом и возлюбленным. Сильнейший маг земли нашего мира! Арк Тариван Атар! Моя хрупкая надежда и мое проклятье!

***

Вечер. Накрапывает дождь, медленно наполняя редкие лужицы. Он невидим из окна, но ощутим на улице. Настолько мал, что падая на траву, тут же исчезает, слизываемый теплым ветром. Пусть вечерний покой нарушен сорванцом-дождем, он все еще безмятежен. Маленький проказник проливает первые, еле ощутимые слезы о грядущем. Он лишь предвестник больших перемен — урагана, что сметет все на своем пути. Еще более пятисот весен небо беспрестанно будет рыдать о потерянном.

— Не смей уезжать! Как ты можешь оставить долину без защиты?!

Отчаянный крик скорбящей заполнил большую залу, отражаясь от стен. Но даже во множестве своих отзвуков он не достигал понимания со стороны Хранителя долины.

— Гарна зовет на подмогу. Я не могу отказать союзникам. Если они люди, то это не значит, что им не нужно помогать, — спокойно, надевая латы на голени и затягивая шнуровку, отвечал воин.

Он сидел на кроваво-красной тахте, склонившись к полу, и говорил, даже не поднимая глаз на жрицу. Такое отношение казалось пренебрежительным, но маг просто не мог смотреть на банши. Боль и сожаление каждый раз сковывали его сердце, когда взгляд выхватывал хоть черточку ее лица. Эта поездка для него спасение — возможность побыть вдалеке от своей страсти. Как он может отказаться от нее.

— Я никогда не принижала существование людей. Я лишь хочу донести до тебя свою мысль. Человеческий род коварен. Не секрет, что первые нападения на долины, пусть и неудачные, совершались людьми. Ты — хранитель. Ты не можешь забрать часть войска, оставив нас без достойной защиты! Одумайся, Атар! Как же твоя семья? — девушка уже не кричала, а просто старалась прорваться сквозь защиту, которой оградил себя воин.

— Моя семья в безопасности, — разговор зашел в тупик, — Ласкан же сказал, заговора нет. Ты не веришь истинному сыну хранителей истории?

— Он не видит будущего, только прошлое и настоящее.

— И все же, никто не сможет так быстро подготовить армию к нападению, не планируя этого заранее, — девушка хотела возразить, но ее остановили, — Все! Вопрос решен. Мы выезжаем сегодня же. Оставляю долину на тебя.

Воин резко вскочил и направился к выходу. Тусклый свет свечей скользил по магу, освещая лишь половину его лица, когда он проходил мимо скорбящей. Ни единый мускул не дрогнул, пока кашир не разминулся со жрицей. И только у выхода на лицо легла тень, очерчивая сведенные скулы и блестящие болью изумрудные глаза. Боль снедала своего хозяина заживо. Он совершил ошибку. Самую большую ошибку в своей жизни, когда понадеялся, что банши примчится в священный дом и остановит его. Она должна была помешать церемонии. Тогда в его постели засыпала бы любимая женщина, а не та, которую предложила банши. Почему он сам не остановил жреца, когда тот читал заклинание? Почему не отрубил себе руку, которую извилистой лозой обхватывал побег хейши? Нет знака связи, нет брака. Всевышние, почему она не пришла!?

— Дана, мне жаль, — от окна отлепилась тень, обретая черты феникса по мере приближения к огню, — я и вправду не вижу заговоров, но это не значит, что в ближайшие рассветы таковой не возникнет.

— Я знаю, рубин. Он уже все решил, — девушка внимательно разглядывала языки пламени, чьи отсветы играли на ее спокойном лице.

— Зачем тогда переубеждала?

— Потому что это верно. Мы остаемся без защиты, — тяжело вздохнув, она повернулась к фениксу, — мой розовый рубин, ты ведь едешь с ним?

— Ты хорошо меня знаешь, — лукаво улыбнулся принц, — если я увижу хоть что-то подозрительное, тут же верну нашего правителя в родную долину. Не переживай, я не подведу.

— Боюсь, не в твоих силах будет помешать чему-либо.

— Эй! Я ради твоего спокойствия собираюсь недели три проторчать в седле, а ты говоришь, что от меня нет никакого толку? — возмутился хранитель истории.

— Я не сомневаюсь в тебе. Но есть вещи, изменить которые не в нашей власти, — банши неуверенно натянула губы, изображая улыбку, и снова отвернулась к камину.

Только ей ведомо это чувство неотвратимой беды. Будут смерти. Много смертей, и избежать их не суждено никому. Когда судьба выбросила тебе черную карту, от нее уже не скрыться. Кому как не скорбящей, что отпевает умерших с самого сотворения этого мира, знать об этом. В этом ее дар и ее крест.

Хранитель покинул долину на рассвете. Тремя рассветами позже на Долину трех лучей напали неизвестные. Отряды карателей и магов рушили все преграды на пути к центру объединенной страны. Хватило одной ночи, чтобы уничтожить все население. Феникс увидел подступающие войска только на второй рассвет путешествия. Как ни гнали они лошадей, долины достигли только к предрассветным сумеркам четвертого рассвета. Но лишь один воин вошел в долину.